Януш Вишневский - Повторение судьбы
Он вспоминал, как давным-давно, в детстве, и он, и братья сидели на этой лавочке и точно так же, как он сейчас, смотрели на горы. Мама шла в кухню, а потом выносила каждому по ломтю хлеба со смальцем. Раздавала им, садилась на табуретку спиной к горам и рассказывала гуральские истории или легенды. Прижавшись друг к другу, привалясь спинами к стене дома, они слушали затаив дыхание. В такие вечера Марцин чувствовал, как они близки и что они действительно одна семья. Мир его тогда был маленьким и безопасным, его определяла повторяемость событий, которые регулировали времена года, воскресная месса, наступление сентября или июня, делящих год на две части. Мир, ограниченный стенами дома, полного знакомых вещей, узнаваемых звуков, успокаивающих запахов. Дома, стоящего посреди двора, за которым находилось их поле, граничащее с деревней, необходимой лишь для того, чтобы встречать людей, знакомых «от самого начала», имеющих точно такие же дома, точно такие же дворы и видящих те же самые горы. А все неизвестное, непонятное, тревожащее или пугающее объясняла им мама либо растолковывал ксендз. Потом, когда он стал ходить в школу, ксендза заменили учителя, а еще позже – книги.
Если бы в ту пору его спросили, что такое одиночество, он не понял бы вопроса. Неизменно окруженный братьями, оберегаемый матерью, он не сталкивался с чувством одиночества. До учебы в институте он не испытывал необходимости дружбы с кем-нибудь, кроме своей семьи. По правде сказать, он даже не понимал, что означает это самое «дружить». И только уехав учиться в Гливице, он узнал, что бывает дружба с людьми, с которыми ты не живешь в одном доме. И насколько это может быть важно. Лишь в Гливице он испытал потребность в такой дружбе. Иногда он разговаривал на эту тему с Мартой. Она не хотела верить, когда он сказал, что в его жизни не существует такого человека, которого он мог бы назвать своим другом. Ее страшно удивляло и то, что он прожил целых двадцать лет и не пересек пределов мира, состоящего из нескольких человек, которых он даже не выбирал, а просто застал в своей жизни. Когда Марта говорила об этом, он улавливал в ее удивлении нотки иронии и высокомерия. Для нее семья ограничивалась властной, деспотической матерью, с которой ее соединяло все что угодно, но только не дружба. Для нее друзья – сейчас-то он понимает, что ему не удалось стать ее другом, – это люди, которые интересуются, как прошел день, которые подают пачку бумажных платков, когда ты плачешь, которые в полночь впускают тебя в свое жилье, пьют с тобой водку, а потом стелют тебе постель, которые перед поездкой говорят тебе: «Будь осторожна», которые в два ночи снимают трубку и чуть ли не целый час слушают, как ты жалуешься на жизнь. Марта утверждала, что таких друзей у нее больше десяти.
А у него до сих пор был только один друг. Якуб.
***На третьем курсе – он уже тогда познакомился с Мартой – была обязательная двухмесячная практика по специальности. Замысел и цель такой практики были вполне разумными: познакомить студентов с тем, как будет по окончании учебы проходить их будущая профессиональная деятельность, и помочь им применить теоретические знания в условиях реально функционирующего предприятия. Но в те времена на определении цели все и заканчивалось, реализация ее была просто катастрофической. Предприятия, которых заставляли принимать практикантов, были совершенно не готовы к тому, чтобы два месяца заниматься студентами, сказать по правде, немногое умевшим, и от которых по причине их статуса невозможно было много требовать. Во вроцлавском тресте защиты контактных сетей электротранспорта, куда он попал, студентов воспринимали как обременительный балласт и перебрасывали из отдела в отдел. Никто не был готов, да никто и не имел желания возиться с ними. Главной целью его практики было знакомство с информационной техникой, обеспечивающей работу транспорта. Ему даже было обещано, что он познакомится с компьютером. Он действительно познакомился и за два месяца восемь раз имел возможность наблюдать, как компьютер работает. Каждую пятницу бородатый инженер, главный информатик управления, вел его перед обедом в запертую на ключ комнату и включал компьютер только для того, чтобы специальная программа выдала ему серию номеров, которые он зачеркивал на своем лотерейном билете. Продолжалось это не дольше пятнадцати минут. И все эти пятнадцать минут Марцин мог наблюдать за операциями, которые производит инженер, но ему строго-настрого было запрещено что-либо трогать. После выдачи цифр компьютер выключался до следующей пятницы. Выбор чисел для последующего вычеркивания на лотерейном билете был важнейшим событием на протяжении всей рабочей недели и единственным назначением компьютера, которым трест – о чем писалось в трестовской многотиражке – очень гордился. Вычеркнув цифры в билете, инженер уходил на обед в студенческую столовую, которая находилась неподалеку, в здании университета, говоря, что скоро вернется, и больше не появлялся. Марцин тоже обедал в этой столовой. Там-то он и познакомился с Якубом.
Однажды он подошел к столу, за которым, склонясь над книжкой, сидела девушка. Когда он спросил, можно ли сесть, она никак не отреагировала. Он спросил громче, но девушка не подняла глаз от книги, и тогда он поставил тарелку на стол и сел. Только после этого девушка взглянула на него и улыбнулась. У нее были длинные прямые черные волосы, схваченные сзади пестрой шелковой лентой, и большие карие глаза. Кисти рук у нее были исписаны с обеих сторон до самых запястий шариковой ручкой. Сидя напротив, Мартин наблюдал за ней. Читая, она время от времени поднимала руку и дотрагивалась до щеки, до носа, до губ, оставляя светло-синие пятна на коже. На Марцина она совершенно не обращала внимания. К их столу подошел молодой мужчина. Обеими руками он нес тарелку. Он улыбнулся Марцину, поставил на стол тарелку и со смехом обратился к девушке:
– Ой, Наталка, ты снова размазала по носу наш разговор…
Он достал из кармана пиджака носовой платок, наклонился и осторожно стал стирать с ее лица пятна синей пасты. Девушка молчала, позволяя ему очищать лицо. А когда он закончил, она взяла его руку и, закрыв глаза, прижалась губами к ладони. Мужчина поцеловал ее в лоб и ласково погладил по щеке. Потом сел на стул рядом с Марцином и пододвинул тарелку девушке. Некоторое время все молча ели. Вдруг девушка подняла обе ладони над столом и стала быстро жестикулировать. Мужчина внимательно следил за этим, а затем точно так же ответил ей. Девушка взяла ручку, лежавшую рядом с книжкой, что-то написала на своей левой ладони и показала собеседнику. И тут же, не доев, встала, захлопнула книгу, положила ее в сумочку и пошла. Сделав несколько шагов, она остановилась, повернулась к ним и что-то показала на пальцах. Мужчина, отвечая ей, локтем вышиб у Марцина из руки стакан с компотом.
