Фристайл. Сборник повестей (СИ) - Сергеева Татьяна Юрьевна

— Алёша!

Алексей Петрович, услышал его голос, рванулся вперёд, чуть было не упал, поскользнувшись на мокрых ступенях, но старик подхватил его, они крепко обнялись и замерли надолго, загораживая другим пассажирам дорогу. Но никто на них не сердился, над их головами щёлкали замки чужих зонтов, люди спешили к автобусу, стоявшему неподалёку. Наконец, встречавший спохватился, раскрыл над головой Алексея Петровича большой зонт и, обняв его за плечи, повлёк за собой в сторону машины, стоявшей в стороне прямо у кромки лётного поля.

А за стариками, чуть снисходительно улыбаясь, шёл Сакен, который прилетел на Дальний Восток вместе со своим шефом. Как и положено верному ординарцу, он шёл позади, никому не навязывая своего общества, но готовый в любой момент прийти на помощь.

Завидев их, из чёрной «Волги» выскочил водитель, натянув на голову капюшон непромокаемой куртки, подхватил из рук Алексея Петровича тяжёлый портфель, Сакен сел рядом с водителем, старики — на заднем сидении. Они освободились от мокрых плащей и снова обнялись, вглядываясь в лица друг друга. Машина неслась по загородному шоссе, и стрелки «дворников» суетились по мокрым стёклам.

— Да… Как жизнь быстро пролетела…Столько лет…

— Тридцать девять, Алёша… Я вчера подсчитал. Какие мы с тобой молодые были, когда сюда приехали…

— Почёта было много, а умения — ни на грош…

— А помнишь, как у рогожного знамени клятву давали?

— Рогожное знамя!.. Ведь было такое! Его давали…

— Самому отстающему участку на комбинате! И мы с тобой тогда поклялись, что выведем свой цех в передовые!

— Вот с того всё и началось… — Алексей Петрович на секунду задумался, потом встрепенулся. — А помнишь. Иван, как ты меня на охоте из проруби вытащил?

— Ерунда!

— Не скажи! А какая здесь охота была! Нигде я больше такой охоты не видал, как здесь на Дальнем Востоке… Помнишь, как выезжали все — ты, я, Колька Снегирёв… Кстати, где сейчас Снегирёв, не знаешь? Я во время войны его из виду потерял…

— Да у нас Колька… Где же ему ещё быть! И Василий Фёдоров у нас… Как с войны вернулся, так и работает на комбинате… Без руки, правда… И Клава Седова… Институт закончила, лет двадцать как центральной лабораторией командует… Помнят все тебя… Ждут. Слушай, я что-то забыл… Ты когда с Дальнего Востока уехал?

— В сорок четвёртом… Осенью.

— А меня в начале сорок пятого прямо с фронта отозвали… Сначала на твоё место, потом главным инженером, а с пятидесятого вот директорствую…

— Да… — Кивнул Алексей Петрович — Я всегда вашим комбинатом интересовался, он для меня так и остался родным… А в пятидесятые — как он гремел! Лучший в отрасли!

И тут же замолчал, словно сказал какую-то неловкость, и какой-то холодок пробежал между ними. Алексей Петрович искоса посмотрел на притихшего друга и снова крепко обнял его.

Сакен поглядывал на них через зеркало водителя и улыбался.

— Вот, Иван Кириллыч, — кивнул в его сторону Алексей Петрович. — Мой аспирант, Сакен Мамедов… Между прочим, изобрёл очень дешёвый и экономичный способ извлечения жиров из сточных вод и использования их на корм скоту… Теряем ведь тысячи тонн…

Сакен грустно улыбнулся.

— Способ изобрели. Осталась мелочь — внедрить в производство…

— Да с этим тяжело, — кивнул Соколов. — Может, ты, Иван, возьмёшься?

— Подумать надо… — Покачал головой Иван Кириллович. — Взвесить.

— Экономический эффект — пять миллионов!

— Своя голова — дороже пяти миллионов…

И тут в машине повисла тишина.

На следующий день Алексей Петрович, расстроенный и мрачный, проходил по цехам комбината. Его сопровождали Иван Кириллович, Сакен и несколько человек из Управления. Остановились у рабочего места одной из аппаратчиц. Соколов что-то поискал глазами с одной стороны агрегата, с другой, и не найдя нужного, спросил:

— Скажите, как Вы определяете температуру внутри аппарата?

— Так очень просто же! — Весело отозвалась работница. — Я рукой любой градус чувствую! Двадцать лет на этом месте сижу… Вот здесь надо трогать, вот так… — Она взяла руку Соколова и приложила к корпусу агрегата. — Здесь я Вам все градусы назову точно, как термометр!

Соколов быстро взглянул на директора.

— Так сколько раз я эти термометры просил! — Суетливо начал оправдываться тот. — Где только не искал! Это ведь не только у нас, это везде такая история, по всей отрасли… Нет измерительной техники, не хватает… Даже разговаривать никто не хочет…

Алексей Петрович не дослушал и пошёл дальше, бросив через плечо Сакену.

— Вызывай Кондакова. Лучше него в технологии никто не разберётся…

Дождь всё также поливал дальневосточную землю, не давая ей ни часа на отдых. Во дворе комбината висел большой плакат с объявлением о «Дне Качества», и холодный ветер трепал его раскисшие, надорванные края…

В распахнутые ворота одна за другой въезжали продуктовые автомашины, поднимались на пандус перед цехом реализации. Грузчики в замусоленной спецодежде привычно загружали коробки и ящики с бутылками масла, с разными сортами маргарина, майонеза. Едва одна машина съезжала с пандуса вниз, на её место тотчас же разворачивалась другая…

А посреди двора кисло под дождём импортное оборудование, обшитое давно подгнивающими досками. Установка горбилась и тянулась по двору на добрый десяток метров и оттого была похожа на тело какого- то доисторического динозавра. Перед этим фантастическим чудовищем неподвижно стоял Алексей Петрович. Стоял очень давно. Вода с его промокшей кепки стекала ручьями не только на старческую шею и за воротник провисшего плаща, но и скатывалась по его лицу. Но в бесцветные стариковские глаза она не попадала. Глаза Соколова были сухи.

Из окна своего огромного директорского кабинета смотрел на него Иван Кириллович. Он также очень долго стоял у окна, так долго, что затекли спина и ноги. Он немного пошевелил занемевшими плечами, потёр ноющее от ревматизма колено и вернулся к своему столу. Медленно опустился в кресло и только после этого крепко прижал пальцем дёргающееся в тике веко.

Потом, совсем чужие, они сидели на стульях по разные стороны кабинета и не смотрели друг на друга.

— Два миллиона инвалютных рублей… Два миллиона… — Алексей Петрович провёл ладонью по своему лицу. — Я сам настоял, чтобы эта установка была передана вашему комбинату!

Иван Кириллович ничего не ответил. Соколов встал, прошёлся по кабинету.

— Ну, вот что… — Тон его внезапно изменился, стал властным и безапелляционным. — В конце первого квартала будущего года установка должна работать. Я не знаю, как ты это сделаешь, но она должна работать, чего бы это ни стоило!

— Невозможно… — Покачал головой Иван Кириллович.

Соколов, словно танк, развернулся к нему.

— Почему?!

Иван Кириллович не ответил, и Соколов повторил:

— Почему?

— Нет пяти комплектных насосов… Отечественные не подходят.

— Как нет?! Я сам руководил закупкой этой установки… Сам следил за пересылкой…

— Украли… — Обречённо вздохнул Иван Кириллович. — Огородники растащили…

Соколов подошёл к нему вплотную, постоял над ним тяжёлый, мрачный и заметно постаревший за эти дни. Слегка покачавшись на пятках, произнёс.

— Скажу тебе прямо… Я буду настаивать на твоём снятии с должности.

Он только с третьей попытки сумел сдёрнуть с вешалки свой плащ, с которого ещё капала вода.

— Алексей! — Тихо окликнул его Иван Кириллович.

— Да…

— Когда-то ты спас меня от ГУЛАГа… Может быть, ты спас мне жизнь…

— Это было очень давно.

— Я никогда этого не забывал. Я знаю, тебя страшно били… Я знаю, у тебя после этого очень слабые лёгкие… Но ты так и не подписал тогда донос на меня…

— Ты не был врагом народа…

— А сейчас? Сейчас ты меня кем считаешь?

Алексей Петрович ничего не ответил. Прижимая к себе мокрый плащ, резко открыл дверь и вышел из кабинета.