Ролан Топор - Принцесса Ангина
— Какая-то принцесса. Даже не знаю, откуда взялась.
Разбойник подошел к жене, будто намереваясь поцеловать.
На самом деле он прокусил ей ухо до крови. Кофея зарыдала.
Мерзавец отвратительно улыбнулся, обнажив гнилые зубы.
— Поплачьте, мадам, слезы вас молодят. Побегу поздороваюсь с дорогими братьями Бородачами.
Муж удалился в покои замка, а Кофея прихрамывая подошла к Канцлеру:
— Бегите, бегите, пока не поздно! Он жуткий человек. Он снимет с вас семь шкур, оставит вас с носом, развяжет язык, выкрутит руки. И все исключительно по злобе, потому что удовольствия от этого он никогда не получает.
— А вы, бедная Кофея?
— Я — Другое дело. Меня он любит. Должна признаться, что он оставляет меня с носом, развязывает язык и выкручивает руки с такой любовью, что мне даже приятно! Меня беспокоит ваша безопасность. Спасайтесь. С вами, Санта-Клаус, мы увидимся в Америке. Вы станете певцом мировой величины, и мы вместе выпьем реки шампанского…
— Я пока окончательно не выбрал определенного жанра. Я в поисках. То ли остановиться на фолке, то ли на строевых песнях. Сейчас публика очень изменчива.
— Бегите, бегите. Дайте я вас обниму, Джонатан. Удачи, Принцесса!
Из замка раздался ужасный голос:
— Кофея! Задержите своих друзей!
Принцесса со свитой запрыгнули в слона, и они вихрем умчались.
— Быстрее! — кричала Ангина. — Быстрее!
Джонатан следил, как в боковом зеркальце стремительно увеличивалась черная точка. Смаркэш гнался на ними на мотоцикле.
— Быстрее! Быстрее!
Грузовик не вписался в поворот. Раздался страшный звон разбитой посуды. Опять отцепились ремни.
— Фарфор! — простонал Канцлер и нажал на тормоза.
Слон заскрипел всеми своими сочленениями, развернулся и встал поперек дороги. Секунду спустя мотоцикл на всем ходу с грохотом врезался в слоновью тушу. Смаркэш описал в небе дугу и рухнул раскорякой прямо на хобот. Соскользнув с него, он угодил в канаву, куда воткнулся ногами кверху, словно дерево с развилкой. Мотоцикл напоминал скомканный лист бумаги.
— Надеюсь, он на меня не обидится, — вздохнул старик и пошел проверять свой бесценный груз. Когда он вернулся, его морщинистое лицо было похоже на листок, исчирканный каракулями.
— Двенадцать разбитых тарелок, шесть испорченных пластинок, от нормандского шкафа отвалились дверцы. Если так пойдет дальше, у меня ничего не останется! Кто возьмет вас, Принцесса, без королевства и приданого?
— Ты и возьмешь, мой славный Канцлер.
— Я бы с удовольствием, Принцесса, но не думаю, что моя Печенка даст на то свое согласие.
— Надо ее убедить.
— Последнее время она часто раздражается. Хочет, чтобы я поскорее отвез вас к дядюшке. Она дуется и царапается, как бешеная кошка. У меня пока получается ее утихомиривать, но придет день, когда я буду вынужден ей подчиниться.
— И что случится в тот день?
— Я отправлюсь в путешествие, Ангина.
— С Кофеей в Америку диски записывать?
— Да-да, в Америку, куда-нибудь в дальние края.
Джонатан украдкой взглянул на Канцлера: в эту минуту старик показался ему печальным и усталым.
Глава тринадцатая
Часы пробили полдень, когда грузовик въехал в мрачный и грязный город Иерусалим. Вдоль стен двигались прохожие с потухшими глазами. Старушки зябко кутались в шерстяные шали платочной вязки и шептали друг другу на ушко сплетни. Дети выглядели увядшими столетними старцами.
Принцесса взяла микрофон и проверила контакт. Ее голос, превращенный громкоговорителем в рев, нарушил тишину города.
В кресле-качалке
Дрыхнет генерал-полковник.
Он давным-давно покинул
Воздушно-десантные войска.
Ест он в кафе-закусочной,
Предпочитает лук-порей
И винно-водочные изделия,
Не брезгует кресс-салатом.
Через день-другой
К нему приедет вице-адмирал,
Что объездил пол-Европы.
Они поболтают по-соседски.
У меня вещей — видимо-невидимо,
Худо-бедно проживу.
Ангина согнулась пополам от сразившего ее приступа кашля и отключила звук. На улице царило непонятное оживление. Невозмутимый Канцлер продолжал ехать посреди проезжей части. Ангина наладила установку.
— Ничего прекрасней тунца в масле, — гнусавила она, — жареные баклажаны тоже неплохо, я лично и козлобородником не побрезгую…
— Я проголодался, — заявил Джонатан, — и приглашаю вас в ресторан.
Принцесса отключила динамик.
— Значит, у вас есть деньги?
— А вы полагаете, я кладу все деньги только в кошелек?
Канцлер припарковался у тротуара. У него, судя по всему, болела печень. Лицо приобрело зеленый оттенок.
— Ничего страшного, — заверил он. — Бутылочка красного поставит меня на ноги. Лучшего лекарства не придумаешь.
В просторном ресторане не было ни души. К ним подошел высокомерный метрдотель.
— Чем желаете заняться? Откушать?
Канцлер встал на колени, вынул носовой платок и протер им ботинки спесивца, одетого в черное.
— Пыль смахнул на всякий случай, а то, может, к нему кто-нибудь подлизаться вздумает!
Насупившийся метрдотель указал им столик в глубине зала.
—Нам хотелось бы у окна, — попросил Джонатан.
— Сожалею, месье, занято.
— Но там еще три стола!
— Все заняты.
Ангина схватила лежащую поблизости вилку и всадила ее в бедро метрдотеля, подпрыгнувшего от боли.
— Она меня ранила! — воскликнул он. — Эта малявка меня ранила!
Казалось, он вот-вот упадет в обморок.
—Значит, все столики у окна заняты? — ласково спросил Канцлер.
— Я…
Ангина еще раз ткнула вилкой.
—Ммм… Один вроде свободен… пока… Присаживайтесь.
Прихрамывая, метрдотель отправился за меню.
—Сегодня почти все горячее — холодное, — предупредил он, — а холодные блюда — теплые.
—Не беспокойтесь, мы подожжем столик и разогреем еду.
Метрдотель смахнул со щеки слезу:
— Может быть, не стоит, мадемуазель?
— Конечно, стоит. Принесите, пожалуйста, коробок спичек.
Метрдотель упал на колени:
—Тогда выберите какой-нибудь другой стол! Этот — семейная реликвия. Мой крестный ел последний раз именно за ним.
— Горячее или холодное?
—Он ест только теплую еду, мадемуазель, по малейшему поводу он то горячится, то простужается.
—Каким образом вы готовите теплые блюда? Вы их остужаете или разогреваете?
Вопрос застал метрдотеля врасплох, и он надолго задумался.
— По-разному: холодные блюда разогреваем, а горячие — остужаем.
— Тяжелая работа.
Метрдотель кивнул и добавил:
— Я просто очень люблю крестного.
— Принесите бутылочку красного вина высшего качества, — заказал Канцлер, — и хлеба.
— А на десерт, месье?
— Бутылку красного и побольше сахара, будьте добры.
Прижавшись носом к витрине, любопытные зеваки пытались определить, что было заказано. Делались ставки, деньги ходили по рукам. К толпе присоединился жандарм и, распихивая народ локтями, протиснулся в первый ряд. Бесстрашный метрдотель делал пометки в блокноте.
— Свежую рыбу, — выбрала Ангина. — Свежайшую. Живую!
— Что на закуску?
— Две таблетки аспирина в томатном соусе.
— Мне крутые яйца, салат и всем спагетти.
— И музыку.
Удрученный метрдотель удалился на кухню. Зазвучала органная музыка. Герцог де Витамин опорожнил первую бутылку в рекордный срок. Затем он прищелкнул языком, вздохнул, рыгнул, немного распустил пояс, чихнул, откашлялся, поворчал, поводил глазами по сторонам, почесался и изрек:
— Принесите вторую бутылку, я голоден как волк.
Ангина задумчиво обсасывала извивающуюся рыбку.
Когда ей надоело это занятие, она хлопнула в ладоши:
— Слуга!
— Что-нибудь не так, мадемуазель?
— Я желаю дополнительное блюдо: метрдотеля на вертеле.
Несчастный умоляюще сложил руки:
— Сжальтесь, сударыня, я единственный метрдотель в этом заведении. Сохраните мне жизнь ради крестного! Вы ведь не настолько жестоки, чтобы нанести роковой удар пожилому человеку, живущему без сердца! Если вы голодны, могу вам подать ногти нашего повара: они такие вкусные, что он сам постоянно их грызет; или суп с волосами; или грязную ложку для облизывания, но только не метрдотеля на вертеле!
— Принесите счет и закончим препирательства, — заключил Джонатан.
В счете значилось:
Продукты (стоимость)...........12 купюр
Отходы (стоимость)..............-2 купюры
Итого...............................10 купюр
— Одинарных или двойных? — спросила Ангина.
— Двойных, — ответил метрдотель.
Ангина скривилась.
— Он выиграл! Джонатан, дайте ему 20 купюр. Я думала, он глупее.
