Виталий Вир - Бабло пожаловать! Или крик на суку
— Молодой человек, — послышался лебезящий писклявый голос дамы, — я все понимаю…
— Вы не можете ничего понимать, — проговорил сквозь зубы Рамсес, прервав ее. Этим, он сдержал желание закричать, чтобы не привлекать внимание жильцов, но нагнал жути малосимпатичной собеседнице, желая-таки добиться своего! «Выпустив пар», Рамсес поменял тон и, держа себя в руках, он произнес интонацией сглаживающей его истинное отношение к ней: — Ровным счетом Вы ничего не понимаете. Я хотел бы поблагодарить Вас и попросить еще кое о чем.
Вместе с тем, Рамсес, еле заметно, но достаточно, чтобы поняла дама, смотревшая в глазок, кивнул в сторону Алики.
Замки клацнули и она открыла дверь, но для начала, не сняв цепочку. В появившемся просвете дама нехотя полушепотом полюбопытствовала:
— Что Вы еще придумали?
— Вы бы не могли, — Рамсес говорил полушепотом, — указать мне на ту машину прямо сейчас из окон?
Дама посмотрела укоризненно, всем видом показывая, что знала — не о чем таком Рамсес не просил якобы соседа. Теперь же высокомерно сочувствуя, она сжалилась и открыла дверь с надменным видом.
— Понимаю. Пройдемте.
Они подошли к окну на кухне и дама сразу же указала, где стоит машина.
К сожалению, для Рамсеса, он никак не мог разобрать номер: было достаточно высоко и весьма хреново видно саму машину, которая стояла под плохим углом обзора.
Все же, испытывая ревность, нежели волнуясь за подругу, Рамсес, не сказав ни слова, поспешил из кухни.
Хозяйка квартиры засеменила следом.
— Молодой человек, она не стоит того, — прокомментировала дама, будто бы точно зная, что собирается делать Рамсес и чего стоит Алика.
Он и не думал покидать квартиру, а, выйдя из кухни, направился в зал. Пройдя его, он открыл балконную дверь.
Дама обомлела и остановилась с растерянным видом.
Выйдя из зала, Рамсес оказался на лоджии, которая, ему на радость, не была застеклена, соседствуя с квартирой Алики.
— У Вас есть зеркало? — не оборачиваясь, спросил Рамсес у подоспевшей хозяйки.
— В спальне, — сказала дама и спохватилась: — но, туда я Вас не пущу!
Рамсес невольно хмыкнул, но, когда обернулся к ней, выражение лица было серьезным.
— Принесите, пожалуйста, — обратился он и добавил уж совсем волшебное для нее: — Надо подсмотреть.
Дама так обмерла и настолько сильно задумалась, о том, что это — «подсмотреть» было так рядом, да все годы проходило мимо… Что Рамсес невольно озвучил, безусловно пришедшую на ум даме, мысль:
— Понимаю. Только что я открыл Вам весьма любопытную деталь досуга. Но, пожалуйста, принесите поскорей зеркало.
На что хозяйка не ответила и, лишь немного сердясь, тут же удалилась.
Дама не заставила себя ждать: принесла круглое достаточно большое двустороннее зеркало, где одно из отражений служило увеличением. Благодаря чему, она в деталях могла рассматривать самодовольство, которое непременно всегда присутствовало у нее на лице.
На вытянутой руке Рамсес удерживал зеркало, в котором пытался разглядеть комнату. В отличие от соседствующей дамы, Алика установила пластиковые окна на лоджии. Благодаря этому, она объединила небольшое пространство с залом и расположила тут зимний сад. У Алики окна были зашторены, но из-за растений (у перегородки двух лоджий) ни тюль, ни сама штора, как и обычно, не прилегали плотно, а лишь касались листьев.
— Ну, как? — нетерпеливой соучастницей, довольно громко, полюбопытствовала дама.
От такой неожиданности, находясь в напряженном состоянии, Рамсес дрогнул и чуть не выронил зеркало.
— Простите, юноша, что сказала под руку. Но все ж Вы с зеркальцем будьте поосторожней.
«Оно мне еще пригодится, — добавил он вместо нее»
Рамсесу впору было расхохотаться от такой дамы колоритной буквально во всем, если бы иное не было намерением. Он бросил попытки хоть что-то разглядеть и повернулся к хозяйке:
— Ничего и никого.
Видя разочарование на лице у дамы, ему было непонятно, толи она расстроена, что не будет продолжения событий, толи она не доверяет двум словам.
Он решил, что ему необходимо конкретизировать сказанное и таким родным для дамы образом, с ней подружиться, чтобы в дальнейшем воспользоваться ее любопытством.
— Ничего нового, интересного, в комнате нет, и там я не увидел и не обнаружил никого. Правда.
— Может они притаились? — вполне серьезно предположила дама, задумавшись и насупив брови.
— Возможно, — согласился он. Ему становилось тяжко, чтобы не рассмеяться, но и тут он сдержался и с серьезным видом протянул руку для знакомства. — Рамсес.
Дама подрастерлась — ей явно пришлось менять ход мыслей, в которых она пыталась представить, что происходит там, за стеной.
— Людмила. Но для многих я здесь просто Люся. Вы можете обращаться ко мне так же. Когда я слышу имя Люся, то я вспоминаю молодость и…
— Люся, — перебивая, все с тем же серьезным видом, обратился Рамсес, предполагая, что ее речь затянется, — может так статься, что, если Алика сейчас в квартире, то она будет меня избегать. Если Вам не будет так трудно, пожалуйста, дайте мне знать, — он протянул визитку, — позвоните, пожалуйста, когда увидите соседку.
Люся, забрав визитную карту, приложила правую руку к сердцу, на секунду закрыла глаза, отрицательно покачала головой и, подняв веки, наконец-то, заговорила на манер присяги-верности:
— Рамсес, не переживайте, я могу Вас заверить. Я все понимаю, — в то же время, Рамсес взял Люсю за локоть и они направились к выходу. — Если я вдруг что-то увижу, то непременно скажу Вам. И не убивайтесь Вы так сильно, я знаю, о чем говорю. Я столько уже повидала разных историй, что есть масса примеров…
— Люся, спасибо Вам, — мило поблагодарил Рамсес, уже привычно перебивая рассказчицу, когда они подошли к входной двери квартиры.
— И то, правда. Вы уже взрослый человек и сами разберетесь. Мне же главное — вовремя сообщать, — стараясь, чтобы Рамсес проникся словами, Люся продолжила намекать, при этом выражение лица выглядело хитро. — А то, ведь, можно и припоздниться, да и вообще оставаться в вечном неведении. А она и далее будет позволять себе, как вчера утром, да на глазах у многих! — она покачала головой. — А вот же, как бывает. Теперь ей предстоит плясать перед Вами, как вчера утром это делали Вы. Столько попыток Вами было предпринято, чтобы примериться с ней, это ж, как, а?!
«Н-да? — подумал Рамсес о Люсиной неисправимости, но больше его заинтересовало иное в ее словах».
— Алику, — обратился он и внутренне напрягся, — до вчерашнего вечера, кроме меня и белой машины, никто более не подвозил?
— Нет-нет! Что Вы! Я Вас уверяю! Можете и не переживать, — упражнялась Люся в науке жизнь: она искренне полагала, что словами обязательно вселит в Рамсеса уверенность о полной непорочности Алики, как до этой ночи, так и после. Уже зная наперед, что Алика точно провела ночь непременно с каким-то парнем, а не просто с подругой, у которой вполне может быть БеэМВе седьмой модели, она добавила: — Я бы заметила!
«Кто бы сомневался, — подтвердил он и (если честно) тому порадовался, но (предпочтительно) решил не говорить о чем-либо, чтобы не затянуть расставание с Люсей»
Когда Рамсес вышел из квартиры, а Люся закрыла за ним дверь, он не сразу направился к лифту — позвонил Алике и параллельно набрал ее номер телефона: ни на один вызов она так и не ответила.
Опускаясь вниз на лифте, Рамсес вспомнил Люсино выражение: «Вы взрослый человек и сами разберетесь», которое, к его сожалению, не отображало того, как поступать дальше, а главное с чего начать? Ситуация с подругой и обстоятельства в целом потихоньку сводили с ума. Он понимал, что еще немного подобных ребусов, и ему можно впадать в депрессию с нотками невозвратного отчаяния, после чего ему откроется перспектива полной беззаботности и прямая дорога в сумасшедший дом. Но не из-за безысходности, а оттого, что он бессилен и, оказывается, совершенно не готов что-либо предпринимать, когда неоткуда почерпнуть информацию, а вокруг сплошь обрушиваются загадки.
Рамсес понял, насколько он слаб, несмотря на образованность и весомую успешность в социуме. Он резонно подумал, что доля безысходности в отчаянии часто присутствует, и с ней нужно считаться и даже в первую очередь. Рамсес представил, как сейчас откроется дверь лифта, напротив будет стоять киллер-«Даун», а в руке пистолет с глушителем. И убийца, радуясь, откроет прицельный огонь ему в грудь с последующим контрольным выстрелом в голову.
«Надо было спускаться по лестнице, — обреченно проговорил он»
Изрядно напуган, Рамсес напрягся, когда двери лифта начали открываться: на его радость (или человека, который стоял бы на площадке первого этажа по случаю), лифт никто не поджидал.
