Норман Мейлер - Нагие и мёртвые
Сообщник мчится по улице, преследуемый хозяином лавки. Полак хватает две пачки сигарет, делает нос кричащей на него жене лавочника и бежит в другом направлении.
Спустя десять минут они встречаются у стены приюта. Один из них помогает другому подняться на выступ стены, затем карабкается сам, держась за руку первого. Они крадутся по пустым коридорам, отдают сигареты Левше и ложатся спать. На это дело у них уходит всего полчаса.
— Все в порядке, — шепчет Полак мальчишке на соседней койке.
Однажды Левша попался, когда курил. За серьезные проступки существует специальное наказание. Сестра Агнес строит ребят в шеренгу и заставляет Левшу лечь на скамейку спиной кверху. Каждый из ребят должен пройти и ударить его пониже спины. Ребята боятся это делать и, проходя друг за другом, лишь слегка похлопывают его. Сестра Агнес приходит в ярость.
— Вы должны бить Фрэнсиса как следует! — кричит она. — Я накажу каждого, кто не делает этого.
Следующий мальчик легонько шлепает Левшу, и сестра Агнес сильно бьет по его ладони линейкой. Остальные мальчики по очереди тоже легонько шлепают Левшу и затем подставляют свои ладони для удара.
Сестра Агнес мрачнеет. Ее накрахмаленная юбка хрустит, как будто от злости.
— Бейте Фрэнсиса! — опять вопит она.
Но никто не хочет. Ребята, получив один за другим удар по руке, собираются в круг и наблюдают за происходящим. Левша хохочет. Когда процедура заканчивается, сестра Агнес стоит неподвижно. Видно, как она борется с собой, раздумывая, не заставить ли их проделать то же самое еще раз. Но она побеждена и ледяным тоном приказывает ребятам идти в класс.
Полак получает огромный урок. Левша совершенно покоряет его.
Полак не находит подходящих слов, чтобы выразить свое восхищение, и только качает головой.
— Ну и молодчага этот Левша! — говорит он наконец.
Два года спустя мать забирает Полака домой. Одна из старших сестер выходит замуж, а оба брата работают. Перед тем как покинуть приют, Левша пожимает ему руку.
— Ты хороший, парень. Я выйду отсюда на следующий год и разыщу тебя.
Опять он на своей улице. Начинаются новые увлечения, свойственные его возрасту. Езда на буфере трамвая — обычное дело, кражи в лавках — источник дохода. Уцепиться за кузов быстро идущего грузовика и унестись за пятнадцать миль от города — это уж настоящее спортивное развлечение. Мать заставляет его устроиться на работу, и в течение двух лет он работает разносчиком в мясной лавке.
Годы идут, он взрослеет и даже умнеет, насколько позволяют ему умственные способности, но в целом остается прежним. Он часто меняет место работы. Работает мясником, рабочим на бойне и даже шофером у некоторых обитателей Норт Сайда. Но любая работа ему надоедает, едва он приступает к ней.
В 1941 году ему восемнадцать. В это время он вновь встречает Левшу Риццо. Встреча происходит на бейсбольном матче. Они сидят рядом. Левша пополнел и выглядит процветающим. Из-за усов ему можно дать лет тридцать, хотя ему всего двадцать два года.
— Привет, Полак, что ты поделываешь?
— Играю в лотерею.
Левша хохочет.
— Ты все такой же, Полак, вот чудак… Почему, черт возьми, ты не разыскал меня? Я мог бы предложить тебе кое-что…
— Да все как-то не до этого было.
В действительности дело обстояло не так. У него был свой моральный кодекс, который никогда им четко не формулировался, но там было примерно такое правило: когда твой приятель достиг чего-то, не лезь к нему, пока он сам тебя не позовет.
— Ну что ж, я могу предложить тебе кое-что.
— Эй, ты! — кричит Полак одному игроку. — Хоть один раз ты можешь не промахнуться? — Потом он садится, ставит ноги на сиденье перед собой. — Что ты там сказал, Левша?
— Могу предложить тебе кое-что.
Полак гримасничает, поджимает губы.
— Может быть, мы с тобой и поладим, — говорит он.
Он приобретает автомобиль. На первый взнос идут деньги, сэкономленные им из зарплаты за два первых месяца работы. Вечерами он объезжает магазины, парикмахерские, собирает квитанции. Затем едет к Левше и отдает ему квитанции и наличность. После этого едет в снятую меблированную квартиру. За свою работу он получает сто долларов в неделю.
Однажды происходит нечто непредвиденное.
— Эй, Эл, как дела? — Он останавливается у табачного киоска, берет две сигары по тридцать пять центов пара. Поворачивает ее во рту. — Что скажешь?
Эл, человек средних лет, подходит к нему с коробкой мелочи.
— Полак, один парень хочет, чтобы ему заплатили. Его номер выиграл.
Полак пожимает плечами.
— Почему же ты не сказал этому счастливчику, что Фред приедет с деньгами завтра.
— Да я ему сказал, но он не поверил. Вот он.
Худощавый парень с острым красным носом.
— В чем дело, дружище? — спрашивает Полак.
— Вот что, мистер, я не хочу делать никакого шума и не собираюсь нарываться на драку, но мой номер выиграл, и я хочу получить свои деньги.
— Постой, постой, не шуми. — Он подмигивает хозяину лавки. — Давай поговорим спокойно.
— Слушайте, мистер, единственное, что мне нужно, — деньги. Пятьсот семьдесят второй выиграл. Так ведь? Вот билет.
Двое детей, пришедших в магазин за конфетами, наблюдают эту сцену. Полак хватает парня за руку.
— Иди-ка сюда, мы все сейчас обговорим. — Он захлопывает за собой дверь. — Так вот, дружище, ты выиграл и завтра получишь деньги. У нас один парень собирает деньги, а другой выплачивает выигрыши. Это бизнес, дружище, и нам нужно позаботиться не только о твоем билете.
— А откуда я знаю, что завтра придет кто-то?
— Сколько ты поставил?
— Три цента.
— Значит, ты хочешь получить двадцать один доллар, да? Может, ты думаешь, что разоришь нас этим? — Он смеется. — Получишь ты свои деньги, дружище, получишь.
Парень кладет руку Полаку на плечо.
— Я бы хотел иметь их сегодня, мистер. Уж больно выпить охота.
Полак вздыхает.
— Послушай, дружище, вот тебе доллар. Завтра, когда тебе отдадут деньги, вернешь его Фреду.
Парень берет доллар и смотрит на него с сомнением.
— Честно, мистер?
— Ну конечно же, дружище. — Он стряхивает с плеча его руку и выходит на улицу к своей машине.
По дороге к следующему месту он то и дело качает головой. Глубокое презрение появляется в нем. «Вот дерьмо. Какой-то ублюдок выигрывает двадцать один доллар и думает, что мы не будем спать ночей, чтобы его надуть. Жалкий подонок. Поднимает шум из-за двадцати одного доллара».
— Привет, ма! Как дела? Как поживает моя возлюбленная?
Мать подозрительно смотрит через дверную щель, затем, узнав его, широко распахивает дверь.
— Я не видела тебя целый месяц, сынок, — говорит она по-польски.
— Две недели, месяц — какая разница? Ведь я здесь, ну? На вот возьми конфеты. — Видя ее нерешительность, он хмурится. — Ты еще не вставила зубы?
Она пожимает плечами.
— Я купила кое-что.
— Когда же, черт возьми, ты вставишь их?
— Я купила немного материи на платье.
— Опять для Мэри, да?
— Незамужней девушке нужно одеваться.
— А-а-а!
Входит Мэри и холодно кивает брату.
— Чем занимаешься, неприкаянная?
— Перестань, Казимир.
Он поправляет подтяжку.
— Почему, черт возьми, ты не выйдешь замуж и не дашь матери спокойно вздохнуть?
— Потому что все мужчины такие же, как ты, им нужно только одно.
— Она хочет стать монашкой, — говорит мать.
— Монашкой, черт возьми! — Он смотрит на нее оценивающим взглядом. — Монашка!
— Стив думает, что, может быть, ей действительно пойти в монашки.
Полак внимательно разглядывает ее узкое болезненное лицо, желтые круги под глазами.
— Да, может быть.
И вновь в нем начинает шевелиться презрение, а где-то там внутри слабое сострадание.
— Ты знаешь, ма, а мне везет.
— Ты просто жулик, — вставляет Мэри.
— Тихо, тихо, — успокаивает их мать. — Хорошо, сынок, если тебе везет, это очень хорошо.
— А-а-а! — Он злится на себя. Дурная примета говорить, что тебе везет. — Действительно, иди-ка ты в монашки… Как Стив?
— Он так много работает. Его малышка Мики был болен.
— Я побываю у него на этих днях.
— Дети, вы должны держаться друг друга. (Двое из них умерли, другие, кроме Мэри и Казимира, завели себе семью.)
— Ладно.
Он дал ей деньги на квартиру. Разбросанные повсюду кружевные салфеточки, новое кресло в чехле, подсвечники на бюро — все это его покупки. И все равно квартира ужасно серая.
— Фу, как отвратительно…
— Что, Казимир?
— Ничего, ма, я пойду, пожалуй.
— Ты же только что пришел.
— Ну и что? Вот немного денег. Может быть, ты наконец вставишь себе зубы?
— До свидания, Казимир. (Это Мэри.)
