Маша Царева - Девушки, согласные на все
Внезапно чей-то пристальный неприязненный взгляд ожег его, как укус ядовитой медузы.
Филипп нервно огляделся по сторонам – никого. Соседние столики пустовали, официант, повернувшись к нему спиной, что-то записывал в своем блокноте. Показалось, наверное. Бывает же такое.
Успокоившись немного, он вновь уставился в окно и чуть не подавился. На улице перед окном стоял человек. Высокий, темноволосый, молодой. В дорогом кожаном пальто и темных очках, как Киану Ривз в фильме «Матрица». Над городом висели рваные низкие тучи, утопившие в себе шпили московских высоток. Так что в очках никакой необходимости не было – а значит, это был предмет маскировки.
Человек смотрел прямо на Филиппа. Его губы искривила язвительная усмешка.
«Как он может меня видеть?! – запаниковал Филипп, машинально поправляя парик. – Стекло же зеркальное. Он в зеркало смотрит!» Но мужчина смотрел прямо на него. Никаких сомнений быть не могло – этот человек следил за Филиппом Медновым. «Как он узнал меня, как?! Меня бы мама родная в такой маскировке не узнала!»
У Филиппа резко пропал аппетит. Креветки внезапно показались ему слишком солеными – такими, что у него даже в горле пересохло. Он залпом допил остатки сока, натянул куртку и бросился к входной двери. Единственный способ не нервничать – устранить причину нервотрепки. Он должен узнать, кто этот странный человек и что ему от Филиппа нужно. Шантажист? Старый знакомый? Городской сумасшедший? Маньяк? Как бы там ни было, сейчас он узнает это наверняка. Филипп с силой толкнул дверь и выбежал на улицу. Мостовая была пуста. Никого.
Звонок мобильного едва не заставил его вскрикнуть от неожиданности, любой посторонний звук – словно удар хлыста, когда нервы на пределе.
– Да! – несколько раздраженно крикнул он в трубку.
– Филя? – Он сразу узнал этот жеманный женский голосок. Принадлежал он одной из второсортных, но необыкновенно смазливых актрис – его обладательница вовсю «звездила» в дневных сериалах, неизменно играя небольшие, но эффектные роли красавиц-злодеек.
– Да, – ответил он уже более спокойно. И так он один раз уже сегодня сорвался, стоит закусить удила.
– Филечка, как хорошо, что я тебя поймала! Мне срочно нужно сделать фотосессию. Меня пригласили сниматься во Францию!
– Поздравляю, – усмехнулся Филипп и, поморщившись (как хорошо, что она не видит выражение его лица), галантно добавил: – Я всегда знал, что ты добьешься успеха. Так какие фотографии тебе надо сделать?
– Портрет, и в полный рост, на улице. В разных образах. Я пригласила визажиста и стилиста… Только вот…
– Что?
– Фотографии мне нужны уже сегодня! Ты не мог бы быть у меня через полтора часа?
«А раньше ты сказать не могла, корова бесталанная?!» – про себя мрачно выругался он, а вслух сказал:
– Конечно, Машенька. Тебе повезло, до вечера я совершенно свободен.
– А вечером? – кокетливо хихикнула она. – Опять свидание? Наверняка с какой-нибудь топ-моделью?
«Представляю, что бы она сказала, если бы я ответил честно! – подумал Филипп. – Просто мне необходимо найти престарелого порноактера и кудрявую тетку на роль госпожи с кожаным хлыстом!»
– Какая ты догадливая. Ладно, я выезжаю. Жди.
Филипп отключил телефон, зашел в ближайший подъезд и отточенными до автоматизма движениями за несколько минут привел себя в первозданный вид. Грим смыл с помощью специального тоника, парик аккуратно сложил и убрал в рюкзак, отклеил накладные реснички. Еще раз внимательно изучил вдруг показавшуюся бледной физиономию в карманном зеркальце. Машинально вскинул к глазам запястье – и снова вспомнил, что часы сломаны. Вышел на улицу и почти бегом заторопился в сторону метро, где во дворах была надежно спрятана от посторонних глаз его шикарная «Мазда».
Надо спешить. Бежать, перекусывая на ходу, меняя маски, как актер на бенефисном выступлении. Только торопясь – все равно куда – удается почти не думать. Жить на автомате, работать и не вспоминать о том, что когда-то он был, как и все, обычным человеком с самой обычной жизнью. Обреченным на обычное спокойное будущее рядом с обычной женщиной.
С необычной женщиной.
Филипп досадливо встряхнул головой. Воспоминания – как надоедливые мухи. Никак не отгонишь. Ее лицо, ее походка, ее руки. Не сорваться бы при всех, как сделал он это утром, обидев ни в чем не виноватую девчонку. Ее глаза, ее вечно спутанные волосы. Ее имя – как раковая опухоль. Больно ноет, горячо пульсирует в мыслях.
Филипп давно привык не обращать внимания на детали, чтобы какой-нибудь бестолковый предмет ненароком не напомнил о ней, умершей давно и глупо. Он всегда бежал, торопился – так, чтобы действия обгоняли мысли.
Он сел за руль, врубил на полную громкость какой-то вальсок. Взвизгнув тормозами, «Мазда» сорвалась с места.
Человек в длинном кожаном плаще и темных очках смотрел вслед быстро скрывшейся из виду спортивной машине, похожей на красную стрелу.
– Значит, это все-таки ты, – пробормотал он, прикуривая дешевую, дурно пахнущую папиросу. – Значит, я не ошибся. Что ж, тем хуже для тебя. Недолго тебе осталось, совсем недолго.
Вот уже десять лет жизнь фотографа Филиппа Меднова напоминала классический шпионский кинофильм. И сначала он чувствовал себя довольно неловко в роли главного героя. Все же не мальчик, чтобы участвовать в этих ежедневных играх с переодеванием.
Но ничего поделать не мог. Порнобизнес – уж очень скользкое дело, засветишься один раз – и твою репутацию можно считать испорченной безвозвратно. Филипп был слишком заметным, примелькавшимся светским персонажем, чтобы так рисковать. Разоблачат его – и не видать больше заказов от модных журналов и модельных агентств. Останется он один, точно прокаженный.
Надо сказать, Филипп не сразу придумал для себя столь выигрышный и яркий образ смуглого мачо. Сперва в его распоряжении были только цветные линзы и недорогой парик – женский, представлявший собою копну неестественно-каштановых синтетических кудрей. Филипп сам кое-как обкорнал его маникюрными ножничками. Получилось не так уж плохо, но все равно в этом камуфляже он чувствовал себя полным идиотом.
То ему казалось, что в обрамлении жестких кукольных кудрей он смахивает на трансвестита или на «голубого». То он с ужасом воображал, что дурацкий парик и линзы не помогут ему оставаться стопроцентно неузнанным.
Уверенность пришла вместе с деньгами. Ничего не стоит на время виртоузно изменить внешний вид, если ты не ограничен в средствах. За новый парик (шикарный, из натуральных волос, причем каждый волосок его был по отдельности вживлен в силиконовую кожу) Филипп заплатил восемьсот долларов. Он купил это чудо в небольшом малоизвестном салоне, где отоваривались рок-звезды и известные телеведущие. Здесь же он приобрел легкий, почти незаметный на лице, тональный крем. За отдельную плату улыбчивый визажист неопределенного пола научил его правильно гримироваться. И теперь он с уверенностью искушенной красавицы припудривал перед зеркалом лицо, подкрашивал брови и даже изменял контур губ при помощи специального мягкого карандашика – не боясь при этом, что окружающие примут его за извращенца.
