Элизабет Гилберт - Законный брак
Не меньше путает и ситуация, когда мы всё-таки делаем выбор и нам начинает казаться, будто, согласившись на одно-единственное железобетонное решение, мы уничтожили какую-то частичку себя. Мы боимся, что, выбрав дверь номер три, мы убьем иную, но не менее важную часть нашей души, которая могла бы проявить себя, если бы мы вошли в дверь номер один или два.
Философ Одо Маркар обратил внимание на существующую в немецком языке связь между словами zwei, которое означает два, и zweifei, сомнение, предположив тем самым, что наличие двух вариантов чего бы то ни было автоматически привносит в нашу жизнь неопределенность. А теперь представьте жизнь, в которой человеку каждый день предоставляется не два и даже не три, а десятки вариантов выбора, – и вы поймете, почему, несмотря на все блага современного мира, он превратился в настоящий генератор неврозов. В мире с таким изобилием возможностей многие из нас попросту немеют от нерешительности. Или же мы раз за разом терпим неудачи на жизненном пути, возвращаясь и распахивая двери, которыми прежде пренебрегли, – так отчаянно нам хочется, чтобы в этот раз всё было как надо.
Бывает и так, что в нас просыпается компульсивная потребность в сравнении – мы примеряем свою жизнь к чужой и втайне задаемся вопросом: а может, нам стоило избрать другой путь?
Разумеется, компульсивное сравнение приводит лишь к ослабляющей дух болезни, которую Ницше называл Lebensneid, зависть жизни: уверенности в том, что кто-то другой намного счастливее, и если бы только у вас была ее фигура, ее муж, ее дети, ее работа, всё сразу стало бы легко, чудесно и наступило бы счастье. (Моя знакомая, психотерапевт, определяет эту проблему как «состояние, когда все мои незамужние пациентки втайне хотят выйти замуж, а замужние – снова быть в свободном полете».) Из-за того что определенности достичь так трудно, решения одного человека становятся приговором для другого, а поскольку никто уже точно не знает, что значит быть «хорошим мужчиной» или «хорошей женщиной», чтобы найти свое место в жизни, теперь нужно быть настоящим специалистом по эмоциональной навигации и ориентированию. Все эти возможности, все эти стремления создают некое странное томление, словно все призраки наших других – отвергнутых – шансов постоянно нависают над нами в теневом измерении и всё время спрашивают: «А ты уверена, что хотела именно этого?» И сильнее всего данный вопрос преследует нас в семейной жизни, потому что эмоциональный риск, связанный с этим глубоко личным выбором, необычайно высок.
Поверьте, у современного западного брака множество преимуществ по сравнению с традиционным браком хмонгов (для начала, мы не похищаем невест), и еще раз повторю: я бы на месте этих женщин оказаться не хотела. Им никогда не познать той свободы, которой я обладаю; не получить моего образования; никто никогда не разрешит им свободно исследовать многочисленные аспекты своей натуры. Но есть один важный дар, который получает на свадьбу каждая невеста племени хмонгов и который редко достается современной западной невесте – уверенность. Когда перед тобой всего одна дорога, ты обычно уверена, что она и есть правильная. А невеста, чьи ожидания счастливой жизни с самого начала были невелики, более защищена от опасности губительных разочарований.
Если честно, я до сих пор не знаю, какова практическая польза этой информации. Не могу же я сделать своим официальным девизом фразу «Довольствуйся меньшим!» или посоветовать молодой женщине, которая собирается замуж, не питать особых ожиданий стать счастливой. Такой образ мыслей противоречит всем современным теориям, которым меня учили. К тому же я знаю пример, когда такая тактика не сработала. В колледже у меня была подруга. Она намеренно ограничила для себя возможности в жизни, словно желала получить прививку от чрезмерно амбициозных ожиданий. Она забыла о карьере, отказалась от манящей перспективы отправиться в путешествие, вернулась домой и вышла замуж за парня, в которого была влюблена еще в школе. С непоколебимой твердостью она заявила, что намерена стать «только» женой и матерью. Ей казалось, что простота этого выбора обеспечивает ей полную безопасность по сравнению с конвульсиями нерешительности, в которых бились ее многочисленные более амбициозные сверстники (я в том числе). Но когда двенадцать лет спустя муж ушел от нее к женщине помоложе, поверьте – я не видела такой ярости и обиды никогда. Она буквально взорвалась от негодования, причем направлено оно было не столько на мужа, сколько на всю Вселенную, которая, как ей казалось, разорвала с ней священный контракт. «Я же просила так мало!» – всё повторяла и повторяла она, словно думала, что одни только малые требования способны застраховать ее от разочарований.
Но мне кажется, она ошибалась – на самом деле она просила очень, очень много. Она осмелилась потребовать у судьбы счастья и осмелилась предположить, что брак принесет ей это счастье. Это очень серьезная претензия. И возможно, сейчас, накануне второго брака, мне было бы нелишне признать, что и я предъявляю судьбе очень высокие претензии. А как же иначе? Это же признак нашего времени. Мне разрешили иметь великие жизненные ожидания, разрешили ожидать от любви и семейной жизни гораздо больше, чем когда-либо было позволено другим женщинам в истории. Что касается близких отношений, я требую от своего мужчины очень много и хочу получить всё сразу.
Невольно вспоминается история, которую мне однажды рассказала сестра. Одна англичанка приехала в США зимой 1919 года и в негодовании написала домой, что в этой чудной стране Америке, оказывается, есть люди, которые действительно считают, что ни одна часть их тела не должна мерзнуть! Тот день, что я провела в разговоре о замужестве с женщинами из племени хмонгов, заставил меня задуматься, что, возможно, в вопросах сердечных я тоже стала таким человеком – женщиной, которая считает, что ее любимый каким-то образом не должен позволять мерзнуть ни одной частичке ее эмоционального существа.
Мы, американцы, часто повторяем, что брак – это «тяжелая работа». Сомневаюсь, что хмонги поняли бы это утверждение. Жизнь – это тяжелая работа, ясно; и работа может быть тяжелой – наверняка с этим они согласились бы, но как брак может превратиться в работу? А вот как: брак становится тяжелой работой, если ты взваливаешь все свои надежды на счастье на спину одного-единственного человека. Выдержать это – тяжелая работа. Недавнее исследование показало, что в наши дни молодые американки больше всего ценят мужчин, которые бы их «вдохновляли», – запросы немаленькие, с какой стороны ни посмотри. Для сравнения: в исследовании, проведенном среди женщин того же возраста в 1920 году, в выборе партнера опрошенные полагались на такие качества, как порядочность, честность и способность обеспечить семью. Но теперь этого мало. Теперь мы хотим, чтобы наши супруги нас вдохновляли] Причем ежедневно! А ну-ка, дорогой, вдохновляй меня!
