Дуглас Кеннеди - Момент
— Мой друг сказал, что будет работать с ним в уик-энд.
— Тогда ты должна сфотографировать материал в ночь на понедельник. Время выбрано как нельзя лучше. Я остаюсь здесь еще на несколько дней, но они говорили мне, что получить текст интервью задолго до эфира — дело чрезвычайной важности. Поэтому в понедельник утром оставишь переведенные документы и фотокопию интервью за бачком унитаза в той же кабинке в «Дер Шлюссель». То, что они получат текст в самом начале недели… поверь мне, мои люди высоко оценят эту услугу. Думаю, это очень поможет в твоем деле.
Он швырнул мелочь на барную стойку. Танцовщица на сцене теперь проделывала нечто непроизносимое уже с апельсином. Освещение в баре было настолько тусклым, а толпа плотной, что вряд ли кто-то нас запомнил.
Мы пошли по улице, и Хакен был непривычно расслабленным, рассказывал, что предпочитает Гамбург Берлину, «потому что здесь не все шпионят друг за другом». Он послушно следовал за мной, и незаметно для него мы углублялись в лабиринт Рипербана, оставляя позади проституток, секс-шопы и шумные бары.
— Ты уверена, что знаешь дорогу? — спросил он, когда мы свернули за угол и оказались в районе каких-то складов.
— Кажется, уже нет, — ответила я.
На следующем перекрестке я указала ему направо, сказав, что ресторан находится в самом конце улицы. Теперь он шел чуть впереди меня. Свернув за угол, он, очевидно, догадался, что я завела его в самую глушь. Он вдруг резко развернулся и бросился на меня. Но в этот момент взметнулась моя правая рука, и выкидное лезвие ножа вонзилось прямо ему в сердце. Нож был спрятан в кармане моей куртки, вместе с парой простых черных перчаток. Пока Хакен шел впереди, я незаметно натянула перчатки, закашлялась, чтобы он не услышал, как щелкнуло лезвие, а потом оставалось дождаться, когда он обернется, догадавшись, что мы зашли в темную аллею, откуда ему уже никогда не выбраться.
Правда, понял он это лишь в тот момент, когда получил удар ножом. Я прижала его к какой-то стенке, зажала ему рот и нос ладонью свободной руки, не оставляя шанса, и смотрела, как он задыхается, захлебываясь собственной кровью. Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах шок, страх, ужас. Потом он начал харкать кровью, и мне пришлось убрать руку. Он рухнул на землю, несколько раз дернулся и замер.
Удача по-прежнему была на моей стороне. Вокруг ни души. Не слышно и звуков приближащихся шагов или автомобилей. Я быстро полезла в карман его куртки и достала бумажник и паспорт. Расстегнула ремень, приспустила на нем брюки и кальсоны. Потом, собрав все силы, вытащила нож из грудной клетки. С бумажником, документами и окровавленным ножом в руке я вернулась в переулок, оглядываясь по сторонам. Я не ошиблась, выбрав именно этот квартал. С наступлением темноты здесь все вымирало. Я свернула направо, прошла быстро, но спокойно по улице, свернула в другой переулок, такой же темный и пустынный, как место гибели Хакена. Сняла окровавленные перчатки, куртку, джинсы, футболку и спортивные брюки — повсюду были пятна крови. Из рюкзака достала точно такой же комплект одежды, купленный вчера в Берлине. Одевшись в считаные секунды, сложила в пакет нож, одежду, бумажник и документы. Снова оглядевшись по сторонам, я вышла на улицу. Ни прохожих, ни машин. Можно было расслабиться. Свернув направо, я дошла до главного перекрестка, а оттуда было рукой подать до станции метро. Я проехала через весь город до ботанического сада «Плантен ун Бломен», который, как подсказывала туристическая карта города, занимал площадь в сорок семь гектаров, и там было озеро. Выйдя из метро у юго-западной оконечности парка, я нырнула в чащу и быстро нашла дорогу к озеру. По пути мне встретился только бездомный, спавший на траве. Впереди был мост, перекинутый через уголок озера. Сюда попадал лунный свет. Я подняла камень и бросила его в воду. Он быстро пошел ко дну, и я догадалась, что здесь глубоко. Надев новую пару перчаток, я открыла сумку, достала нож и швырнула его в воду. Потом достала бумажник — почти не испачканный кровью, — вытряхнула всю наличность и на выходе из парка выбросила его в мусорный бак. Пройдя еще дальше, избавилась и от документов Хакена, разорвав их на клочки и запихнув в урну. Я находилась недалеко от вокзала. Подойдя ближе, я увидела огромный контейнер для промышленных отходов, стоявший чуть в стороне от главного входа. К счастью, крышка не была закрыта на замок, и из контейнера торчал мусор. Туда и отправился мой рюкзак. Перчатки я выбросила в первую попавшуюся урну на привокзальной территории.
Затем я вернулась к станции метро и доехала до своего отеля, где сняла с себя всю одежду и долго стояла под горячим душем. Часы показывали 21:09. У меня в запасе был час. Я разобрала постель, взбила простыни, чтобы утренняя горничная не заподозрила, что в номере никто не ночевал. Потом открыла бутылку водки, которую привезла с собой, выпила три рюмки и выкурила три сигареты. Собрав чемодан, спустилась вниз. И опять мне повезло — за стойкой администратора никого не было. Быстрым шагом я дошла до метро, так же быстро доехала до вокзала, чтобы успеть на поезд до Берлина, отходящий в 23:07…
Уже около двух часов ночи я была у себя дома и в своей постели. Толком поспать так и не удалось, я все время ждала, что ворвутся агенты Штази и схватят меня.
Всю субботу я скрывалась дома и переводила документы, которые дал мне Хакен. Чтобы чем-то еще занять себя, я составила черновик заявления на получение грин-карты. Около полуночи прокралась в подвал и забрала дневник, чтобы записать все, что произошло со мной в Гамбурге. Я увижу Томаса меньше чем через восемнадцать часов. Приду к нему с чемоданом, как будто я только что из Гамбурга. Мне надо постараться выглядеть спокойной, не показывать свой страх.
Я знаю, что люди Хакена ждут от меня пленки с интервью, так что мне придется сделать ночью фотокопии и как-то выбраться из дому, пока Томас спит. Теперь главное — выиграть время. Чтобы замести следы, я должна передать им все, что они ждут от меня. Потому что, на случай моего задержания, я выдам такую версию.
Я приехала в Гамбург, как мне было приказано. Ждала Хакена в отеле, но он так и не появился. Я подождала до десяти вечера, потом решила уехать, потому что с Хакеном у нас была такая договоренность: если он не приходит на встречу, я возращаюсь домой. И поскольку мой дом в Берлине… я села на последний поезд. Однако, как исполнительный агент, я все-таки сделала фотокопию интервью с Гансом и Хейди Браунами.
Эти документы подкрепят мое алиби, если Штази заподозрит меня в причастности к исчезновению Хакена.
В любом случае, когда обнаружат тело Хакена — с ножевым ранением, в приспущенных штанах и без бумажника, — все будет указывать на то, что у него состоялся грубый секс с кем-то, а потом этот «кто-то» пырнул его ножом. Неопознанный труп вряд ли кто затребует — я сомневаюсь, что из Штази пришлют своего представителя. Поскольку я зарегистрировалась в отеле по фальшивым документам, официально я вовсе не покидала Берлин.
