Корреа Эстрада - Дом с золотыми ставнями
Но разве мало осталось в жизни? Мой мир, мой дом, моя семья. Как-то само собой получилось – и уже давно повелось – все, кто в нашем доме собирался праздновать свадьбу, приходят сюда, на эту веранду, с избранником своего сердца.
Я никогда ничего не запрещала, нет. Но все знают, когда я предсказываю счастливый брак – так и бывает; если же я промолчу… Не раз случалось, что из-за этого расторгались помолвки, и не припомню, чтобы кто-то об этом жалел.
А еще я люблю дарить выходящим замуж девчонкам что-нибудь этакое из того самого сундука с "Леди Эмили". Он слывет за бездонный, но никто не знает, что я дважды, приезжая в Лондон, делала такие заказы в одной ювелирной фирме, что у хозяина, лысого ирландца, округлялся вечно прищуренный правый глаз, а уж потом хозяин, узнав мой вкус, сам стал присылать всякие милые штучки, зная, что я не откажусь.
К чему тогда деньги, если отказывать себе в удовольствии? Эсперанситу отдали-таки замуж раньше, чем я закончила свою историю, и к моменту, когда она должна была уже ехать в церковь, я появилась и нацепила ей под фату фероньеру. Их сейчас не носят, но девочке очень шел этот прозрачно-голубой камень в тонкой оправе.
Наше дело называется "Мэшем и Вальдес", хотя Энрике ведет сейчас дела с собственным внуком… Санди выкупил у кузин их паи после смерти дяди, и все осталось Мануэле и ее детям. Нет, конечно, деньги – это то, что может стать большой заботой в любой семье; поэтому, хотя Энрике и ведет дела, вместе со своими сыновьями, официальной владелицей всего являюсь я. Это я завела порядок, согласно которому каждому из семьи к бракосочетанию дается некая сумма, а дальше от супругов зависит, пойдет ли она впрок. И завещание у меня готово давно, и там никто не обижен. А если кто-то обидится – что ж! Я делала так, как считала справедливым. Я всегда старалась соблюдать то хрупкое равновесие, что называется справедливостью, – в меру своих сил.
Да, когда семья разрастается, становится трудно. Кое-кто из праправнуков по линии Энрике стал стыдиться своей чернокожей родни; но я рада, что таких мало.
Во всяком случае, несколько лет назад, в феврале месяце, дом гудел от народа.
Февраль – особый месяц для нас. Моему мужу в тот год исполнялось сто, мне девяносто, семьдесят Филомено и по пятьдесят двойняшкам. Только Мари-Лус уже не было в живых. Но за столом было оставлено ее место и произнесено ее имя. Помнить и любить! Только это греет душу в беспощадной старости.
И Любовь покуда царит в нашем доме – Доме С Золотыми ставнями, – они золотятся от солнца, когда я просыпаюсь в комнате с окнами на восток. Я люблю греться в первых, еще не жарких лучах, и густеющая кровь веселей бежит по жилам. Я знаю, что жизнь моя с лихвой исполнилась, и давно без трепета жду перехода в иной круг, в царство Обатала или, может, Христа, который тоже был славный малый. Я знаю, что встречу там всех, кого любила, и все там усядутся за один стол, без различия цвета, чина и звания. Там не кипит, убыстряясь, жизнь – там покой, тишина, там враги станут друзьями, там ленивая тихая вода забвения будет плескать на берега, смывая нас из памяти по нас идущих. Может быть, я сумею перехитрить саму Лету, оставив на этом берегу большую кипу исписанной бумаги? Может быть; я на это надеюсь.
А если я задержусь еще немного на этом берегу, потому что всякому судьба отмеривает свой срок – пусть не сердятся на меня те, кто стоит на другом, ведь здесь меня тоже любят, и здесь – смертные люди, которым положен краткий предел.
А там у вас впереди целая вечность, и я там уже стою одной ногой. Подождите меня еще немного, чего вам стоит?
Март 1995 -
Февраль 1997
Кандонго – исп. – лодырь, сачок.
Лоба – исп. – волчица.
Ныне г. Сьенфуэгос.
This file was created with BookDesigner program [email protected] 29.11.2008
