Артур Хейли - Детектив
Несколько секунд они молчали, прежде чем Эйнсли сказал:
— Никак не могу винить вас за это, доктор. И знаете что… Пожалуй, я все-таки глотну еще немного вина.
— Вам предстоит пройти через некоторые формальности, — вновь оживился Аллардайс, — но это не составит для вас никакого труда.
Понятно, что Карен его новости привели в совершеннейший восторг.
— О, милый, соглашайся непременно! Это то, что тебе нужно. Ты в самом деле признанный авторитет в своей области и к тому же, как выясняется, у тебя есть педагогическая жилка. Я тебе не говорила, но после случая в городском совете я позвонила Руби Боуи, чтобы поблагодарить ее — от себя и от Джейсона. Кроме всего прочего, она рассказала мне, как ценят тебя молодые детективы из вашего отдела, как многому ты научил их.
— Мне еще предстоит выдержать собеседования с университетским начальством, прежде чем меня утвердят, — напомнил ей Эйнсли.
— Для тебя, милый, это сущие пустяки.
Ему устроили несколько собеседований, самое ответственное — с проректором университета доктором Гэвином Лоренсом, тихим, невысокого роста брюнетом, чьи манеры, однако, выдавали человека неглупого и властного.
Он еще раз заглянул в лежавшее раскрытым перед ним на столе личное дело Эйнсли и сказал:
— Что ж, с точки зрения научной подготовки, вы вполне достойны занять эту кафедру.
— Есть одно обстоятельство, о котором я хотел бы поставить вас в известность, — Эйнсли повторил то, что прежде говорил Аллардайсу об утрате веры.
— Здесь есть и об этом, — сказал проректор, опустив на папку с личным делом ладонь. — В своем отчете Харли упомянул о вашем признании, заключив, что оценил вашу прямоту. Мне она тоже по душе, и я склонен согласиться: неверие не может стать в данном случае препятствием. — Лоренс откинулся на спинку кресла и свел вместе кончики пальцев. — До меня доходят слухи, что некоторые наши богословы чувствуют, как вера ослабевает в них по мере того, как углубляются знания.
— Нечто подобное произошло и со мной.
— Как я уже сказал, это не играет роли. В нашем университете не принято влезать в чужие религиозные убеждения или осуждать за их отсутствие. Для нас важно честное служение науке и умение передать свои знания молодым. Это, я надеюсь, понятно?
— Несомненно.
— Хорошо… Тогда мне осталось только предупредить, что иногда мы будем просить вас выступить с лекциями по вашему предмету для широкой публики. При вашей нынешней славе и популярности вы соберете полные залы, а поскольку вход на такие лекции у нас платный… — проректор лукаво улыбнулся.
Потом заговорил о трехлетнем сроке контракта с Эйнсли.
— Когда он закончится, мы почти наверняка сможем его продлить или у вас появятся предложения из других университетов. Я чувствую, что со студентами вы поладите, а это — ключ к успеху.
Наступила недолгая пауза, потом проректор сказал:
— Ну что ж, спасибо, доктор Эйнсли. Можете быть уверены, что я буду в числе ваших первых слушателей, как только вы начнете читать свой курс.
Попрощались они по-дружески.
— Как я слышал, Хартли собирается устроить у себя дома нечто вроде приема в вашу честь. Это хорошая возможность познакомиться с будущими коллегами. И непременно приходите с супругой, слышите?
Когда назначение в университет Южной Флориды было окончательно подтверждено и Эйнсли подал заявление об уходе из полицейского управления Майами, многие из тех, кто был знаком с ним, включая самых высокопоставленных офицеров, заходили пожелать ему удачи. За десятилетнюю службу в полиции ему причиталась пенсия, небольшая, но, как он сам сказал Карен, “хватит, чтоб иной раз пропустить с тобой бутылочку «Опуса Первого»”.
Но одной своей привилегией Эйнсли не воспользовался. Он не сохранил за собой “Глок”, а сдал его в арсенал управления. Оружием он был сыт по горло до конца жизни и не собирался хранить дома пистолет, тем более, что до него, неровен час, могли добраться дети.
Карен от всего происшедшего впала в полнейшую эйфорию. Она понимала, что муж сможет теперь уделять гораздо больше времени ей самой, Джейсону, а позже и их второму ребенку, до рождения которого оставалось четыре месяца. Она уже прошла ультразвуковое обследование, и они знали, что будет девочка. Они решили, что назовут ее Руби.
ЭПИЛОГ
Наступил день, назначенный Хартли Аллардайсом для приема. Ожидалось более сотни гостей.
— Боюсь, это немного чересчур, — сказал хозяин, когда Малколм и Карен приехали в его внушительных размеров тюдоровский особняк в Корал-Гейблз. — Первоначально я разослал шестьдесят приглашений, но слухи быстро распространились, и от желающих встретиться с вами не стало отбоя. Вот и пришлось расширить круг приглашенных.
Великолепная парадная зала особняка с высоченными потолками и дверями на террасу и в сад наполнялась гостями. Перед домом студенты-добровольцы помогали прибывающим парковать машины, внутри уже сновали официанты с подносами изысканных закусок и бокалов шампанского “Дом Периньон”.
— Хартли — непревзойденный организатор. За что бы он ни взялся, удается блестяще, — услышал Эйнсли реплику незнакомой высокой блондинки, и не мог с ней не согласиться. Они с Карен постоянно находились в центре внимания, о чем позаботился все тот же Аллардайс, поочередно подводя к ним все новых и новых людей. В умопомрачительном темпе они познакомились с президентом университета Южной Флориды, несколькими членами попечительского совета, вице-президентами, деканами факультетов и профессорами различных дисциплин. Одним из них был доктор Глен Милбэри, читавший в университете курс криминалистики.
— Как только мои студенты прослышали, что мне предстоит встретиться с вами, — сказал он, — меня просто атаковали просьбами пригласить вас на наши занятия, когда у вас выдастся свободный часок. Приходите. Могу гарантировать, что аудитория будет полна.
Эйнсли пришлось пообещать прийти.
В числе гостей оказались и политики. Эйнсли был представлен двум городским комиссарам. Ожидался приезд мэра. Эйнсли как раз вел светскую беседу с дамой, занимавшей кресло от штата Флорида в палате представителей конгресса, когда кто-то легко тронул его за рукав. Обернувшись, он снова увидел Хартли Аллардайса.
— Есть одна особа, которая присутствует здесь на правах почетного гостя и очень хотела бы с вами познакомиться, — сказал он, отводя Эйнсли в сторонку. — Это тот самый мой друг, что внес значительную сумму на строительство нового здания факультета и настоял на том, чтобы именно вы вели у нас курс сравнительной истории религий. Мы решили, что уже можно раскрыть инкогнито.
