Виктор Пономарев - Записки рецидивиста
Подошел Юра Бахарев, сказал:
— Вот это класс, Дима. Здорово. Где только ты научился?
— В детдоме, на флоте, в общем, долго рассказывать. Пошли лучше танцевать с девчатами.
Я пригласил Нину на танго. После танцев пошел ее провожать, а Юру попросил:
— Проводи Таню.
— Знаешь, Дима, она не в моем вкусе, но если надо пожертвовать собой ради друга, я готов.
Мы с Ниной пошли по улице, трамвай уже не ходил. Я рассказывал ей про море, про штормы, про рыб, каких встречал на своем пути. Не заметил, как подошли к двухэтажному дому.
— Вот здесь я живу на втором этаже, тридцать вторая квартира, — сказала Нина.
Мы зашли в подъезд, я обнял ее и слегка поцеловал. Она ответила поцелуем. Я прижал ее сильнее и крепко поцеловал. В этот момент что-то хрустнуло, потом треснуло. Нина отпрянула со словами:
— Обнимаешься, как медведь, все косточки затрещали, и лифчик лопнул.
— Прости, Нина. Это я от любви к тебе и страсти. А лифчик я завтра тебе новый куплю, самый красивый, с кружевами, какой найду в городе, скажи только размер. Хотя не надо, и так ясно, самый большой буду искать. Давай завтра встретимся в обед возле магазина. А может, я тебя чем-то обидел? Прости.
— Нет. Ты что, Дима.
Договорились встретиться завтра днем.
В назначенное время подошел к магазину. Нина задержалась, я даже немного разволновался. Постепенно успокоился, увидев ее в другом конце улицы, она шла ко мне. Мы поздоровались, и я пригласил ее к себе, сказал:
— Пойдем ко мне пообедаем, а то я еще не завтракал.
Нина не возражала. Пришли в общежитие, поднялись в комнату, дверь я закрыл на ключ. Сели за стол, я налил в стаканы вино.
— Давай, Нина, выпьем за наше знакомство и за нашу настоящую дружбу. Ты не против?
— Нет, — сказала Нина.
Мы выпили, закусили, я еще налил по стакану, тоже выпили. Я видел, как ее голубые глаза покрываются туманом, налил еще по стакану.
— А теперь выпьем за любовь. За нее-то мы еще не пили.
— Ой, Дима, я совсем уже пьяная.
— Ну ладно, выпей хоть полстакана.
— Ладно, только полстакана и больше ни-ни.
— Хорошо, ты только закусывай получше, — сказал я, и мы выпили.
Я видел, как она «поплыла», помог ей снять свитер, помог прилечь на кровать, сам сел рядом. Она взяла меня за руку, притянула к себе, и мы стали целоваться. Я почувствовал, как меня начинает бить озноб, сказал:
— Нина, давай согрешим.
— Давай, — последовал ответ.
Я быстро разделся, помог ей. Потом она вскрикнула: «Мама!» — и мы забылись на некоторое время. Забывались еще несколько раз. Уже под вечер я поднялся с кровати, подошел к столу, налил два стакана, один протянул Нине в кровать.
— А теперь, Нина, я хочу выпить за твою честность, которую ты отдала мне. Ты не жалеешь об этом?
— Нет.
— Кстати, совсем забыл, я же приготовил тебе подарок взамен сломанного вчера, — сказал я. Достал из тумбочки полдюжины больших, ярких, цветастых бюстгальтеров и протянул Нине. — Примерь.
По-быстрому мы оделись, прибрали в комнате, скоро с работы должны были прийти Володя с Сашей. Мы немного погуляли по улице, и я проводил Нину домой. Возле дома поцеловал ее, спросил, когда встретимся.
— Я сама приду, — ответила Нина и ушла домой.
Было еще рано. Настроение было хорошее. Решил съездить в город на вокзал, может, что «вертану», а то бабки у меня были уже на исходе, а у Володи просить неудобняк. Сел на трамвай и покатил в город. Походил по вокзалу, подошел к кассам. Народу полно, каждый ждал своего поезда. Приметил пьяненького мужичонку, он поставил свой «угол» (чемодан) к стенке и полез в толпу к кассе. Я огляделся, подошел, взял чемодан и направился к выходу, сел на трамвай, проехал четыре остановки и вышел. В чемодане оказалось восемьсот рублей денег, бутылка водки, крупные женские бусы из янтаря и мужское нижнее белье.
Деньги, бусы и водку я забрал, а чемодан с бельем поставил под кусты. Сел на трамвай и поехал в затон. В магазине купил еще две бутылки водки, круг сыра голландского, колбасы, хлеба. Все сложил в авоську и пошел в общежитие.
В комнате еще никого не было.
Первым пришел Саня, уже в подпитии.
— О, капитан, привет! Как жизнь?
— Нормально, — ответил я.
— Да тут стол богатый дыбом стоит. По какому случаю праздник, капитан?
— Свадьбу справляю, Санек.
— А где же невеста?
— Я без нее, она у себя дома справляет.
— Шутишь, артист?
Тут и Володя зашел в комнату. Я пригласил Володю и Саню сесть к столу и рассказал, что было в их отсутствие. Что зовут девушку Нина, живет здесь на Волочаевке вместе с отцом. Девушка очень хорошая, и не то чтобы жениться, а встречаться с ней буду.
Санька перебил меня:
— Ты знаешь, Володя, девчонка ему честная попалась. Димка сегодня самый счастливый человек в мире. Выпьем по такому поводу за его счастье.
Мы выпили и еще раз.
С Ниной мы встретились еще два раза. Она мне сказала, что уезжает в Николаевск-на-Амуре к тетке с дядькой. На другой день я пошел провожать Нину на речной вокзал. Народу было много. Нина стояла у трапа и разговаривала с отцом, он ее напутствовал на дорогу. Увидев меня, Нина махнула рукой, крикнула:
— Дима, иди сюда.
Когда я подошел, она сказала:
— Папа, познакомься. Это Дима.
— Леонид Павлович, — представился отец. — Ладно, вы тут побеседуйте, а я побежал, на работу успеть надо. Будешь, Нина, ехать назад, дай телеграмму, я встречу.
Мы остались вдвоем. Постояли на трапе, и я предложил:
— Пойдем посмотрим каюту, где будешь ехать.
По трапу мы поднялись на палубу, матросу я сказал, что провожаю, сейчас вернусь. Нашли каюту, вошли. Я обнял Нину, поцеловал.
— Нина, вот тебе мой подарок, чтобы не забывала меня. — И я протянул ей флакон духов «Красная Москва», а на шею надел ворованные бусы.
Она подошла к зеркалу, посмотрела и воскликнула:
— Какая прелесть!
Я сидел на диване и любовался ею. Она повернулась, прыгнула мне на колени и стала целовать.
— Димочка, я люблю тебя.
— Я тебя тоже, только не мучь меня, я могу задохнуться, — ответил я, поднялся с дивана, подошел к двери и повернул ключ. — Быстро раздевайся, — а сам стал сбрасывать с себя рубашку и брюки.
Легли на диван, и я стал быстро-быстро получать удовольствие. Опомнились, когда пароход дал первый гудок к отходу. Встали, быстро оделись и пошли на палубу.
— Дима, ты будешь меня ждать? Я через месяц вернусь.
— Да, Нина. Дай телеграмму, я встречу.
Я спрыгнул с трапа на дебаркадер. Трап убрали, и пароход отчалил. Долго я еще стоял на причале и махал Нине рукой, пока лица людей на палубе стали неразличимы. И тогда только вспомнил: «Дай телеграмму». Она же фамилии моей не знает. Кому давать телеграмму? На общежитие? Диме? Да и не Дима я по ксиве вовсе.
