Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973
Противоестественно видеть ее здесь одну — одинокий морской еж, отправившийся в свободное плавание. Сама судьба определила, что одиночество ей противопоказано, всегда она с кем-нибудь вдвоем, — с мужчиной, разумеется. Кристоферу все это хорошо известно, и потому такое ее внимание ему особенно не льстит: привязанность лебедя к родному пруду или дикой европейской кошки к любимой сосне. Тем не менее прикосновение ловких пальчиков бывшей светской львицы к его руке сердечное и приятное.
— Льщу себя надеждой, — начала она, — вы ведь умный человек — понимаете, что все это собой представляет.
— Ну… — неуверенно отозвался Кристофер, еще не зная, что сказать.
— Все эти картины напоминают мне занятия по геометрии в Чэтхем-холл. Взгляните на этот повергающий в уныние знак «пи»! Неужели от всего этого у вас не просыпается жажда, мистер…
— Бэгшот.
— Да-да. Почему бы нам с вами не выскользнуть незаметно отсюда, как истинным любителям искусства, прямо на вечернюю улицу и не хлопнуть пару стаканчиков мартини?
К счастью, в это мгновение они оказались у самого выхода, — Кристофер с беззаботным видом подхватил:
— Ну разумеется! Пойдемте!
К сожалению, у самой двери стоял владелец галереи — его приятель по бизнесу — осуждающе глядел на него: предательский шаг с его стороны столь ранний уход. Кристофер кислой гримасой и пожатием плеч дал понять: мол, не его вина, действует под напором сил, коим не способен противостоять, наверняка скоро вернется. Но, судя по всему, владелец не понял его пантомимы.
Зашли в «Уэстбери Поло-бар», сели в одной из кабин, заказали мартини. Кэролин Троубридж, пододвинувшись к нему поближе, терлась коленом о его ногу, похваливая его: такой счастливец — у него есть призвание в жизни, и такое стоящее, ведь он постоянно вращается в очаровательном, волшебном мире книг. А вот у нее призвания нет, печально вздохнула она, если не считать увлечений — лошадей и парусного спорта. Все это, конечно, далеко не призвание, но ей ничего иного не остается в этом свихнувшемся мире; достаточно взглянуть на первые полосы газет, — кроме лошадей и парусников, все занятия отвратительно легкомысленны. Не хочет ли он, между прочим, позвать официанта и повторить заказ? Пусть притащит еще два мартини.
К тому времени, как приканчивали вторую порцию, она крепко сжав большими ладонями его голову, глядела уже на него откровенно, прямо в глаза. Своим длинным туловищем, с длинными ногами, она неотвратимо нависала над ним в полутьме бара.
— Глаза у тебя, — говорила она, — как темные, сверкающие на свету озера.
Возможно, к занятиям по геометрии в Чэтхэем-холл она и относилась с прохладцей, не очень-то вникая в эту науку, но вот английский для первокурсников прослушала усердно.
Расхрабрившись от алкоголя таинственно мерцающих бликов, Кристофер предложил:
— Кэролин, — они уже перешли на «ты», — не хочешь ли пообедать со мной?
— Ах, Кристофер, какое милое джентльменское предложение! — И тут же его поцеловала — прямо в губы.
Рот у нее большой, как и все остальное, и губы влажные — так он их и запомнил.
— Так что же, — вымолвил он, когда она наконец, оторвалась от него, — идем или нет?
— Ах, мой дорогой, прекрасный, маленький манекенчик! Ничто на свете не доставит большей радости! Но увы — я занята всю неделю, до следующего вторника.
Посмотрела на часы, живо соскочила со стула и набросила плащ, воскликнув:
— Бам-бам-бам! Опаздываю жутко! Весь этот проклятый вечер на меня будут злиться, наносить мне оскорбления, трепать меня за ухо и при этом подозревать самое худшее. Ну кто поверит, что я всего лишь посетила художественную галерею ты, негодный мальчишка! — Наклонилась, клюнула его в затылок. — Ах, какое блаженство! — И была такова.
Кристофер заказал еще мартини, пообедал в одиночестве, все время вспоминая ее влажный поцелуй и странную манеру, в которой она изъяснялась. В один прекрасный день — не всегда же она будет так занята — он встретится с ней, непременно. Разумеется, не в своем книжном магазине.
«Черт бы подрал того, кто там звонит!» — рассердилась Кэролин, снимая трубку телефонного аппарата на стене в кухне, — как это она забыла его переключить. Когда ждала к себе Скотти, всегда просила телефонистку на коммутаторе перехватывать все другие звонки, — ведь ничто так его не разъяряло, как ее разговоры с другими мужчинами. Развод там, не развод, но она любит его — и все же, надо признать, он подозрительный невротик.
— Хэлло! — сказала она в трубку.
— Кэролин, — ответил мужской голос, — это Кристофер…
— Извините, Кристофер, Вы не туда попали. — И повесила трубку.
Потом сняла ее сделав постоянный сигнал «занято», — если вздумается позвонить снова. В руке у нее все еще бутылочка с томатным соком «Уорчестершайер», — она несколько раз рассеянно взболтнула; потом налила в стакан двойную порцию водки — надо успокоить Скотти: вдруг не поверит, что кто-то неправильно набрал номер.
Когда она с двумя «кровавыми Мэри» в руках появилась, Скотти лежал сбросив с себя простыню с одеялом и блаженно закрыв глаза — занял своим телом всю кровать. Да, она получает все, что нужно от мужчины, от своего бывшего мужа, ей не о чем особенно сожалеть. У него умиротворенное выражение лица, — кажется, снова уснул. Телефон на ночном столике рядом с кроватью, видимо стоял на своем месте, он к нему не прикасался, с облегчением отметила она и крикнула весело:
— Все наверх, за громом!
Скотти сел в кровати как монумент, мышцы его напряглись, волнами перекатываясь под кожей; ноги он свесил с кровати и болтал ими. Протянул к ней руку, взял свой стакан. Внимательно разглядывая его содержимое, вдруг яростно швырнул его о противоположную стену — большая часть ее окрасилась в цвет «кровавой Мэри»…
— Ах, Скотти! — произнесла она с упреком. — Только не говори, что на тебя опять нашло твое невыносимо безрассудное настроение. — И попятилась от него, стараясь не ступать на стеклянные осколки; машинально, чтобы успокоить нервы, сделала два больших глотка из стакана.
Он встал; ну и ужасная все же картина! Здоровенный голый мужик посередине маленькой комнатенки… Ей казалось — вся передняя линия игроков «Даллас кавбойз» надвигается на нее, соединившись в одной его необозримой фигуре… Странный шрам на лбу — заработал в детстве брат трахнул, по голове бейсбольной битой, — всегда выпирал, когда с ним случался припадок дикого гнева, и приобретал ужасную багровую окраску.
— Скотти Поуолтер! — серьезным тоном проговорила она. — Я запрещаю тебе прикасаться ко мне даже пальцем!
Слава Богу, он всего лишь ударил ее раскрытой пятерней. Она стремительно упала на стул, не выронив, однако, стакана с выпивкой. Вот чудо!
— Ты несправедлив… — жалобно застонала она, все глубже вжимаясь в спинку стула. — Ты вообще абсолютно несправедливый человек! Надо же! Ударить девушку только за то, что кто-то ошибся телефонным номером.
— Ах «ошибся телефонным номером»! — злобным эхом отозвался он. — Кто этот тип — Кристофер?
— Откуда мне знать, что это за тип — Кристофер? Чей-то голос в трубке сказал: «Хэлло, это Кристофер!». А я сказала…
— Нет, этот голос сказал «Кэролин»! — взревел Скотти.
— Нахал! — не растерялась она. — Подслушиваешь чужие разговоры! Этому тебя учили в Йеле?!
Скотти никак не назовешь неинтеллектуальным, но мыслительный процесс отличается у него некоторой тяжеловесностью и иногда можно сбить его с толку, заставить отказаться от опасных намерений, — если атаковать первой.
— Насколько я понимаю, он звонил напомнить, что у вас с ним свидание и чтобы ты его сегодня трахнула! — не унимался Скотти. — Примем во внимание, как тебе кружат голову такие пустяки…
— Не стану повторять тебе, Скотти, какого я всегда мнения о твоем… специфическом словаре, — с достоинством возразила Кэролин.
— В гробу я видел свой словарь! — огрызнулся Скотти.
— Вот что скажу я тебе, чтобы ты знал. Не вижу, какое, собственно, тебе до всего этого дело, — принимая во внимание характер наших отношений. У меня не было ни одного свидания ни с кем другим вот уже целую неделю, с прошлого вторника, потому что ты не вылезал из этой кровати все эти дни — до шести вечера в среду! Кэролин говорила так убедительно, что и сама вдруг поверила своим словам: стало так себя жалко, что слезы навернулись на глазах. Да что она, в конце концов, снова выходит замуж?!
— Кто такой Кристофер? — настырно повторил свой вопрос Скотти.
Он так неуклюже, точно разгневанный слон, шнырял по комнате, что Кэролин не на шутку разволновалась: какая судьба постигнет ее лампы и другие стеклянные предметы?..
— Хочу тебе откровенно сообщить, — строго продолжала она, — что тебе нечего здесь вынюхивать, словно ошалевшему хищнику в джунглях. Знаешь прекрасно — я никогда не скрывала от тебя что-нибудь действительно важное.
