Франсуаза Саган - Слезинки в красном вине (сборник)
– Боже! – воскликнул Сирил. – Ну и дурак! Так промазать…
Джойс засмеялась, кэдди уже поворачивался к нему, но Сирил принял мужественный вид.
– Ладно, – сказал он, – я сам схожу извиниться, это наименьшее, что можно сделать. Продолжайте без меня.
И он покинул холмик с легким сердцем. Какой бы прием его там ни ожидал, он вполне может объявить его достаточно очаровательным, чтобы вернуться к своим молодым партнерам по игре лишь три четверти часа спустя.
– Так мы вас не ждем? – крикнул Боэн.
Улыбаясь, Сирил отрицательно помахал рукой. Он внезапно почувствовал себя помолодевшим, ему даже стало любопытно увидеть, что за лицо окажется под розовым тюрбаном. Может, эта незнакомка в окне обворожительна? Может, вызывающе распутна, как Мэйди Кристер, обожавшая тот же цвет? Может, угостит его ледяным бледным джин-фицем, о котором он мечтает вот уже десять минут?
Он позвонил в дверь дома, похожего на все маленькие загородные домики вокруг Детройта; машинально поправил шейный платок и пригладил волосы рукой. Дверь открылась, но он не слишком много различил в полумраке. Прежде чем увидеть женщину, услышал ее голос и потратил целую минуту, чтобы понять, что это горничная, так голос был молод, беспечен и весел.
– Спорю, это ваше, – сказала женщина, протягивая мячик. – Входите же.
– Прошу прощения, – отозвался Сирил, переступая порог, – зашел узнать, не наделал ли тут разрушений.
Он бросил быстрый взгляд назад, через плечо: вдалеке, теперь очень вдалеке, двое остальных, казалось, были обращены в его сторону, и, даже если они на него не смотрели, он все еще был видим для них. Так что Сирил поспешно вошел, решив продержать эту женщину в напряжении добрых десять минут.
– По крайней мере, я ничего не разбил?
– Разбили, одну очень безобразную вазу, – заявила женщина. – Сами посмотрите.
И, напевая, стала подниматься по лестнице. Сирил последовал за ней и оказался в светлой комнате, где тотчас же узнал окно и с удрученным видом остановился перед ужасными обломками того, что, наверное, и впрямь было каким-то ужасным горшком.
– Сожалею, – сказал он, поднимая голову. – В самом деле.
Только теперь он смог рассмотреть женщину. Лет, наверное, сорока пяти; темноволосая, со спокойным, даже нежным, как показалось Сирилу, лицом и полной юмора улыбкой.
– Как вас угораздило сюда попасть? – спросила она беззлобно. – Обычно игроки бьют совсем в другую сторону.
– Промазал… – начал было Сирил, но осекся.
Вдруг он осознал, что хочет сказать правду этой женщине. Было что-то снисходительное и ироничное в ее глазах, и это мешало солгать ей. Точнее, чтобы он, Сирил, солгал ей.
– Я спекся, – сказал он, – осточертело все, весь этот газон… уже и не знал, как выбраться. Так что прицелился в окно и с помощью удачи…
– Да вы же убить меня могли… – сказала она со смехом, явно ничуть не удивленная. – Вам не стыдно?
Она села, произнося последнюю фразу, и совершенно светским жестом пригласила Сирила последовать ее примеру. Что он и исполнил с облегчением. «Хорошенький же у меня будет вид, если хозяева вернутся: в руке клюшка, болтаю тут с горничной…» Должно быть, она угадала его мысль, потому что рассмеялась и сказала успокаивающим тоном:
– Хозяева сейчас во Флориде. Я прихожу раз в неделю, чтобы проветрить. Вам повезло; в другой день могли бы стекло разбить. Как думаете, этот горшок дорого стоит?
– О нет! – тотчас же возразил Сирил, подбирая осколки и подбрасывая их в руке. – Ни доллара. Я, видите ли, антиквар. Но это значит, – заключил он откровенно, – что за такое уродство они могли заплатить довольно дорого.
Она опять рассмеялась, склонив голову набок, и солнце косо осветило ее черные волосы и светло-карие глаза с янтарным отливом. «Была, наверное, очень красива, точнее, наверняка была очень красива», – подумал Сирил стремительно. Даже странно, что она занимается этим ремеслом. Если бы она была его, Сирила, горничной, он бы как можно скорее постарался сделать ее своей любовницей, но чтобы при этом сидела у себя дома, подумал он столь же стремительно и весело. Выпрямившись, послал ей свою самую обольстительную улыбку. Красавцем он, конечно, не был, но за пятьдесят лет успел понять, что нравится женщинам. А главное – понял, как им понравиться.
– Что мне, по-вашему, следует сделать? – спросил он. – Оставить свою визитку, адрес, записку для этих людей? Боже, какой ужас!.. – закончил он, окинув обстановку взглядом.
И в самом деле, тут были одни лишь подделки под стиль «чиппендейл», турецкие ковры и плохие репродукции.
– Не хотите ли чего-нибудь выпить? – спросила женщина столь учтиво, что Сирил невольно встал и, слегка поклонившись, счел себя обязанным представиться:
– Тысяча извинений. Меня зовут Сирил Даблстрит. С этого следовало начать.
– А меня Мона, – сказала женщина, вставая в свой черед и направляясь в глубь комнаты. – Что вам принести? Тут вроде бы оставался томатный сок и, может, немного джина.
– Думаете, ваши хозяева угостили бы меня выпивкой за то, что я разбил их безделушку? – спросил Сирил со смехом.
– О нет! Они уже вызвали бы полицию, – отозвалась она. – Так идите же за мной.
Сирил последовал за ней в кухню и мимоходом заметил полную округлость ее бедер, крепкую шею, впечатление спокойной силы. Но на сей раз смотрел не как эстет: это был вполне вожделеющий взгляд, в чем он и признался себе со смесью смущения и удовольствия. В своем розовом тюрбане, бежевом халате и шлепанцах Мона волновала его гораздо сильнее, чем красивая, полупрозрачная и стильная Джойс. Закрытый в большей своей части дом был тенист и прохладен, и Сирил чувствовал, что его сердце бьется быстрее, чем обычно. Но не так, как недавно; теперь это был не темп усталости, а другой, весьма знакомый, который он полагал уже забытым.
Держа стакан грейпфрутового сока в правой руке и упираясь бедром о раковину, она смотрела на него своим теплым, задумчивым взглядом и по-прежнему улыбалась. «Чему она улыбается? Над кем подсмеивается?» – подумал Сирил смутно, беря в свою загорелую ладонь руку незнакомки. Сильная, полная и горячая, настоящая женская рука, которая теперь сама сжимала его собственную, а улыбка медленно, очень медленно исчезала, по мере того как лицо Сирила склонялось все ниже.
Час спустя Сирил Даблстрит присоединился к своим молодым друзьям в баре «Кантри-клуба». Те сидели с Нортонами, Вествудами, Кросби – всеми старыми приятелями Сирила – и встретили его веселыми криками.
– Ну, что поделывали? Как дама? – пошутил Боэн снисходительно, но слегка обиженно.
– Должно быть, потрясающая, если задержала его так надолго… – сказала Джойс немного натянуто.
