KnigaRead.com/

Алексей Макушинский - Макс

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Макушинский, "Макс" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Я не догнал его; я посмотрел ему вслед и пошел своей дорогой.

Макс же шел и шел дальше, и охватив и проиграв уже известное, очутился, значит, на маленькой, совсем маленькой — угол одного дома, торец другого, стена третьего — площади: — и вот, в глубине ее, на повороте в уже совсем ему, Максу, незнакомую улицу — такой же, как и все остальные на площади, — маленький, двухэтажный, — старый и ветхий, — и так же косо стоявший, — и так же, вместе с листьями, облаками, уносившийся и летевший куда-то — дом.

Но что-то выделяло его, этот дом, из всех прочих, на площади: то ли, может быть, жестяной, над входом и над тремя, ведущими к входу ступеньками, проржавевший по краю навес, — то ли, может быть, новая, покрытая, наверное, лаком, отсвечивавшая и блестевшая на ветру, с большой медной ручкою, дверь, — то ли: в окнах, может быть, что-то?..; Макс, переходя через площадь и предполагая, должно быть, увидеть рядом с дверью (с навесом…) какую-нибудь табличку с каким-нибудь, ничего никому не говорящим названием — одно из тех невозможных, загадочных сочетаний слогов, букв, не только не собирающихся в слова, но как будто застывших в своей мучительной, друг от друга, отъединенности — одно из тех пугающе странных обозначений, короче, которые (думал он, может быть…) так часто встречаются нам в наших, к примеру, блужданиях по этому странному… ах, пугающе странному городу, — Макс, переходя через площадь, еще и сам не знал, наверное, что это было; подойдя же к дому, никакой таблички не обнаружил: и в окнах… да, театра, оказались цветные, раскрашенные и разрисованные плакаты, афиши, — и черно-белые, очень блеклые фотографии, — и рядом с дверью (с навесом…) объявления о предстоящих спектаклях.

Сергей Сергеевич, как уже говорилось, распахнул дверь, едва не сбив его с ног, и столкнувшись с ним на пороге, рассмеявшись и в то же время весьма решительно отстраняя его рукою, сказал ему, чтобы он — входил, наконец.

— А я и не знал, что здесь — театр.

Но Сергей Сергеевич ничего не ответил на это — вполне наивное замечание; и наверное не услышал его; дверь закрылась; Макс, войдя с улицы (с площади…), различал, в полумраке, лишь смутные очертания лестницы, еще какую-то дверь, и кажется, на стене, еще какие-то плакаты, афиши… и потом увидел, под лестницей, окошечко кассы; и сидевшая в кассе девушка (сообщив ему, между прочим, что это был не кто иной, как… да: Сергей Сергеевич, наш режиссер…) продала ему, на ближайший спектакль, билет.

Ветер, как сказано, стих (смирился и отправился восвояси…); пошел снег, холодный, липкий и скользкий; на другое утро растаял; и было несколько, между осенью и зимою, странно тихих, пустых и как будто пустынных, очень долго тянувшихся дней, в один из которых (блуждания его сами собою закончились…) он вновь дошел до маленькой площади и снова оказался в театре.

Он не предполагал, разумеется, что это — тоже, если угодно, открытие будет иметь в его жизни какие-нибудь — или, во всяком случае, сколько-нибудь значительные последствия; ни о каких последствиях он и вовсе, должно быть, не думал. Ему, пожалуй, понравилось все это: и маленькая площадь, с ее одиноким фонарем — такая маленькая, что казалось, она возникла случайно, по недосмотру или ошибке: дома, по ошибке и недосмотру, раздвинулись — стоит им сдвинуться вновь, и она исчезнет, превратившись в простой перекресток; — и косые ступеньки у входа, и жестяной, над входом, проржавевший по краю, навес, — и темная, непонятно куда ведущая лестница, и касса под нею, — и нечто вроде фойе, с тремя, кажется, лавками у стены; — и особенно зал: зал — совершенно ясно я вижу его отсюда — напомнивший ему, Максу, зал, к примеру, какого-нибудь, деревенского или, скажем, пригородного кино: тот зал того кино, например, куда он ходил когда-то — еще до августа, еще до начала (и куда мы зашли с ним в последний, темный и пасмурный день, в августе, в начале всего…).

В самом деле, здесь, в театре (на маленькой площади…) — здесь были такие же, как будто вымазанные известкою стены; и такие же фанерные, без обивки, очень старые кресла; и окна, забранные черной, плотной, тяжелой, не пропускавшей света материей, здесь тоже, удивительным образом, были. Здесь была, впрочем и разумеется, сцена (без занавеса…) — там ее, разумеется, не было — здесь были две, почему-то, колонны, справа и слева от ведущего к сцене прохода; и в том месте, где там был вход (справа, если встать лицом к ней, от сцены…) здесь — а впрочем, и здесь была некая, неизвестно куда, опять-таки, ведущая дверь, для зрителей, по-видимому, запретная. Вход же располагался здесь прямо против сцены, на другом конце уже упомянутого мною прохода; Макс, войдя в зал — и тут же вспомнив, тут же узнав его — обернулся: нет, того маленького квадратного окошка (оно могло бы здесь быть над входом, над дверью…) здесь, конечно же, не было.

Он пришел рано; зал, когда он вошел в него, был почти пуст; фанерное кресло заскрипело под ним… да, тем же, протяжным, долгим, пронзительным скрипом. Он встал, осмотрелся — сиденье кресла ударилось, с глухим стуком, о спинку; он снова сел — скрип, ожидание.

И покуда он сидел так, глядя на сцену, и зал, очень медленно, наполнялся людьми — странное, совсем особенное, одновременно тревожное и радостное ощущение охватило его, должно быть: город, улицы, переулки, дома, арки, дворы, и даже маленькая площадь с ее одиноким фонарем, и даже косые, у входа, ступеньки, и жестяной, над входом, навес, — все это исчезло куда-то: и как если бы там, за черными окнами, ничего этого уже не было и быть не могло, но был только зал, была только сцена, две колонны, скрип и стук кресел, зрители, понемногу входившие в зал: — странное, тревожное, радостное, отчасти, по каким-то другим театрам, ему, Максу, уже, конечно, знакомое, но здесь, в этом маленьком зале, отчасти знакомом, особенно острое ощущение — укрытости и в то же время оторванности: от всего, от себя.

И затем погас, разумеется, свет, — и было это единственное, всякий раз волнующее мгновение, когда все затихает, — и нечто уже готово начаться, но еще медлит: неизвестно где, за кулисами, — и вот, вот, наконец, начинается: мгновение, впрочем (так думал, может быть, Макс, сидя в кресле, — и так, во всяком случае, думаю я теперь, здесь, поворачивая обратно…) — мгновение, впрочем, почти никогда не сдерживающее — своих обещаний. В самом деле, зал затих, сцена вспыхнула, действие началось: и это (так думаю я теперь…) — и это был, значит, какой-то, более или менее удачный спектакль: по какой-то, более или менее удачной пьесе, знакомой ему или нет, все равно, — спектакль, похожий, в общем, на уже виденные им, Максом, когда-то и где-то, в других театрах, спектакли (и вовсе, конечно, не тот — с тайной радостью я упоминаю о нем — совсем не тот, конечно, спектакль, который сам я видел впоследствии, много позже, некоей, еще нигде не отмеченной, ранней весною впервые оказавшись в театре: на маленькой площади: — его еще не было в ту далекую осень…) — какой-то, следовательно, более или менее удачный, еще раз, спектакль: спектакль, впрочем, который — с одной стороны разочаровав его, Макса, своим несомненным сходством с уже виденными им, когда-то и где-то, спектаклями, не сдержав обещаний — с другой, и почти независимо от того, что, собственно, происходило на сцене, но может быть, именно потому, что все это происходило не на какой-нибудь, а на этой, именно, сцене, перед этим залом, в этом театре, — который понравился ему точно так же, как понравился ему сам театр: сцена и зал.

Да, ему понравилось все это, еще и еще раз; и хотя, возвращаясь, к примеру, домой (по уже отчасти знакомой ему, пустынной и тихой улице; выходя на проспект и садясь, к примеру, в троллейбус…), он, Макс, ни о каких последствиях, конечно, не думал, — и хотя (так думаю я теперь…) по сравнению с его подлинными открытиями все это отступало, пожалуй, на какой-то второй, задний план и даже казалось, наверное, чем-то, скорее, случайным: — все это, тем не менее — и по дороге, в тот вечер, домой — и на другой день, и через два дня — вдруг — как бы в скобках или, может быть, на полях — отзывалось в нем: его самого, Макса, удивлявшим, должно быть, влечением: к чему-то, еще не изведанному, — ожиданием, тревожным и радостным.

Как бы то ни было, он снова — и снова оказался в театре; входя в зал, перед началом спектакля, увидел вдруг Сергея Сергеевича (устроителя, режиссера…) — и тот, в свою очередь, не только увидел, но и узнал его, к немалому его удивлению, кивнул ему, улыбнувшись, — и пройдя, вместе с кем-то, Максу, разумеется, незнакомым, вдоль сцены, скрылся за уже упомянутой мною, для зрителей не предназначавшейся дверью; Макс, когда спектакль закончился, подошел к ней, постоял у нее — но не решился ее открыть.

И еще через несколько, таких же, пустынных и тихих дней (осень не превращалась по-прежнему в зиму…) он опять увидел Сергея Сергеевича, на мгновенье, в антракте; после спектакля, надеясь встретить его, задержался в зале, в фойе; с пальто в руках помедлил у гардероба; не встретил; вышел на улицу; оглянулся — Сергей Сергеевич шел за ним следом.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*