Канта Ибрагимов - Седой Кавказ
Нет. Арзо не дурак, зевать не будет, удила в рот сунуть не по-зволит. В любом случае, он должен встретиться с Мариной, чтобы деньги отдать, но больше он с ней и минуты не задержится; никаких «малых» и «больших» театров, больше никакого общения и контакта; ведь в любом случае насильно держать его она не сможет, а будет звонить – бросит трубку.
От такого дерзновенного решения воспрянул он духом, улыб-нулось его отражение в зеркале, заблестели глаза.
На место встречи он явился раньше времени. Перед Большим театром столпотворение, кругом столько знаменитостей, что у Арзо дух захватило. А сколько иностранцев, красивых дам, просто ротозе-ев! Многие спрашивают о лишнем билетике, столько же предлагают купить. Блестящие импортные лимузины все прибывают и прибыва-ют. Арзо даже не знает, на ком остановить свой восторженный взгляд. «Вот это жизнь! Вот это да! – ликовал он. – Даже просто гла-зеть на этих господ, быть среди них – блаженство, избранность! Да, мой сон был не сумасшедший, а праведный – действительно, жить надо если не в Париже, то в Москве!»
Объемную фигуру Букаевой он увидел издали. Она торопливо шла, как показалось Арзо, кому-то из знаменитостей вежливо покло-нилась, по его разумению, даже перекинулась репликой и от этого рассияла, обнажая ровные ряды крупных зубов.
– Иди за мной, мы опаздываем, – на ходу обронила она, и все планы Арзо рухнули разом. Он, как послушный первоклашка, устре-мился за ней, боясь отстать, затеряться в толпе, не попасть в театр… и не быть с ней.
Как и большинство зрителей, они сразу же устремились в бу-фет.
– Я так устала, – жаловалась Марина, – столько клиентов! Ты знаешь, – она произнесла известную фамилию, – он мой клиент, с ним столько хлопот! И понимаешь, он только мне доверяет… Так! Ты возьми мне кофе, два бутерброда с икрой и шампанское. Мне надо стресс снять, и вообще, весь день крошки не глотала… А себе возьми двойной коньяк и еще что-нибудь… Перед балетом следует рассла-биться, отрешиться от дневной суеты… Ты знаешь, с каким трудом я билеты достала?! Сам видишь, что творится! Какая публика!
Только после третьего звонка Марина важно направилась в зал.
– У нас самые лучшие места, – все объясняла она провинциалу. – В зале болтать, чихать, сопеть – нельзя.
При этих словах следующий за Мариной Арзо торопливо дос-тал платок и попытался на всякий случай высморкаться и, как бы для профилактики, кашлянул сдержанно в кулак.
Красочный зал, царская ложа, громадная люстра, занавес сцены с изображением символов социализма, иностранный говор, оркестр произвели на Арзо такое величественное впечатление, что он пред-ставил себе, что попал на расширенное заседание реформаторской лиги, и вот-вот сцена раскроется и покажется все Политбюро во главе с Цыбулько. Самбиев оглядел балконы и совсем растерялся – так много кругом сидело безликих мужчин в серых костюмах, выражени-ем бегающих глаз напоминающих Пасько.
Когда медленно погас свет и женский голос объявил на всех языках, что использовать кино-, фотоприборы нельзя, а внутренняя фантазия Арзо добавила к этому, что и всего прочего тоже нельзя, то от этого «мурашки побежали» по коже Арзо, меж лопаток выступил холодный пот.
И только музыка, красивая, завораживающая музыка, классиче-ский русский балет, эта пластика танца, динамика движения и эмо-циональность жестов, полностью переключили его сознание на уми-ротворенный лад, успокоили и даже растрогали до слез. От этой му-зыки и танца он был в таком восторженно-умиленном состоянии, что ему казалось – он находится на родном Кавказе, под надежной сенью родного бука и поют кругом птички, порхают в танце бабочки и стре-козы.
Все это было во время театрального акта, однако были и другие важные действия меж ними, под названием – антракт.
Первый антракт. Все ринулись в буфет, образовались огромные очереди. Самбиев их по своей природе терпеть не мог, но здесь вы-стаивал с удовольствием, ибо перед ним сияла плешь великого арти-ста, а позади слышалась английская речь.
Купили то же самое.
– Ты не думай, что я потребляю спиртное, – как бы оправдыва-лась Букаева, – ты ведь знаешь, я, как истинная чеченка – не пью, но здесь такой обычай, и вообще положено чуточку расслабиться… Да и шампанское – просто лимонад.
– Да-да, – исправно подливал Арзо.
– Смотри, смотри! Ведь это…! А с ним такая «краля», просто позор… А эти иностранцы все с молоденькими переводчицами – про-ститутками… Зачем на балет переводчиц брать? И так все понятно.
– Да-да.
– А тебе нравится?
– Да-да.
– Смотри, какой вырез!… Вот дура старая! С такими ногами в таком возрасте, а туда же, – сморщилось в презрении лицо Марины, широкие брови опустились, – видишь, а с ней молодой парень – вид-но, тоже купила… И вообще, одно мне не нравится в балете: у муж-чин уж слишком выпячено все – просто некрасиво.
– Да-да, – с готовностью поддержал ее мнение Арзо и пытаясь поддержать тему, высказал: – и у женщин все на виду.
– Дикарь! – сузились губы Букаевой, она даже отвернулась от невежды. – А ты, небось, хотел, чтобы в рейтузах танцевали?
– Да не… Ты не так поняла.
– Что значит – «не так поняла»?
– Нет-нет. Просто я не так выразился.
– Ладно… Я пойду в одно место, а ты допивай и туда, там кури-тельная комната, – командовала Букаева. – Не опаздывай в зал.
Во время второго антракта поток людей в буфет сократился – все хлынули в курительные комнаты. Арзо и Марина повторили свой заказ. От очередной дозы коньяка Самбиев прилично охмелел.
Теперь ему все казалось обыденным, даже несколько пошлым. Он искоса, неприкрыто разглядывал соблазнительных переводчиц и криво морщился на их почтенных господ. Потом презренно уставил-ся на красивого «юношу-Купидона», смирно стоящего около полно-ватой, очень не молодой, разнаряженной женщины. Марина о чем-то говорила, но Арзо ее теперь не слушал: одинокая, очень стройная особа полностью овладела его вниманием. Эта особа откровенно-вызывающе отвечала взглядом на амурные посылы его бесстыжих глаз. Букаева этого не вынесла и потащила своего кавалера в фойе, стала рассказывать о подлости и грязи столичных женщин. Однако Арзо ее не слушал, он в огромном зеркале увидел себя: высокого стройного, кудрявого, с румяным от спиртного здоровым лицом и светлыми глазами. А рядом – смуглая, широкоплечая, всюду крупно-округленная Марина. Она перед ним – стара, и Боже, как вновь напо-минает лошадь! Это вытянутое лицо, тонкий нос со вздутыми нозд-рями, и эти выпученные, темно-карие глаза. И только теперь он обра-тил внимание на ее короткую юбку, непристойный глубокий разрез, обнажающий толстые бедра, и что ее контрастная талия, вовсе не де-вичья талия, а просто анатомическая гладь меж объемными выпукло-стями дородного тела.
