Сергей Лукьяненко - Сборник " "
– Стой, человек! – рявкнули сзади. Пришлось обернуться. Фанг.
– Стою, – как можно спокойнее сказал я. – Необходимо переговорить. Важно для Земли и Фанга.
Враг был в боевом комбинезоне – вроде того, в котором был Нес на Клэне, с незнакомым оружием в руках. Его шерсть была темно-коричневой, почти черной – если не ошибаюсь, это признак молодости.
– Не двигаться, не говорить, за неповиновение – смерть, – протараторил фанг и что-то зашептал, склонив набок голову. Явно в микрофон. Если наши силы не глушат фанговские частоты связи – значит, дело совсем уж туго.
– Нам нужно говорить, – упрямо сказал я. – Это важно.
У меня вдруг мелькнула сумасшедшая мысль – фанг не знает стандарта, а лишь вызубрил пару фраз…
– Молчать! – взвизгнул фанг. – Я предупреждаю! Никаких разговоров!
Ствол его пушки смотрел прямо на меня. Не страшно, если уж молекулярная броня спасла от аннигиляции, значит, ручным оружием меня не уничтожить.
– Слушай, а ты ведь не уверен в своей правоте! – внезапно прозревая, сказал я. – Как тебя звать, враг? Ты знаешь, что мы могли быть друзьями?
Я сделал шаг к нему. Еще один. По лицу – или морде – фанга пробежала непонятная гримаса.
– Стрелять в безоружного некрасиво, – сказал я.
Он оцепенел.
– Война отвратительна, – с воодушевлением продолжил я, приближаясь. – Твой народ ошибся…
Зря. Фанг мотнул головой и сказал:
– Прошлое вернее настоящего. Общая истина важнее личной…
Я прыгнул – точнее, прыгнул мой бронекостюм. Огненный шар с ревом пронесся подо мной, и здание вдали окуталось пламенем.
Пять метров – какая чушь, если это расстояние преодолевают не слабые человеческие мускулы, а молекулярная броня… Мои руки сомкнулись на оружии фанга, вырывая ствол, отбрасывая в сторону…
Мы прокатились по бугристой мостовой, фанг сделал несколько попыток вырваться и затих. Я прижал его к земле, прошипел:
– Нужно поговорить, слышишь, пёс?
Лицо фанга было спокойным, безмятежным. Красивым, черт бы побрал эту красоту…
– Я ухожу, землянин, – сказал фанг. В янтарно-желтых глазах насмешливость и печаль. – Я ушел красиво, я не хочу меняться. Спасибо.
Его руки дернулись, словно пытались подняться к лицу. И я вспомнил жест предыдущего фанга…
Возможно, умереть в тот миг, когда этого захочешь – природное умение фангов. Может быть – следствие тренировок. Какая разница.
Я встал над мертвым телом. Потянулся к лежащему в метре оружию – из перчатки выстрелила металлическая лента, коснулась плазмомета и вложила его в ладонь.
– Спасибо, – устало сказал я.
Они не будут говорить со мной. Они убьют себя, если я попытаюсь их переубедить.
«Я не хочу меняться».
Мы дали им новый смысл жизни – войну. Дали, сами того не заметив. И обратно уже не заберем – трудно измениться второй раз за короткую жизнь, трудно предать то, во что по-настоящему поверил…
Тускло-серая тень мелькнула над крышами. Я отпрыгнул в сторону, еще не осознав, что увидел – вражеский катер, самонаводящийся снаряд, научившегося летать фанга…
Метрах в десяти, черным силуэтом на фоне красного пламени полыхающего дома, стояла смутно знакомая фигура. Вот она шевельнулась – и на обтягивающей тело металлической пленке блеснули блики.
– Ланс? – глупо спросил я. Больше никто не мог получить от корабля Сеятелей молекулярную броню.
Вместо ответа одетый в серую пленку поднял оружие. И в ту секунду, пока я вскидывал трофейный плазмомет, пока искал на непривычной форме прикладе спусковую кнопку, до меня наконец-то дошло: у Земли и Фанга един не только технический уровень, но и военная тактика.
Наверное, лишь на одном из тысяч фангов была молекулярная броня.
Мы выстрелили одновременно – и улицу затопила огненная река. Жар – тень того жара, что бушевал вокруг, тяжесть – тень той бури, что крушила сейчас стены домов. Я старался не думать о людях, укрывшихся за сомнительной защитой деревянных дверей и задернутых занавесей.
Не думать…
Я брел сквозь огонь – к фангу, принесшему смерть на эту планету, к фангу, спровоцировавшему меня на гибельный выстрел. Оружие я откинул – ничто в мире больше не заставит меня стрелять, укрывшись за непреодолимой броней.
…Стекла, опадающие желтыми каплями; шторы, вспыхивающие под ударом огненной волны; двери, слетающие с петель, отвешивающие спрятавшимся людям смертоносные затрещины…
Вокруг нас с фангом – смерть. А мы живы.
– Доволен, Господь? – заорал я, раздвигая руками оранжевое пламя. Бронекостюм что-то настойчиво бубнил, но я уже не воспринимал его мысленный шепоток. – В тебя влились новые сущности, Бог? Человеческие страдания, память, страх? Ты стал еще совершеннее, абсолютный разум?
Где же ты, фанг… Я огляделся – но среди пламени не было серебристого силуэта. Неужели я ошибся – и мой враг вполне уязвим?
Из-под ног поднялась серая тень. Взмахнула рукой – мгновенно удлинившейся, превратившейся в клинок. Совершенно машинально я блокировал удар – словно в руке моей был меч. И он появился.
Атомарники скрестились – и прошли друг сквозь друга, как кулак сквозь дым. Я не успел еще ничего понять, а мечи исчезли, втянулись обратно в наши костюмы. Молекулярная броня сама принимала решения в этом поединке.
Мы стояли, как две оплавленные статуи на закопченной мостовой. Секунды передышки, неизбежные мгновения на то, чтобы принять решение, понять, как вести бой против абсолютно равного по силе врага… И я узнал противника. Мутно-серая пленка меняла лицо не больше, чем солнцезащитные очки.
– Рад новой встрече, Нес, – прошептал я.
– Взаимно, Сергей с Земли, – так же тихо отозвался фанг.
Я не успел ничего придумать, просто ударил его. Скорее даже толкнул открытой ладонью. И Нес быстрым движением подставил под удар свою руку.
Наши ладони встретились – как у играющих в «ладушки» малышей. Между сближающимися серыми перчатками полыхнуло бледное пламя. И металл клацнул о металл.
Мне вдруг показалось, что бронекостюмы разойдутся, пропуская наши руки – как тогда, бесконечно длинные часы назад, когда я хлопнул по плечу Ланса…
Но броня Земли и броня Фанга не признали друг друга.
Металл костюмов вскипел грязно-белой пеной, едва ладони соприкоснулись. Руку обжало, словно тугой резиновой манжетой. С ладоней струился вниз, разлетался в порывах ветра невесомый порошок – прах неуничтожимой брони.
«Псевдоразумные» молекулы, каждая из которых была одновременно и щитом, и мечом, и генератором всевозможных полей, распадались. Бронекостюмы пожирали друг друга.
Я засмеялся, продолжая удерживать руку. Пленка на моем теле колыхалась, истончаясь и сползаясь к руке. «Опасность, опасность», – звенел в мозгу слабеющий голос.
