Ирина Анненкова - Обманы зрения
Лев Яковлевич уселся напротив, по-хозяйски зазвенел чашками, начал передвигать тарелки, сразу же сунул в рот пирожок, затем ухватил бутылку, одобрительно покрутил ее, ловко откупорил и плеснул тёмноватую душистую жидкость в рюмки. Смешно принюхался, сделал маленький глоток, удовлетворенно покивал, а затем вопросительно посмотрел на Аду.
— Ну, рассказывайте. Митя говорил, вам нужна помощь. Так я вас слушаю.
— Лев Яковлевич, прежде всего, спасибо, что согласились встретиться со мной, — чуть помолчав, начала Ада неоднократно отрепетированную речь. — А проблема заключается в следующем, как вам, наверное, говорил Дмитрий Борисович: по семейным обстоятельствам мне срочно нужны деньги, и я хочу продать свою долю Центра.
Это была их с Митькой тайна. Уговаривая подругу перейти на работу в открывающийся «Глаз-Алмаз», Митя сообщил ей, что, став его заместителем и ведущим хирургом Центра, она получит право на небольшую часть фирмы. Как, собственно, и он сам. Львиная доля предприятия, конечно, принадлежала лицу, полностью финансировавшему проект, а именно господину Барковскому. Однако, вышеупомянутый господин исповедовал принцип личной заинтересованности кадров в конечном результате работы. И вот именно поэтому он был готов дать по маленькому кусочку создаваемой клиники его ведущим специалистам.
Аде всё это показалось странным и непривычным, она подозревала, что на деле будет совсем не так. Однако, при оформлении трудового договора, был подписан ещё один документ, закрепляющий за ней чуточку «Глаза-Алмаза». Всё было оформлено честь по чести, но всё-таки выглядело несколько нереально. По уговору с Митей, никто про это не знал — ни сотрудники, ни друзья-родственники. Даже отцу Ада не рассказала про этот документ — что уж там говорить о муже.
— Продать мне надо очень быстро, — продолжила Ада, — и я хочу попросить вас ее у меня купить. Надеюсь, вы понимаете, что на качестве моей работы это не скажется.
Лев Яковлевич явно ожидал иной просьбы. Он удивленно вытаращился на Аду:
— Позвольте, но зачем сразу продавать? Можно ведь просто занять денег под такое обеспечение!
— Да нет, не получится, — вздохнула она. — Оценочная стоимость моей доли на сегодня составляет примерно пятьдесят одну тысячу. А мне надо на руки тридцать пять. Наличными. Желательно, ещё вчера. Вряд ли кто-то очень быстро одолжит мне столько денег под такое обеспечение. Да потом как-то надо отдавать, не так ли? — Ада слегка улыбнулась разглядывающему ее мужчине. — А отдавать будет не с чего. Так что я всё равно залог потеряю.
— Почему «не с чего»? — заинтересовался Барковский. — Вы что, мало здесь зарабатываете?
— Зарабатываю я здесь хорошо, — отрапортовала Ада, — особенно по сравнению с предыдущими местами работы. Но у меня широкий образ жизни, денег трачу много, расходов полно…
— Модные магазины, ночные клубы? — ехидно поднял брови олигарх, рассматривая Адину кофточку, купленную на распродаже в магазине «Маркс энд Спенсер».
— Ну да, а также отдых на Сардинии и лыжи в Куршавеле, — с готовностью подхватила она.
Барковский радостно захихикал, оживленно потирая руки:
— Славно, славно… И всё-таки?
— Лев Яковлевич, у меня правда много расходов, — серьезно ответила Ада, решив не искушать судьбу своим чувством юмора, кто их знает, олигархов, как они там по этой части. — Семью кормить надо.
Олигарх хмыкнул.
— Ну что ж, уважаемая Ариадна Александровна, я в принципе не возражаю против предложенной вами сделки. В данном случае вы, собственно, правы. Как это там говорится? «Берешь чужие и на время, а отдаешь свои и навсегда»? Коль уж вы решили продавать — я куплю. Но, понятно, моим людям сперва надо будет проглядеть документы, ну и решить, сколько от оценочной стоимости пая мы можем дать, учитывая срочность. Потом подпишите все бумаги, зарегистрируем сделку, и получите вы ваши денежки! — Баркас хитрыми сощуренными глазками посматривал на свою собеседницу.
«Вот и всё», — тоскливо подумала Ада. Ничего не вышло. Когда закончится вся эта бодяга с передачей пая, деньги уже будут не нужны.
Только благодаря Виталику, Петькиному другу, ей вообще удалось договориться насчет нескольких дней, необходимых для сбора денег. Уменьшить сумму не получилось, но хитроумный экс-милиционер смог хотя бы договориться со своими бывшими коллегами об отсрочке выплаты. Как он это вообще сумел — Петька не рассказывал, да и не всё ли равно! Однако, крайний срок наступал завтра. И, судя по всему, денег у нее не будет. Значит, Юрик пойдет в тюрьму за убийство по неосторожности, а это минимум три года. Что будет там с ее обожаемым ребенком, каким он оттуда вернется — было даже страшно представить.
— Лёв, да будет тебе своих-то кошмарить, — вдруг весело сказал из своего шкафа Митя. — Это ж Адка Третьякова, моя студенческая боевая подруга, я тебе про нее сто раз рассказывал, ты что не помнишь? Склероз замучил? И про нее рассказывал, и про Инку Лович. Вы ж все на моей свадьбе были. Адка вон даже свидетелем — теща до сих пор икает, — совсем развеселился он. — А ты волну гонишь — «сколько от пая можем дать, да когда зарегистрировать!» — довольно похоже передразнил Митя скороговорку собеседника. — А денег у нее точно нет, всё на папаню-инвалида, да на племянника-оболтуса уходит. И на мужа надежды никакой как не было, так нет и не будет. И не сверкай на меня, милая, глазками, я правду говорю.
От изумления Ада онемела и глазками сверкать позабыла. Ой, как интересно! «Лёва»? «Ты»? «Сто раз рассказывал»? Кому рассказывал-то? Господину Барковскому? О чём? О том, как они втроем придумали еще на первом курсе употреблять вместо привычных ругательств латинские медицинские термины, и все их однокурсники подхватили этот прикол, а потом одна бабка из автобуса, что шел от станции метро до института, накатала жалобу в ректорат: студенты, дескать, за проезд не платят и ругаются иностранными словами? Или о том, как их подруга Инка привезла из очередного вояжа к польским родственникам какие-то моднейшие свитера, да и догадалась их в институт притащить на продажу? И как Митя с Адой уводили от женского туалета, преобразованного в примерочную, свирепую кураторшу их курса Бородулину, надумавшую совсем не вовремя посетить вышеупомянутой заведение по зову природы?
— Так что, Лёва, ты если покупаешь ее долю — так уж цену не сбивай, будь добр, а плати, как если бы у меня покупал, — внушительно заключил Митя. — Не наживайся не беде моего друга.
— А что, кроме как деньгами, разрулить эту беду никак нельзя? Расскажите, в чем, собственно дело? — вдруг заинтересовался Лев Яковлевич.
Ада живо представила, как олигарх Барковский станет «разруливать» Юркину проблему и похолодела. Нетушки. Лучше заплатить и спать спокойно, чем быть обязанной такому человеку.
— Большое спасибо, но самое простое и надежное в данном случае — это деньги, — твердо ответила она.
— Ладненько, нет проблем, — проявил неожиданную и явно ему не свойственную покладистость Баркас. — Деньги, пятьдесят одну тысячу, вы можете получить прямо сейчас — я распоряжусь. Завтра с вами свяжутся и оформят все необходимые документы. Устраивает? — Ада обалдело покивала. — Точно не хотите рассказать, что случилось?
Ада молча потрясла головой. Лев Яковлевич задумчиво посмотрел на нее, покивал каким-то своим мыслям и подвел черту под разговором:
— Ну что ж, это ваш выбор. Уважаю.
* * *Есть такая развеселая серия анекдотов на тему: вернулся неожиданно муж из командировки, а у жены любовник. Ну и далее с вариациями.
За плотно закрытой дверью гостиной раздавались приглушенные голоса. Стоя в прихожей, Ада с недоумением пыталась понять, с кем это там в такое неурочное время находится муж? Собственно, второй голос тоже явно принадлежал мужчине, что придавало некую пикантность ситуации, особенно в свете пришедших на ум дурацких анекдотов. Голос показался вроде знакомым, но человек говорил настолько тихо, что уловить можно было только интонации и немного тембр.
В половине шестого вечера Петьки дома не бывало никогда. Это по утрам он обычно долго раскачивался, слонялся по квартире, пил кофе, валялся в ванне. Лишь после одиннадцати граф соизволял отправляться по делам и делишкам. На вторую половину дня, после бизнес-ланча с нужными людьми, приходилась львиная доля Петькиных встреч, разговоров, обсуждений и прочих нужных маневров. Исключение составляли дни, в которые Петруше было необходимо посетить какое-либо присутственное место. По большей части отправляться туда приходилось с утра пораньше, что было неизменно сопряжено с серьезными трудностями при пробуждении и сопровождалось отчаянными стенаниями.
Ады, правда, тоже, как правило в такое время дома не сидела. Работы было полно; кроме того, много времени уходило на участие в конференциях и симпозиумах, занятия на курсах повышения квалификации, чтение специальной литературы, — словом, всё то, без чего даже самый опытный врач не может идти в ногу с быстро развивающейся медицинской наукой и практикой. Да, ну и, собственно, наука — работу по сбору и обработке материалов для докторской диссертации Ада старалась не прерывать.
