Ирина Семина - Жизнь как чудо. Путешествие с Волшебным Перышком
— Чудик, Чудик! Куда же ты ушел?! Мама теперь правда все видит! У нее глазки открылись! — издали закричала Дарёнка, подбегая к пеньку где он пристроился.
— Ну и ладно, ну и хорошо, — сказал он, отворачиваясь и часто моргая, — глаза что-то отсырели.
«Чего ж хорошего, сейчас подойдет и увидит, кто ее тут приютил, — думал он. — Только бы снова со страха не ослепла».
— Чудик, дорогой, это и правда чудо! Мои глаза снова видят! — радостно говорила приближающаяся Вера. — Да взгляните же на меня!
«Сейчас она увидит меня… И все! Все кончится! — с ожесточением подумал он. — А, и ладно! И пусть!»
И Чудовище поднялось к ней навстречу, готовое к самому страшному, к ужасу, к крику… к расставанию.
Но неожиданно он увидел, как ее глаза вспыхнули радостным изумлением, ярко-ярко, как две лампочки.
— Боже, какой вы… красивый!
«Издевается?» — неуверенно подумало Чудовище, всматриваясь в ее глаза, ища в них притворство или жалость. Но неожиданно он увидел в них свое отражение. И замер, пораженный.
Он очень давно не смотрел ни в чьи глаза. Даже в Дарёнкины. Мимо смотрел! А сейчас вот глянул — и увидел, что отражение ему нравится! Хорошее было отражение. Мужественное. Человеческое…
Исчезла куда-то бугристая кожа, неопрятные лохмы, и судорога, сводившая лицо, отпустила, прошла бесследно. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Видимо, устав ждать, Вера просто сделала шаг — и обняла его, прижалась к широкой груди. А сбоку к ноге прижалась Дарёнка.
— Вы меня расколдовали, — сказал он. — Как в сказке.
— И ты нас, — сквозь слезы сказала Вера. Но это были уже слезы счастья, светлые и легкие, от которых глаза не слепнут, а только ярче сияют.
…На осенней ярмарке все обращали внимание на семейство — по рядам шли высокий, статный мужчина с пышной каштановой бородой, красивая женщина с нежным румянцем на гладких щеках и ясноглазая девочка лет семи. Все трое держались за руки, улыбались и выглядели очень счастливыми.
— Кто это? Откуда? Мы их раньше здесь не видели! — шептались люди, провожая семейство глазами.
— Говорят, в лесу поселился знахарь с семейством, все на свете лечит! Это вот он и есть, по всему, — отвечали другие. Слухи быстро расходятся по свету…
К семейству подошла женщина, закутанная в странный плащ, цвет которого постоянно менялся.
— Какого цвета мой плащ? — спросила она.
— Золотой, — в один голос ответили они.
— Для вас это так, — кивнула женщина. — Каждый видит меня такой, какой хочет. Вы вот — золотой. Что ж… Значит, судьба!
— Я узнала тебя, — улыбнулась Вера. — Ты не представляешь, как я благодарна тебе за все, за все!
— И я, — кивнул мужчина. — Я был Чудовищем, правда. Я сам превратил себя в Чудовище. Но это в прошлом. Теперь я научился любить. И благодарен тебе за то, что мое добровольное заточение окончено. Спасибо тебе!
— Я счастлива, — улыбнулась женщина в плаще. — Теперь у вас будет счастливая судьба, знаете ли. Прощайте!
И Судьба пошла прочь, завернувшись в плащ, а людям казалось, что он не то белый, не то черный, и только для избранных он всегда золотой…
Когда Перышко закончило свой рассказ, Лика плакала.
— Ты чего рыдаешь? — спросило Волшебное Перышко. — Сказка же со счастливым концом?
— Сама не знаю, — шмыгнула носом Лика. — Мне так их всех жалко стало! А потом я так за них обрадовалась! И еще подумала: а ведь я такая же! Тоже не раз на судьбу обижалась. А теперь понимаю: в том, что я от людей пряталась, не судьба виновата — только я сама!
— А теперь как жить думаешь?
— Теперь я свою жизнь по-другому строить буду! Вот что я прочитала в Послании:
♦ Помнить, что благодарность — лучшее лекарство от душевных ран.
♦ Знать, что, если себя винишь — всем тебя пнуть хочется.
♦ Верить в то, что счастье рано или поздно тебя найдет.
♦ Помогать людям бескорыстно.
♦ Не ждать Любви, а дарить ее самой.
♦ И главное — благодарить судьбу за все, что она посылает!
— И тогда твоя судьба тоже будет счастливой и золотой, — подхватило Перышко.
* * *— Уже совсем стемнело, — заметило Перышко. — Ты же, кажется, леса боялась?
— Странно, — прислушалась к себе Лика. — После твоей сказки уже как-то не боюсь. Куда-то убежал страх!
— Это потому, что ты к нему лицом повернулась, — объяснило Перышко. — Страхи человеку в глаза смотреть не могут, стесняются. Может, присядем, передохнем?
— Смешное ты! — развеселилась Лика. — Я-то присяду, вот и пенек подходящий, а ты куда?
— А я к тебе на ладошку! — заявило Перышко, пикируя пониже. — Вот и устроились. Лика, а давай поговорим о любви? Мы со Сказочницей часто эту тему обсуждаем!
— О любви? — нахмурилась Лика. — Знаешь, что-то не хочется. У меня даже любовь какая-то… проблемная.
— Какая? Говори, не молчи! — тут же прицепилось Перышко. — Озвученная проблема, считай, уже на четверть решена.
— Ну, случилась у меня в жизни любовь, — неохотно начала Лика. — Мы встречались. А потом он женился. Но все равно мне звонит и приходит. Говорит, что там у него все плохо, а любит он меня. А я не знаю, что мне делать. Не могу разобраться в своих чувствах. С одной стороны, я его люблю, а с другой — ну как же, если он женат? А ты как думаешь?
— Знаешь, пожалуй, я расскажу тебе одну сказку, — решило Перышко. — Послушай — она прямо про тебя написана!
Сказка пятая
ЭКСПРЕСС «СПУТНИК»
кспресс был новенький, симпатичный, яркого желтого цвета, и во всю длину каждого вагона синими буквами надпись «Спутник».
Экспресс летел по рельсам в светлое будущее. Пассажиры сидели, дремали, читали, знакомились, разговаривали, выходили в тамбур покурить — коротали время в пути кто как. На станциях кто-то выходил, кто-то заходил, занимали свободные места, обустраивались — до своей остановки.
В купе у окна сидела очень красивая и очень напряженная девушка. Она смотрела в окно и, казалось, кого-то ждала.
— Девушка, у вас тут свободно?
— Занято!
— Жаль…
И дальше — перестук колес, мелькание пейзажей, чай в металлическом подстаканнике, задумчиво-сосредоточенный взгляд за окно.
— Разрешите расположиться?
— Нет, это место занято.
— Но ведь тут никого нет?
— Ну и что, что нет. Потом появится.
— Девушка, вы красавица, вам говорили об этом?
— Говорили, ну и что? Все равно занято.
— Ладно, устроимся в другом купе…
Иногда на глазах у нее появлялись слезы. Наверное, от солнца, которое врывалось в окно. А может, от напряжения — уж очень пристально она смотрела в даль. Но она не позволяла себе плакать.
