Эдуард Лимонов - Подросток Савенко
— Сам ты шляпа! — сказала Томка зло и стала протискиваться к выходу из трамвая.
Сейчас Томка, лениво сощурившись и глядя поверх Эди-бэби, сказала:
— А вам с Карповым не спится. Всех кошек в поселке успели перебить? Варвары!
«Проняло ее тогда все-таки, — думает Эди-бэби. — Достало».
— Куда направляются наши девочки? — спрашивает Эди-бэби.
— Наши девочки направляются домой, — говорит Ася. — Вот вышли погулять, а заодно зашли в гастроном, Томкина мама просила ее купить продукты.
— И я домой, — говорит Эди-бэби. — Пошли?
Эди-бэби секунду колеблется. Он не знает, взять ли ему из рук Томки сумку или нет. В это время к ним подходит, покачиваясь, Славка Цыган. Он наконец выбрался из парка.
— О-о-о! — вопит восторженно Цыган. — Эди-бэби уже подкадрил чувишек и сейчас пойдет с ними бораться. Сегодня вся Салтовка, и Тюренка, и весь Харьков, и вся необъятная страна победившего социализма будет шумно бораться, выключив свет. Много-много ведер пролетарской спермы и спермы служащих и советской интеллигенции, солдат и матросов, сержантов и старшин, а также офицеров и генералов будет залито в драгоценные сосуды советских гражданок, расположенные у них между ног. Эди-бэби, зачем тебе два сосуда, отдай один мне?!
Эди-бэби не успевает ответить Славке, оторопев от невероятной Славкиной наглости, а Цыган уже шагает к Томке, держащей свою сумку, уже, подняв ее с земли и пьяно ухмыляясь, произносит: «Сеньора! Откройте мне, пожалуйста, свою сумку, я в нее плюну!» И… плюет. Жирный желтый плевок сваливается на Томкины банки и бутылки в сумке.
— Это символизирует мой оргазм, — ухмыляется Славка. Больше Славка ничего не успевает сказать, потому что Эди-бэби хватает его за руку, рывком поворачивает к себе… еще несколько движений, и Эди бросает Славку через себя, как его учил тренер Арсений. Через мгновение Славка валяется на твердой, подмерзшей, как мороженое, грязи, и от его рта на белом тонком снегу расползается кровь.
— Пошли! — командует Эди-бэби и, взяв Томкину сумку, переходит трамвайную линию. Девочки молчаливо шагают за ним.
— Зачем ты его так? — нарушает наконец молчание Ася. — Он ведь, в сущности, безобидный.
Ася — гуманистка, они только три года назад репатриировались из Франции.
— Я — тоже, — говорит Эди-бэби зло. Он сам начинает жалеть, что пришлось наказать ебакого дурака. — Мудак! — ругается Эди-бэби. — Отребье человечества! Отброс!
— Говорят, что он спит со своей матерью, — хладнокровно замечает Тамара. — Я слышала, что именно за это его побил младший брат.
Свернув с Салтовского шоссе, они идут теперь по Поперечной улице. Фантазия у строителей Салтовского поселка была, очевидно, не очень обширной, потому улица, на которой живут Эди и Томка, называется Первой Поперечной, а есть еще Вторая, Третья и Четвертая. Полуподвальная столовая на Первой Поперечной сегодня, оказывается, работает, оттуда доносятся звуки музыки и шум пивных кружек. Эди-бэби бросает на столовую равнодушный взгляд, но потом вдруг думает: а что, если?..
Тамаркин дом совсем недалеко, Томка останавливается. Пришли.
— Где гуляешь Октябрьские? — спрашивает Эди-бэби Томку.
— А что, — улыбается Томка, — хочешь меня пригласить? Разве Светка тебя уже бросила?
— Чего это она должна меня бросить? — раздраженно спрашивает Эди-бэби. — Глупо, Тамара.
— Ну извини, — говорит Томка. — Значит, не бросила.
Из дома, из окна второго этажа, высовывается голова Томкиной матери.
— Томочка, деточка! Мы тебя ждем! — кричит она. — Здравствуйте, ребята!
Ася машет Томкиной матери рукой. Эди-бэби — нет.
— Мне пора, — говорит Тамара и протягивает Эди-бэби руку в варежке. — Спасибо вам, мужественный мужчина, за спасение моей чести. Желаю вам приятных праздников! Пока, Лизок, — говорит она Асе. — Я завтра зайду.
— Кривляка! — со злостью бросает Эди-бэби, глядя вслед Томке.
— Она хорошая девочка и неплохо к тебе относится, — замечает Ася, — но ты для нее мальчишка, разве ты не понимаешь?
— Она всего на год старше меня, — упрямится Эди-бэби.
— Женщина всегда старше мужчины, — спокойно парирует умная Ася. — Тамаре нравятся студенты. Парню, с которым она встречается сейчас, — 23 года.
«Ася говорит «встречается» вместо «ходит», — думает Эди-бэби. — Зачем их семью поселили на Салтовке, они сюда не принадлежат». А вслух он говорит:
— Тогда ей нужно «встречаться» со Славкой Цыганом, ему — 24 года.
— А что, — усмехается Ася, — он не так плох. В глазах у него есть что-то такое… — Ася задумывается, — …пошлое, что-то, что нравится женщинам. Тоска по женщине.
— Ох-ох, — Эди-бэби фыркает. — Этот-то носатый алкоголик, руки как на шарнирах… А во мне, значит, нет ничего, что нравится женщинам? — продолжает он полувопросительно, искоса поглядывая на Асю. — Учительница эстетики Елена Сергеевна, между прочим, даже привела мое лицо как пример самого привлекательного мужского лица в классе…
Ася смеется…
— Мужского лица… — повторяет она, — мужского лица…
Эди-бэби обижается.
— Ты чего, — говорит он насупившись, — чего смеешься? — С Асей они большие приятели, никому другому он бы случая с учительницей эстетики не рассказал бы, чего она смеется?
— Извини, Эди, — говорит Ася, уже не смеясь, а серьезно. — Ты будешь чудесным мужчиной, я уверена, но сейчас ты еще мальчик. Ты будешь, — говорит она, — потерпи, будешь лет через десять… или даже пятнадцать, — говорит она неуверенно.
— В тридцать лет! — восклицает Эди-бэби с ужасом. — Но я буду уже старик!
— Но сейчас ты выглядишь на двенадцать лет, — смеется Ася.
Чтобы проводить Асю, Эди-бэби прошел мимо своего дома. Теперь они стоят у Асиного подъезда.
— Хочешь зайти? — спрашивает Ася.
— Но твои же родичи, наверное, все дома, — колеблется Эди-бэби. Язык Эди-бэби почти свободен от украинизмов, благодаря чисто говорящим по-русски отцу и матери, но иногда «родичи» все же проскальзывают.
— Ты же знаешь, какие они. Проходи прямо в мою комнату, туда никто не войдет.
— Хорошо, — соглашается Эди-бэби, и они входят в подъезд.
12
У семьи Вишневских целая квартира в три комнаты. Старший брат Арсений — коммунист, говорят, что во Франции его преследовали, потому семья перебралась в Советский Союз, из-за брата Арсения. Если бы они не были репатриированными, им бы не дали трехкомнатной квартиры, хотя у них и большая семья — отец, мать, две старшие дочери — Марина и Ольга, Арсений, Ася и младший брат Ванька, он же Жан.
