Кэтрин Борн - Обрести надежду
— А о чем поговорить-то?
— По телефону не хотелось бы. Ничего срочного, до семи потерпит. Так ты придешь?
— Приду, — откликнулась Грейс, как всегда, с готовностью солдата и смекнув, что теперь вместо шести ей придется встать в пять.
— Все в порядке? — поинтересовался Капитан.
— Завтра вызывают пораньше, — объяснила Грейс с героическим видом. Она положила на стойку двадцатку с мелочью. — Спасибо за вино. Жаль, но надо идти.
Едва заметная тень огорчения пробежала по лицу Капитана.
— Может, завтра зайду, — сказала Грейс, взяла книжку, сумочку и соскользнула с табурета.
— Берегите себя, — напутствовал Капитан.
— Пока! — крикнула Грейс уже на ходу. Она почему-то чувствовала себя почти виноватой, что оставляет Капитана в полном одиночестве.
Болотистым душком веяло с залива, когда Грейс шагала по темным улицам. Сквозь верхушки деревьев пробивалась луна, и только жужжание насекомых нарушало тишину.
10
Грейс приехала в больницу ровно в семь утра. Кэти уже ждала ее на этаже у лифта.
— Ой, вот здорово, что приехала! — сказала Кэти. — Спасибо, что сразу поднялась, только я хотела поговорить с тобой в своем кабинете. Нет, а погодка-то тебе как, а? Вчера такая прелесть была, а сегодня, наверное, пекло будет.
В свои пятьдесят с небольшим Кэти умудрялась выглядеть лет на десять старше. Ее небрежный внешний вид являлся свидетельством абсолютного неумения следить за собой: сестринские шаровары в цветочек, белый медицинский халат и то ли мужские, то ли женские очки на цепочке, а также жиденькие волосенки, вылинявшие от цвета бордо до оттенка унылой ржавчины и торчавшие в разные стороны.
Грейс проследовала за ней по коридору до первой комнаты слева. Кабинет Кэти обычно представлял собой свалку из стаканчиков с недопитым кофе, переполненных мусорных корзинок и перекосившихся набекрень бумажных стопок, но сегодня утром он был так аккуратно прибран, что Грейс не поверила своим глазам. Еще больше она удивилась, когда увидела здесь двух посторонних — мужчину и женщину, — сидящих в креслах, обычно заваленных бумажно-журнальным хламом. Мужчина в расстегнутой белой рубашке и кремовом летнем пиджаке, широкоскулый, с вьющимися черными волосами и безумными налитыми кровью глазами навыкате напоминал сорокалетнего клубного подростка, всю ночь глушившего кока-колу. Женщина рядом с ним — тут Грейс насторожилась — была не кто иная, как Джуди Путнэм, директор службы медсестер. Выглядела она, как всегда, «на все сто», как супермодель семидесятых, — высокая, тоненькая блондинка с огромными голубыми глазами в дорогом деловом костюмчике приглушенного пурпурного цвета. Ее тоненькая ручка сжимала чашечку черного кофе. Грейс несколько раз видела Джуди, когда та расхаживала по коридорам отделения в составе комиссий из больничной администрации и общественных наблюдателей, но никак не ожидала встретиться с ней лицом к лицу в кабинете Кэти.
— Грейс, ты ведь знаешь Джуди Путнэм? — спросила Кэти, и Джуди одарила Грейс царственной улыбкой. Кэти поспешила представить ей мужчину: — А это Майкл Лэвендер.
Тот сухо поздоровался.
— Грейс, ты присаживайся в мое рабочее кресло, — сказала Кэти. — А я, раз уж такое дело, постою.
Грейс села за стол Кэти, чувствуя на себе испытующий взгляд Майкла Лэвендера. Чего он так смотрит на нее? Может, родственник кого-нибудь из пациентов? Что у них тут происходило-то?
Джуди Путнэм заговорила, как обычно, слегка шепелявя:
— Грейс, мы вызвали вас сюда вот по какому делу. К нам поступил очень важный пациент, которому нужно обеспечить самый лучший уход. Это актер Мэтт Коннер, вы наверняка слышали о нем.
— Да, слышала, — проговорила Грейс не без удивления. «Надо же, какое совпадение!» — чуть не вырвалось у нее, но она тут же спохватилась, решив, что Джоанна наверняка сама уже растрепала всем и каждому о своей невероятной встрече двухдневной давности.
— Мистер Лэвендер — менеджер актера, и…
— Не просто менеджер, а личный друг, — поспешил поправить Майкл Лэвендер, и на слове «друг» голос его дрогнул. — И я повторю, что уже сказал раньше. Я не хочу, чтобы мистера Коннера осаждали всевозможные сплетники-ротозеи и поклонники, гоняющиеся за автографами. Он в очень тяжелом состоянии и нуждается в полном покое.
— Он получил тяжелые внутренние повреждения, — пояснила Кэти, — но состояние его на данный момент довольно стабильное.
— Дневной уход за мистером Коннером не составит проблемы, — сказала Джуди Путнэм, — так как днем здесь много начальства, которое присмотрит, чтобы наши медсестры не вели себя как школьницы. Ни медсестры, ни остальной персонал. А нам, Грейс, нужен тут кто-нибудь ночью. Не просто кто-то, а взрослый, ответственный человек, да к тому же хорошая сиделка. Понятное дело, если вы согласитесь, мы будем вам весьма благодарны.
Грейс кивала, слушая Джуди. А что еще оставалось делать? Во-первых, ей льстило, что ее выделили из числа других, и хотя она зареклась работать в ночную смену, но отказать Джуди Путнэм она никак не могла.
— Ты нам очень поможешь, — сказала Кэти, глядя на Грейс с мольбой в глазах. Грейс поняла: Кэти уже пообещала Джуди, что она согласится.
— Всего-то пару недель, не больше. Хорошо? — осведомилась Джуди.
— Ну конечно, — как-то само собой вырвалось у Грейс.
— Ой, ну шикарно! — обрадовалась Кэти.
— Вот и прекрасно, — сказала Джуди.
— Пожалуйста, ухаживайте за ним как можно лучше, — сказал Майкл Лэвендер. — Говорят, вы здесь лучшая медсестра, а нам как раз и нужна лучшая.
От этих слов Грейс даже смутилась — лучшей она себя никогда не считала, — но на похвалу ответила понимающим кивком, подсчитывая про себя, сколько сверхурочных сможет подзаработать. Десятипроцентная надбавка в общем-то почти ни за что, зато на эти деньги она сможет выкрасить весь дом, а он ой как нуждается в этом.
— Тогда давайте пойдем посмотрим пациента, — сказала Джуди Путнэм, и все поднялись.
Майкл Лэвендер шумно высморкался, и Кэти, чтобы скрыть усмешку, стала шарить по карманам халата в поисках очков, тут же вспомнив, что они болтаются у нее на цепочке на шее.
11
В самом конце длиннющего коридора находились «хоромы Лучано Паваротти» — так прозвали эту палату, где в свое время лежал на излечении покойный великий тенор. Огромная, шикарно оборудованная палата — лучшая если не во всей больнице, то уж в отделении интенсивной терапии точно. Здесь были большой плоский телевизор, «айпод-стэйшн», стерео, кухня с холодильником и плитой, обеденный стол со стульями, диванчик и огромное кожаное кресло. Обычно эту палату занимал какой-нибудь слегший с инфарктом финансист. Обычно, но не в этот раз.
— Мистер Коннер сейчас в барбикоме, — сказала Кэти. В барбикому пациента погружали, когда понизить внутричерепное давление традиционными методами не удавалось. Дабы снизить повышение давления и предотвратить дальнейшие неприятности, мозг пациента погружали в «спячку» при помощи пентобарбитала. Однако и этот способ не всегда срабатывал.
Кэти открыла дверь, и Грейс следом за ней прошла в палату. Пациент с перевязанной головой неподвижно лежал на постели. Во рту трубка для дыхания, в носу трубка для питания, по обе стороны кровати мониторы с показателями состояния сердца и мозга. Грейс не могла не отметить про себя, что в жизни актер, оказывается, так же хорош собой, как в том рекламном ролике мужского нижнего белья от Кельвина Кляйна, в котором он снимался несколько лет назад на высоте пятидесяти футов над каким-то зданием на Хьюстон-стрит. Но сейчас все эти линии и складки, придававшие его ковбойскому лицу такую мужественность, были сглажены состоянием полного покоя — точно так же, как ветер выравнивает песок на морском берегу.
Возле постели стоял человек в темно-коричневом костюме и красном галстуке и записывал показания мониторов на клавиатуре. Это был знаменитый нейрохирург доктор Йэннис Дэрэс, мягкий, интеллигентный человек с черными бровями и аккуратно подстриженной седой бородкой.
— Доброе утро, доктор Дэрэс, — поздоровалась с ним Кэти, не имевшая привычки обращаться к врачам по имени.
— Доброе утро, — ответил Дэрэс, отрываясь от своих записей.
— Вот, познакомьтесь, доктор, это Грейс Кэмерон, — сказала Кэти. — Она будет ночной сиделкой мистера Коннера.
— Очень приятно, здравствуйте, — проговорил Дэрэс со своим легким греческим акцентом. — Состояние пациента стабильное. Мы надеемся вывести его из комы через несколько дней, но вы уже сейчас можете разговаривать с ним. Читайте ему вслух, включайте его любимую музыку. Ответить он, конечно, не сможет, но будет вас слышать.
