Геннадий Прашкевич - Противогазы для Саддама
– Тоцкий у аппарата.
– Воздухоплавательного?
– Серега! – хохотнул Тоцкий. – Откуда?
– Из столицы. Дай думаю, позвоню. Как ты?
– Да я как раз о тебе думал. В Москве, думаю, Серега или нет? Мозгую, как на тебя выйти.
Сергей почувствовал угрызения совести.
Оказывается, он, Сергей, все это время никуда не исчезал из памяти Виталика Тоцкого. Более того, в этом суетном, в этом сумасшедшем мире Сергей, кажется, по-прежнему нужен Виталику. Понятно, что Виталик сейчас привычно попросит денег, штуку, а то и две баксов, но ведь что еще т можно просить у людей в этом суетном, в этом сумасшедшем мире? Конечно, Виталик прекрасно знает, что у него, у Сергея, как всегда, нет никаких свободных денег, но обязательно попросит штуку баксов, хотя бы ради тренировки, чтобы не отвыкать от дела, чтобы постоянно держать руку на пульсе. Понятно, я не дам Виталику ни цента, но все равно хорошо, что я ему позвонил.
– Это хорошо, что ты мне позвонил! – энергично радовался Тоцкий. – Я тут голову сломал, отыскивая твой след. Москва большая, а позвонить некому. Я бы позвонил министру финансов, да он в этом деле, наверное, разбирается хуже тебя. Возраст у него не тот. Наверняка, министр финансов разбирается в этом деле хуже тебя. Ты ведь у нас кандидат наук?
– Ну.
– Отвечай прямо! Кандидат?
– Ты не ошибся.
– Тогда скажи, как лечить мандавошек?
– Они что у тебя, больные? – обиделся Сергей.
Виталик шумно заржал:
– Это не у меня! Это у совсем другого человека. Он нам спать не дает. Не знаю, больные у него мандавошки или здоровые, но только человек большого чечена Исы твердо заверил нас, что убьет ночью нового постояльца, если тот не перестанет чесаться…
Сергей повесил трубку.
Ну, дурдом. Ну, хреновина.
Вот сидит Виталик в дыре (и не просто финансовой), вот сидит он в самой черной и глубокой дыре, которую можно представить, и при этом волнуется за судьбу какого-то паршивого бандита. В том, что речь идет о бандите, Сергей нисколько не сомневался. Человек в номере Тоцкого по определению не мог быть никем другим. Я, значит, переживаю за Виталика, обиделся Сергей, торчу в телефонной будке, а Виталика волнует проблема приболевших бандитских мандавошек!
Повесив трубку, он хмуро посмотрел на набережную, по которой бесконечным потоком шли машины. Странно все-таки все построено в жизни. Сперва эти вежливые грабители из «Русского чая»… Потом сам господин Фесуненко со скрипучим голосом… Потом вздорные усики Юрия Ильича, все эти тюменские братки, чечены и неудачники…
Ладно.
Когда вечером в квартире у Левки зазвонил телефон, Сергей сразу догадался, что звонят ему, и звонит Валентин. Почему-то Сергей был стопроцентно уверен в том, что звонит Валентин. Но, подняв трубку, к большому изумлению услышал голос Карпицкого:
– Ты один?
– Да нет. Левка здесь. Тебе позвать Левку?
– Да нет, я тебе звоню. Левке привет а тебе спасибо.
– За что?
– Сегодня я встретился с твоим приятелем.
Сергей помолчал, переваривая информацию. Потом спросил:
– Ну и как он? – (речь, понятно, шла о Валентине).
– Дельный человек. Мне понравился.
Часть вторая
Капитан Якушев
Задача
С Карпицким Валентин встретился на Варшавском шоссе.
Новенькая «девятка» стояла метрах в ста от пустой автостоянки.
Незаметно глянув на номера, Валентин подошел и открыл дверцу. Со стороны все выглядело самым естественным образом: вот человек подошел к своей машине, ну, может, к машине приятеля, и усаживается. Так же спокойно прозвучал голос Карпицкого:
– Валентин Иванович?
Он кивнул.
Как позже признался Валентин, перца из Московского Акционерного Предприятия он представлял себе несколько другим человеком. Может более мягким, может не столь железно уверенным, более интеллигентным, даже в чем-то немного избалованным, а за рулем «девятки» сидел человек крепкий, вполне уверенный. Он несомненно знал цену своего времени и сразу направил разговор в нужное русло.
В салоне пахло незатертой кожей, незнакомой иностранной отдушкой. Абсолютно не мешая разговору, наплывала негромкая музыка.
И – ничего лишнего.
Никаких этих игрушек, никаких болтающихся на нитках глупых ребячливых талисманов.
– Со слов нашего общего друга, – (Карпицкий, понятно, имел в виду Сергея), – я в общем представляю ваши возможности… Конечно, хотелось бы знать вас лучше, но…
– Ценю вашу откровенность.
– Давайте сразу договоримся, – улыбнулся Карпицкий. – Если моя просьба покажется вам невыполнимой, если вы сочтете ее заведомо неприемлемой, сразу откажитесь. Можете отказаться прямо сейчас, – кивнул Карпицкий. – В любом случае вы должны гарантировать мне конфиденциальность этой встречи и всех других встреч, если они последуют. Согласитесь, нелепо терять важную информацию только потому, что мы вдруг, пусть даже на самое короткое время, проникнемся друг к другу уважительными чувствами.
Валентин кивнул.
Он видел, что Карпицкий колеблется.
Может, поэтому и спросил суше, чем следовало:
– В чем суть вашей проблемы?
– Ну, суть ее проста…
– А конкретно?
– Московскому Акционерному Предприятию, о которой вы знаете от своего друга, год назад, ну, может, несколько больше… Это неважно… Некие деловые люди задолжали деньги… Серьезные деньги, даже очень серьезные… И мы никак не можем вернуть того, что принадлежит нам по праву.
– А вы уже предпринимали какие-то попытки?
– Конечно, – неохотно кивнул Карпицкий. – К сожалению, они не привели к положительному результату.
– Вы хорошо знаете своих должников?
– Более или менее.
Ответ удивил Валентина.
– Что значит, более или менее? – переспросил он. – Обычно деловые люди хорошо знают своих должников.
Карпицкий изучающе оглядел Валентина.
Впрочем, во взгляде его не было подозрительности.
Кажется, прямота Валентина пришлась ему по душе, хотя он еще не решил – довериться ли ему полностью?
В конце концов он решился.
– Существует некий банк, – объяснил он. – Будет понятнее, если мы начнем с него. По крайней мере, вы сразу сможете прикинуть, по силам ли вам предлагаемое дело.
– Где расположен банк?
– В Эстонии.
– В Эстонии? – удивился Валентин. – Но это другое государство. Я бы даже сказал, не очень-то благожелательно к России настроенное.
И покачал головой:
– Это не упрощает задачу.
Теперь удивился Карпицкий:
– А разве я обещал ее упростить?
Валентин промолчал.
Он смотрел в сторону автостоянки, где парковался серый «жигуль» с заляпанными грязью номерами.
– Наоборот, – усмехнулся Карпицкий, закуривая. – Я сразу предупредил вас, что задача предстоит не простая. Сложная предстоит задача, сразу предупредил вас я. Может, и непосильная. Так что, если вы чувствуете какие-то сомнения, лучше сразу прекратить разговор. Хотя… – Карпицкий внимательно глянул на Валентина. – Хотя преувеличивать сложность предстоящей задачи тоже не стоит. В конце концов, мы всегда имеем дело с людьми, прежде всего, с людьми. А люди они и есть люди. Не больше, хотя, конечно, и не меньше. Они не всегда уверены в себе, а иногда попадают под власть собственных эмоций…
– Знаете, – улыбнулся Карпицкий, как бы сглаживая невольную сухость разговора. – Года четыре назад в Латвии я наблюдал занятную сценку. Помните восемьдесят девятый год? – быстро спросил он. – Этакая безбрежная эйфория, бесконечное брожение умов, все вертится, как в тумане, всем страшно и весело, особенно в Прибалтике. А я как раз отдыхал в Дубултах в писательском Доме. Ну, море, ветер, работа, зато по вечерам в мой номер набивалось не мало разных людей. Я, знаете, любопытен от природы. Не сильно жалую любопытных, но сам любопытен. Интересно было общаться с узбеками, молдаванами, латышами, литовцами, вообще с людьми из союзных республик. Все же эпоха перемен… Больших перемен… – повторил Карпицкий задумчиво. – Вот они и собирались у меня. Выпивка, понятно, бесконечные разговоры. Как говорил латышский поэт Имант Ластовский: это сближает. Иногда даже слишком, – усмехнулся Карпицкий. – Однажды молдаванин Йон Мэнэскуртэ, обняв Иманта, зарыдал: «Ты же изучал историю! Ты же совсем умный человек! Ты же помнишь звездные часы нашей истории!» Йон всегда не был чужд пафоса, на нем молдаване всегда и горели. «Имант! Имант! – плакал он на плече латыша. – Ты ведь должен помнить, что когда-то наши страны граничили!» Как вы понимаете, – усмехнулся Карпицкий, – слова Йона меня удивили. «Латвия и Молдавия? – уточнил я. – Правильно я понял? Они граничили? Когда? Что происходило в такие периоды со странами, географически разделяющими их?» – «Ты русский, – ответил Йон. – Ты не поймешь, старший брат, – выговорил он с ненавистью. – Тебе мешают масштабы». Я всегда считал Иона другом, но в тот момент он действительно смотрел на меня с ненавистью.
