Алексей Иванов - Message: Чусовая
И поэтому долго ещё будут актуальны горькие чувства Виктора Астафьева, когда-то жителя города Чусового, высказанные в его «Царь-рыбе»: «Замолк Павел Егорович, загорюнился и я, не стал ему рассказывать про его родину, Урал, которому прежде всего и больше всех досталось от человека, про ржавые и мёртвые озёра, пруды, реки, про загубленную красавицу Чусовую, про Камское водохранилище, где более уже четверти века мучается земля, пробуя укрепиться возле воды, и никак не может сделаться берегом, сыплется, сыплется, сыплется.
Кто же будет спорить против нужности, против пользы для каждого из нас миллионов, миллиардов киловатт? Никто, конечно! Но когда же мы научимся не только брать, брать — миллионы, тонны, кубометры, киловатты, — но и отдавать, когда мы научимся обихаживать свой дом, как добрые хозяева?..»
НАСЛЕДНИКИ ДАНИЛЫ-МАСТЕРА
Чусовая — река не одних лишь заводов и пристаней, доменных печей и рудобойных молотов. На Чусовой не только ломали камень, рубили лес и плавили чугун. Чусовая — и «река художеств». В это как-то мало верится, хотя очень и очень многие явления «чусовского искусства» широко известны. Только вот никто почему-то не «приложил» их к карте реки. А мы попробуем.
О полевских камнерезах говорить уже нет смысла. О них и так немало сказано в этой книге, но сколько ни говори — лучше Бажова не скажешь. Однако надо отдавать себе отчёт: онтологические и экзистенциальные задачи, которые нагромоздил перед собой Данила-мастер, — это не заумь инакомыслящего, не какое-то там «природное чутьё» самородка, а венец культурного, художественного осмысления уральского мира. И это осмысление было масштабным, «массовым», если так можно выразиться. Данила не одиночка, а квинтэссенция всей уральской (и чусовской) художественной жизни. А начиналась эта жизнь, напомним, ещё с искусства Пермского звериного стиля.
МЕСТОРОЖДЕНИЕ ГУМЁШКИ
Гумёшкинское месторождение открыли в 1702 году рудознатцы Арамильской слободы Сергей и Фёдор Бабины и рудознатец Уткинской слободы Козьма Сулеев. Они первыми заинтересовались древними «чудскими копями» на склонах Медной горы. «Копи» относятся к I тысячелетию до нашей эры; они принадлежат представителям иткульской археологической культуры. Название «Гумёшки» происходит от слова «гуменцо», что значит попросту «лысина, голая верхушка», или от слова «гумёшко», что значит «покатый холм».
В 1718 году казна начала разработку месторождения, появился рудник. Сначала здесь добывали медную руду для Полевского медеплавильного завода, потом — железную руду для Северского железоделательного завода. Причём железная руда была медесодержащей, а медная руда — железистой. К середине XVIII века у казённых горных штейгеров сложилось ощущение, что запасы руды исчерпались. Подлежащие закрытию Полевской и Северский заводы с рудником Гумёшки казна в 1759 году продала промышленнику А.Ф.Турчанинову. Турчанинов же выяснил, что Гумёшки ещё очень долго могут обеспечивать заводы рудой, если на заводах немного изменить технологию производства. Гумёшки вновь ожили. Но самое главное заключалось в том, что Турчанинов первым обратил внимание на красоту малахита. Он основал при заводе гранильную фабрику, провёл в столице «рекламную кампанию», сделал подарки «нужным людям», пригласил на рудник коллекционеров и учёных — и малахит вошёл в моду. Гигантская глыба гумёшкинского малахита была подарена Екатерине II; Наполеону в подарок преподнесли стол, вазу и канделябр из малахита; в 1824 году рудник посетил император Александр I, который собственноручно махал кайлом, вырубая камень.
Гумёшки были богаты не только малахитом, но и другими самоцветами, «почками» самородной меди и серебром. Встречался здесь и мрамор, о котором граф А. С. Строганов, возглавлявший тогда Академию художеств и руководивший Екатеринбургской гранильной и камнерезной фабрикой, сказал: «Сей мрамор весьма мало уступает итальянскому, который ныне с таким трудом и в весьма малых кусках доставать можно». Мамин-Сибиряк о местном мраморе писал: «Плохие сорта мрамора можно было добывать везде, а белый и голубой мрамор находили только в Гумёшевской даче, которая принадлежала Кабинету». Академик И. И. Лепёхин в 1770 году детально описал Гумёшкинский рудник, назвав его «главою всех уральских рудников». И. Лепёхину вторил и академик П. С. Паллас, написавший о Гумёшкинском руднике, что его «между всех частных рудников Сибирских гор важнейшим и достопамятнейшим считать надлежит». П. П. Бажов говорил: «Гумёшки расценивались как самое дорогое место».
Рудник проработал полтора века и был закрыт по выработке малахита в 1872 году. Медную гору срыли до самой подошвы. Бажов описывал своё разочарование, когда не увидел её: «…чуть не расплакался от обиды. Никакой горы тут вовсе не оказалось. Было поле самого унылого вида. На нём даже трава росла только редкими кустиками. На поле какие-то полуобвалившиеся загородки из жердей да остатки тяговых барабанов над обвалившимися шахтами». В 1959 году рудник возродили; руду стали добывать шахтным способом, причём шахты углубились на полкилометра в землю. Но в 1994 году, в эпоху кризисов, рудник закрыли вторично, хотя запасов руды при современных способах добычи здесь хватит ещё на 50 лет. Сейчас часть рудничного поля возле железной дороги огорожена колючей проволокой — здесь ходить опасно, могут быть обвалы. А дальняя часть уже провалилась котлованом 500 на 150 м и до 15 м глубиной.
Впрочем, есть проекты продолжения работ на руднике, только теперь карьерным способом. Планируемый карьер будет террасами спускаться до 500-метровой глубины. Медная гора возродится «наоборот» — словно опрокинутая вглубь земли.
* * *Но камнерезное искусство в бассейне Чусовой (в его первоначальном масштабе) развивалось не только на Полевском и Мраморском заводах в верховьях реки. Есть и другое «гнездо» промысла — Кунгурско-Иренское. Оно словно бы дочернее по отношению к Полевскому, но всё равно абсолютно самостоятельное и по стилистике, и по материалу. Полевское «гнездо» — это малахит и мрамор, декоративно-прикладное искусство в чистом виде (шкатулки, подсвечники, столики, рамки и т. д.). А иренское искусство — это селенит и гипс, анималистическая (то есть изображающая зверей — по большей части) микроскульптура.
Навыкам резьбы по камню иренские мастера учились у полевских. Но, возвращаясь в свои деревни на реке Ирень, эти навыки они видоизменяли, потому что их камень был иным — не хрупкий и колкий малахит, а мягкий и вязкий селенит (волокнистый гипс). Иным был и цвет — не «расписная зелень», а нежная, полупрозрачная «солнечность». Резьба по камню как самостоятельный промысел в Кунгурском крае сформировалась в конце XIX — начале XX века.
![Екатерина Чусовая - Блики на спицах [СИ]](/uploads/posts/books/7439/7439.jpg)
