Банана Ёсимото - Она
Ого.
— Вот так штука... — вырвалось у меня. — Однако в такие моменты в реальной жизни я не говорю “Вот так штука”.
— Это потому, наверное, что обычно ты участвуешь в умело поставленном спектакле, — предположил Сёити.
Этот парень так умен, что даже бесит...
— Да я без всяких задних мыслей! Просто хотел еще немного поболтать. А возможно, это как раз мне одиноко.
— Ну, раз так, почему бы и нет. — Я снова присела.
— Сегодня я вот о чем подумал. Ты и вправду не лежала в той клинике. Хотя бывать там тебе, возможно, и приходилось.
— Ты действительно так думаешь? Я тоже пришла к такому выводу, — призналась я.
— Как бы это объяснить... Мне показалось, что твое поведение было несколько иным... В общем, не таким, какими должно быть у человека, которому пришлось прожить там какое-то время, — пояснил Сёити.
— Почему это? Ты что, разбираешься в подобных вещах? — поинтересовалась я.
— Дело в том, что я занимаюсь боевыми искусствами. Кое-что знаю о многих вещах по поводу движений человеческого тела.
— В таком случае откуда я знаю это место и женщину по имени Кодзима-сан? — спросила я в смятении.
— Я считаю, что, как и рассказывала Кодзима-сан, тебе, несомненно, приходилось бывать в этой клинике, так как твоя мама и директор были любовниками. Мне, как и тебе, не показалось, что Кодзима-сан лжет. Так что лежать ты там ни разу не лежала.
— Видимо, в моей памяти перемешались разные вещи и события. Ну и ладно.
Сёити прыснул смехом:
— Почему ты так просто сдаешься? Разве это не самое важное?
— Да, но сейчас для меня важнее всего то, что меня окружает. И если здесь все спокойно, остальное меня не волнует. Если все принимать близко к сердцу, жизнь становится невыносимой, — улыбнулась я. — А ты, Сё-тян? Отошел после шока от услышанных историй о тете?
— Да, она, конечно, слишком отличалась от той матушки, которую я знал, но где-то в глубине души я предполагал нечто подобное, — сказал Сёити.
— Люди могут меняться в зависимости от среды, не так ли? Изначально была одной из сестер-ведьм, а умирала замечательной мамой. Классно...
— Это тоже далеко от истины. Сколько раз я это слышу, но не знаю, что и сказать, — признался Сёити. — Я думаю, что мы очень виноваты перед тобой за то, что так надолго оставили тебя.
— Но никакой твоей вины в этом нет, — возразила я.
— Тем не менее я действительно так считаю. Мы совершили непоправимую ошибку. Наверняка и я мог сделать что-нибудь. Так что я тоже несильно отличаюсь от директора клиники. Ведь я воспринимал все, что было связано с тобой, как не мое дело.
— Ну, тогда мы сейчас же поженимся и вместе создадим прекрасную семью, как тебе? И я хочу родить троих детей, — предложила я.
— Идет, — согласился Сёити. — Это ужасно, что я могу сделать так мало для тебя.
— Это не так, — улыбнулась я. — Однако все уже закончилось. Действительно ничего не исправить.
— Я ничего не знал. Представлял себе, что тебя забрали родственники и что ты живешь у них в безопасности и достатке. А может, мне было проще так думать. Я верил в это и не сомневался, так как с “Конамия” всегда был полный порядок. Однако матушка на самом деле так не думала. Поэтому и раскаивалась потом. Теперь восполнить эти пробелы должен я. Если тебе жизнь недодала, это не могло не сказаться и на нашей с матушкой судьбе. На самом деле жизнь — очень жестокая штука. Не скажешь “моя хата с краю”. Ведь в тот день в саду было много общего, что мы делили с тобой. Я прекрасно помню все, что было тогда. Несмотря на то, что мы перестали видеться...
— Я тоже. Взгляни.
Я достала из сумки маленькую фигурку.
— Это та самая маленькая статуэтка, похожая на каппа, которую я нашла в тот день в саду. Помнишь?
Обернув фигурку в шелковый лоскут и поместив в мешочек, я всегда и везде носила ее с собой. Это было изображение существа, сидящего обхватив колени и наклонив голову, с большими глазами, с клювом вместо носа.
Тетя рассказывала, что изначально нашли эту фигурку в Китае. Ей она досталась от этнического китайца, живущего за границей, которого считала своим учителем магии. Однако после того как его не стало, статуэтка служила грустным напоминанием о нем. Когда я, отыскав в дальнем уголке сада, принесла ее тете, она, улыбаясь, сказала:
— Эта вещь была очень дорога мне. Спасибо за то, что нашла ее. Знать, она и впрямь захотела переехать к тебе. Можно я отдам ее тебе на хранение? Если она будет у тебя, поверь, в твоей жизни появится много хорошего. Она немного испачкалась в земле, дай-ка я ее вытру.
Тетя натерла фигурку до блеска и вложила внутрь листок бумаги со своими координатами.
Я все это время бережно хранила ее. Конечно, моя жизнь с тех пор изобиловала сложными поворотами, однако я так и не вытащила тот самый листок и не связалась с тетей, и тем не менее всегда дорожила этим подарком. Хотя она на удивление тяжелая и мне приходится постоянно натирать ее, чтобы на ней не появилась патина, я повсюду ношу ее с собой в своей сумке и, когда сплю в незнакомом месте, кладу ее у изголовья.
— Да, матушка любила посочинять, — сказал Сёити. — Когда она похвалила тебя за то, что ты разыскала эту вещицу, я ужасно тебе завидовал. Но ты, обычно скуповатая на мимику и эмоции, как никогда сияла от счастья, и даже я своей детской душой почувствовал, что обязан уступить тебе.
— И правильно! У тебя ведь было все, а у меня ничего, и поэтому ты должен был отказаться от обладания фигуркой. И все же мне хотелось бы вернуть тебе ее. Она ведь связана с воспоминаниями о матушке, хотя довольно долго служила мне оберегом. Пожалуй, пришло время расстаться, — сказала я.
— Нет, оставь себе. Эта вещь уже целиком и полностью твоя. Я ведь завидовал тогда потому, что был еще совершенным ребенком, — объяснил Сёити.
Однако я же размышляла совсем о другом.
Пусть все так, но где я в действительности находилась некоторое время после смерти родителей?
— Сё-тян, что касается того случая... примерно сколько лет назад это произошло? Сколько мне тогда было? — спросила я.
— По-моему, лет тринадцать или четырнадцать. Я перед нашей встречей просматривал тогдашние газеты, поэтому думаю, что не ошибаюсь. Я помню также, что матушка тогда совсем пала духом, слегла, и это было ужасно. Она все повторяла, что, если бы присутствовала там, возможно, смогла бы что-нибудь сделать. Хотя все вокруг не переставали твердить ей: “Да если бы вы с сестрой все еще общались, вероятно, ты бы тоже погибла. Так что слава богу, что ты жива”. И тем не менее я думаю, что мамина жизнь решительно изменилась после того случая. Она, не зная отдыха, всю себя посвятила домашней рутине. И даже когда умер отец, она по-прежнему продолжала усердно заниматься повседневными делами.
— Вот как... значит, примерно четырнадцать, — задумчиво сказала я.
— А с твоим так называемым покровителем из Флоренции вы сколько лет знакомы? — спросил Сёити.
— Мне тогда было лет десять, когда мы встретились. Я оказалась в его доме благодаря одному человеку, с которым бабушка подружилась, когда училась в Турине. Мне было десять, ему — восемнадцать, это была, пожалуй, моя первая любовь. Хотя мы были совсем детьми, влюбились друг в друга с первого взгляда. До сих пор я не порвала с ним окончательно, он оказывает мне всевозможную поддержку. Он богатый, но при этом очень простой человек. Не женат, и думаю, что серьезных взаимоотношений с девушками у него нет. Сейчас я к нему отношусь как к члену своей семьи или покровителю.
У него огромная оливковая плантация и полностью отсутствуют какие-либо денежные затруднения. Теперь я приезжаю в его дом как к родственнику. Поездка в Италию для меня — это прежде всего отдых. В сельской местности кажется, что время остановилось и ничего не меняется. Тот дом стал для меня роднее своего собственного. А вокруг него почти девственная природа...
Когда произошел тот страшный случай, я как раз собиралась, используя время летних каникул, на следующий день наконец отправиться к нему без родителей. Я находилась в предвкушении этой поездки, но все в один миг рухнуло. Наверняка он тоже приезжал потом, чтобы навестить меня, но я этого не помню. Мы никогда не говорим о том времени.
— Если бы можно было сделать так, будто ничего не случилось тогда, и все шло, как мечталось, было бы здорово, да? — вздохнул Сёити. — Что касается меня, то, пожалуй, было бы только лучше, если бы я не ворвался к тебе так вдруг, спустя долгие годы, а оставил бы тебя в покое.
— Ну-у, не уверена... Кто знает, возможно, нам суждено было когда-нибудь столкнуться лицом к лицу, и все это только к лучшему. Я много плачу и мучительно переживаю прошлое, но зато я не одна. К тому же и для тебя, потерявшего маму, это расследование тоже может оказаться очень важным, — предположила я.
