Гюнтер Грасс - Собачьи годы
Дискутант: …барышня Эва Браун!
Валли З.: …гауптштурмфюрер СС Гюнше и обер-группенфюрер СС Фегеляйн…
Дискутант: …доктор Морелль…
Валли З.: …а также господин Геббельс с супругой и все их шестеро детишек, — покуда, значит, происходят поздравления, кобель немецкой овчарки черной масти по кличке Принц убегает от своего хозяина.
Дискутант: И что же? Его поймали? Арестовали? Расстреляли?
Дискутант: Кто-нибудь видел, как он сбежал? К неприятелю перебежал?
Дискутант: И если к неприятелю — то к какому именно?
Валли З.: После непродолжительного размышления пес решил подчиниться велению часа и смыться на запад. Поскольку ко времени его запланированного и осуществленного побега вокруг тогдашней столицы Рейха разгорелись ожесточенные бои до победного конца, псу по кличке Принц, несмотря на героические и неустанные усилия специально и тотчас же созданных особых Поисковых команд собаки Вождя и Частей перехвата собаки Вождя, удалось избежать поимки. Восьмого мая тысяча девятьсот сорок пятого года, в четыре часа сорок пять минут утра пес Плутон, почти никем не замеченный, переплыл Эльбу выше Магдебурга и на западном берегу начал искать себе нового хозяина.
Хор дискутантов:
Хозяином новым наверно
он выбрал себе Матерна.
Валли З.: Но поскольку тогдашний Вождь и Канцлер Рейха в своем завещании от двадцать девятого апреля подарил своего любимого пса, немецкую овчарку черной масти по кличке Принц, всему немецкому народу…
Ведущий: …мы вынуждены установить, что предмет дискуссии Вальтер Матерн никак не может быть законным владельцем черной овчарки по кличке Принц, именуемой ныне Плутоном. Он, однако, безусловно вправе считаться распорядителем завещанного Вождем наследия — а именно: «немецкой овчарки черной масти по кличке Принц».
Матерн: Это еще что за домыслы! Я антифашист!
Ведущий: А почему, собственно, антифашист не может быть распорядителем завещанного Вождем имущества? Хотелось бы услышать на этот счет мнение дискутантов.
Матерн: Я в «Красном Соколе» состоял, потом был зарегистрированным членом коммунистической партии…
Дискутант: В качестве распорядителя наследия Вождя предмет дискуссии может указать на ряд свойств, которые предопределили его для этой исторической миссии…
Матерн: Еще в тридцать шестом году я листовки…
Дискутант: Например, то, что он, как и бывший законный владелец собаки, тоже родился под знаком Овена.
Матерн: А что потом в штурмовики вступил и то всего на год — так это была шалость, озорство…
Дискутант: К тому же распорядитель собаки Матерн умеет, как и ее покойный владелец, скрипеть и скрежетать зубами.
Матерн: А после-то нацисты меня вытурили… Суд чести был!
Дискутант: Но не следует ли в качестве контрдовода учесть, что нынешний распорядитель собаки в свое время одного черного пса уже отравил?
Матерн: Причем крысиным ядом, потому как этот нацистский кобель, принадлежавший одному столярных дел мастеру, в полицейском питомнике покрыл суку, которая впоследствии…
Дискутант: Но в то же время предмет дискуссии недвусмысленно заявил, что любит животных…
Дискутант: Предлагаем обсудить идею-фикс «немецкая овчарка черной масти» и предмет собственности «немецкая овчарка черной масти по кличке Принц», ныне Плутон, в связи с родословной черного кобеля Плутона и динамическим прошлым предмета дискуссии.
Матерн: Я как антифашист заявляю самый решительный протест против подобного произвольного сцепления случайных фактов!
Ведущий: Протест удовлетворен. Мы уточняем постановку вопроса: идея-фикс и родословная собаки будут рассмотрены и обсуждены в связи с антифашистским прошлым предмета дискуссии.
Дискутант: Но лишь окончательные итоги дискуссии могут показать, достоин или недостоин нынешний распорядитель собаки и впредь распоряжаться завещанным наследием Вождя — Принцем, переименованным им в Плутона.
Ведущий: Заявление дискутанта принимается к сведению. Предполагая возможность наличия еще одной идеи-фикс, я как ведущий попрошу пока задавать вопросы, не затрагивающие непосредственно идею-фикс и предмет владения, а именно «немецкую овчарку черной масти». Пожалуйста!
Девушка: Не может ли предмет дискуссии перечислить важные, наиболее памятные впечатления своего детства?
Матерн: Реальные или больше умственные?
Девушка: Мы из всех слоев сознания умеем извлекать факты, важные для развития дискуссии.
Матерн (показывая широким жестом):
Никельсвальде тут — Шивенхорст там.
Перкунас, Пеколс, Потримпс!
Двенадцать монахинь без голов,
двенадцать рыцарей
безголов.
Грегор Матерна и Симон Матерна.
Богатырь Милигедо и разбойник Бобровский.
Куявская пшеница и пшеница «уртоба».
Меннониты и прорванные дамбы…
Висла пусть течет,
мельница мелет,
поезд по узкоколейке спешит,
масло тает,
молоко киснет,
немного сахарного песку сверху
и ложка стоит, —
а паром пусть приближается,
а солнце заходит,
а утром всходит,
прибрежный песок пусть отступает,
а волны прибоя пусть его лижут…
И дети бегают босиком,
ищут янтарь,
а находят синие черничины,
выкапывают из норок мышей,
босиком прямо по колючкам,
босиком на дуплистые ивы…
Но кто ищет янтарь,
бегает босиком по колючкам,
прячется в дуплистые ивы,
выкапывает из норок мышей,
тот однажды найдет в дамбе мертвую девочку,
совсем засохшую:
это герцога Свянтополка дочурка,
что раскапывала песок, ловила мышей,
двумя острыми резцами прикусывала
и никогда не носила ни башмаков, ни чулок…
А дети босиком по песку,
а ивы колышат ветками,
а Висла все течет,
а солнце всходит и заходит,
и паром то туда, то обратно,
или накрепко к причалу и скрежещет,
а молоко киснет, покуда ложка в нем не
встанет торчком,
и медленно поспешает, хотя и вовсю пыхтит
почти игрушечный поезд на повороте узкоколейки.
И мельница покряхтывает, когда ветер восемь метров в секунду. И мельник слушает, что нашепчет ему мучной червяк. И зубы скрежещут, когда Вальтер Матерн ими слева направо. И бабка точно так же, вон она гоняет по огороду бедную Лорхен. Сента черной молнией из-под гороховых штакетин — шасть! Потому как уже надвигается, неотвратимая и грозная, черная тень с угловатой поварешкой в руке, вот она уже легла на лохматую Лорхен, и тень все больше, все жирней… Но и Эдди Амзель…
Дискутант: Кто этот Эдди Амзель? Друг детства предмета дискуссии?
Матерн: Он был у меня единственным…
Дискутант: Он что, умер, этот единственный друг?
Матерн: Не могу представить, чтобы Эдди Амзель — и умер.
Дискутант: Дружба с только что упомянутым Эдди Амзелем была прочной?
Матерн: Мы были братья по крови! Одним перочинным ножом мы себе взрезали на руке…
Дискутант: Куда потом подевался этот нож?
Матерн: Нож? Понятия не имею.
Ведущий: Вопрос повторяется еще раз: что сталось с перочинным ножом?
Матерн: Ну, вообще-то я хотел швырнуть в Вислу голыш; у нас камни голышами называли…
Дискутант: Нас все еще интересует нож!
Матерн: Ну вот, я искал голыш, то есть камень, в обоих карманах шарил, но не нашел ничего, кроме…
Дискутант: …перочинного ножа.
Матерн: Три лезвия, штопор, пилка и даже шило…
Дискутант: …и все в одном перочинном ноже.
Матерн: И тем не менее я швырнул…
Дискутант: …перочинный нож…
Матерн: …в Вислу. — Сколько всего тащит в себе река? Заходы, закаты, дружбы, перочинные ножи! Что влачится в памяти и при помощи Вислы само по себе или брюхом вверх? Заходы, закаты, дружбы, перочинные ножи! Не всякая дружба выдерживает испытания. И реки, что стремятся в ад, впадают в Вислу…
Ведущий: Поэтому давайте сейчас уточним: предмет дискуссии Вальтер Матерн и его друг Эдди Амзель заключили, еще детьми и при посредстве перочинного ножа, кровное братство. И этот самый нож Матерн еще мальчишкой выбросил в Вислу. Почему именно нож? Потому что камня под рукой не оказалось. Почему вообще бросил?
