Наталья Нестерова - О любви (сборник)
И в последующие годы их судьбы крутились на непересекающихся орбитах. Инна поступила в музыкальное училище. Борис, еще студентом, занялся бизнесом, оказавшимся успешным и прибыльным. Университет Боря заканчивал совладельцем кирпичного завода в Подмосковье.
О выдающихся успехах Бори знали со слов его родителей, которые, понятно, гордились, но и слегка пугались стремительного обогащения сына.
Короткие встречи почти не сохранились в памяти. Боря на сутки приезжал к родителям, которые не знали, чем его ублажить, пичкали разносолами, будто сыночек в столице голодал. Инне не до застолий, надо мчаться на репетицию, у них показательный концерт в училище.
Быстрые диалоги при неожиданной встрече на лестничной площадке.
— Привет, ты как? — здоровается Боря.
— Отлично. Все хорошо, но никто не завидует. А ты?
— Аналогично. Но завистников приходится отстреливать.
— Серьезно? — пугается Инна.
— Шучу, — успокаивает Борис. — Инка, ты, — неопределенно вертит рукой с сигаретой, — сформировалась, похорошела.
Примитивный комплимент в сравнении с теми, что она слышит последнее время.
— Боря, хотелось бы поговорить, но…
— Ясен пень, торопишься?
— Не то слово — горю. Пока! Увидимся.
— Обязательно. Инка?
— Что?
— Блюди честь смолоду! — насмешливо грозил пальцем Боря.
— Спасибо, что напомнил.
Боря приезжал все реже. Не каждые два месяца, а раз в полгода. Навезет деликатесов, осыплет подарками — и был таков. Звонил, конечно, регулярно.
Когда Борина мама тяжело захворала, а от него скрывали (как же: мальчик так занят!), Инна позвонила Борису в Москву:
— Привет, буржуй!
— Кто это?
— Дед Пихто!
— А по голосу — не дед, а, пардон, баба!
— Он еще шутит. Это Инна. Ты, конечно, дико занят. Родители, что мои, что твои, плавятся: Боречка у нас лишний миллион в поте лица заколачивает.
— Инна? У вас проблемы?
— И у тебя, думаю. У твоей мамы очень плохо с сердцем. Лежит в больнице, врачи разводят руками: мол, возрастное. Глупости! Не верю. Пятьдесят лет — не девяносто. Наверняка можно вылечить. Но в нашу больницу со своими простынями, чашками, ложками и туалетной бумагой ложатся. Твою маму лечат аспирином, потому что других лекарств не имеется, а нам твердят: возрастное. Чего молчишь?
— Понял. Соображаю. Спасибо, что позвонила.
Боря несколько дней сидел на телефоне: связывал московских медицинских светил с областными, которые докладывали результаты исследований и анализов, диагнозы озвучивали. Потом Борис приехал вместе со столичным профессором и мешком лекарств. В больнице был фурор. Даже губернатор, сопровождая московского гостя, прошелся по скорбным госпитальным коридорам.
Борина мама резко пошла на поправку. Лекарства ей, конечно, помогли. Однако с точки зрения Инны главную скрипку сыграло бурное участие сына: он сражался за мамино здоровье с исступлением артиста, выступающего на главном концерте. (У Инны в ту пору все сравнения были исключительно музыкальными.)
— Дорого тебе обошлось? — не удержалась Инна от вопроса, когда все закончилось: профессор убыл в столицу, Борина мама вернулась домой.
— Новенький «Мерседес», — ответил Борис. — Мечтал о навороченной тачке, откладывал. А сколько потерял за две недели отсутствия в бизнесе! Не сосчитать.
Хотя Боря ответил честно на ее же вопрос, Инна не удержалась от упрека:
— Мамино здоровье на «мерседесы» меряешь.
Борис посмотрел на нее, как смотрят на человека, который дилетантски судит о вещах сложных, понимать не понимает, а мнение имеет.
Вздохнул и попросил:
— Присмотри тут за ними, ладно?
Когда Борис собрался жениться, привез невесту знакомить, Инна отсутствовала. В летнем детском лагере работала музыкальным преподавателем. В том же лагере главным воспитателем был Олег, ее будущий муж. Их роман походил на отравление веселящим газом — постоянное радостно-возбужденное настроение днем, фантастические свидания по ночам. Спали не больше двух часов, но энергия била ключом.
На свадьбу Бориса, в Москву, Инна не ездила. Две пары родителей отправились без нее. Олег вывихнул ногу, и забота о его правой нижней конечности казалась Инне важнее любых празднеств. И выбора не могло быть: пышное венчание в столице, банкет в дорогом ресторане или страдающий Олег, которому требовались то холодные, то горячие компрессы, то чаю, то коньяка, то борща, то поцелуев.
Отец Инны, вернувшись из Москвы, отозвался о свадьбе кратко:
— Богато гуляли.
Мама о невесте сказала:
— Миленькая.
Через полгода и у Инны была свадьба. Борю с женой пригласили, но они не приехали. Прислали щедрый подарок — тысячу долларов.
Так и получилось, что Инна в глаза не видела Бориной жены. Он практически перестал наведываться на родину. Его мама и папа теперь сами ездили в Москву летом, на две недели. Долго, целый год готовились, а возвращались не особо счастливые. И неизменно говорили о Бориной жене:
— Она миленькая.
«Миленькую» Инна не увидела, даже когда случилось несчастье: родители Бори погибли в автомобильной катастрофе. Приехал хоронить один. Черный от горя, со зримыми самоупреками на лице: я так мало о них заботился — Боря не располагал к вопросам, которые вертелись у Инны на языке. Что за жена, которая не потрудилась проводить в последний путь родителей мужа?
Да и сам Боря не дождался поминок на девять дней:
— Не могу остаться. Вот деньги, пожалуйста, организуйте как следует… девять, сорок дней…
— Боря! — нахмурилась мама Инны. — Мы, конечно, организуем поминки. Но устанавливать памятник на могиле…
— Через несколько месяцев, когда земля осядет, — подхватил отец Инны. — Деньги-то ты пришлешь, не сомневаемся…
— Но самому надо бы присутствовать, чтобы по-людски, — тихо закончила мама Инны.
На установку памятника (самого роскошного по их местным возможностям) Боря приехал.
А через два года умер от инфаркта отец Инны. Борис выразил глубокое соболезнование… по телефону. И прислал столько денег, что хватило и на похороны, и на поминки, и на памятник…
* * *— Хочешь еще чаю? — спросила Инна.
— Да, пожалуйста. Вкусный у тебя чай. Нечто особое?
— Конечно, — разливала по чашкам Инна. — Места, как ты помнишь, у нас грибные. По весне отравляюсь на поиски галлюциногенных грибочков, ты сейчас от них удовольствие и получаешь.
— Серьезно? — вытаращил глаза Боря.
Инна покачала головой:
— Всего лишь мята и зверобой. В Москве с чувством юмора плохо? Или тебя бизнес разучил шутки шутить?
