Виктор Трихманенко - Небом крещенные
Несколько раз перед строем старшина во всеуслышание заявлял, что Розинский самый разболтанный курсант в эскадрилье и придется его крепко воспитывать.
Первый урок воспитания по системе Сико был проведен однажды ночью. Без свидетелей. Издали наблюдал картину лишь дневальный, стоявший у дверей.
В полутьме Сико отыскал кровать с табличкой: "К-т Розинский". Растолкал спавшего Костю, хлестко скомандовал:
— Одягайсь!
Команда есть команда. Протерев кулаками глаза, Костя начал быстро натягивать брюки, гимнастерку. Сико следил за ним с часами в руке. Как только Костя затянул ремень, расправив складки гимнастерки, Сико приказал:
— Роздягайсь!
Костя тупо уставился на старшину. Но его так валило с ног, что он безмолвно разделся и юркнул под одеяло.
Подождав, пока курсант уснет, Сико рявкнул:
— Одягайсь!
И так было десяток раз: "Одягайсь — роздягайсь", После очередного "отбоя". Костя попытался забастовать, сунул голову под подушку. Но Сико напомнил ему, что в военное время за невыполнение приказания — трибунал.
— Глядите у меня, а то я вашу летну карьеру покалечу! — повторил свою угрозу Сико, отходя, наконец, от Костиной постели. Старшина отчаянно зевнул, перекосив челюсть, Завалился досыпать ночь в канцелярии на диване.
XIIIОтстраненная от полетов очередь не числилась в расписании учебного отдела, а потому поступила в распоряжение Сико для хозработ.
Построив с утра "летающих", своих тайных врагов, старшина раздавал наряды: территорию городка убирать, саксаул дробить кувалдой — для кухни, техимущество перетаскивать на новое место.
Бригада из четырех человек — Булгаков, Зосимов, Розинский, Белага — получила задание оштукатурить будку в дальнем углу аэродрома. В той мазанке планировалось караульное помещение.
— Разрешите вопрос, товарищ старшина?
Несмелый Костин голосок остался без внимания со стороны Сико.
— Можно спросить?
— Чего вам, Розинский? Уточняйте.
— А мы никогда не штукатурили и не умеем.
— Ничего, пощикатурите!..
— А как?
— Попробуете — научитесь.
— А где инструменты взять?
— Найдите!
До будки шли с полчаса — никто ведь не подгонял. Костя обошел, окинул грустным взором строение, сложенное из глиняного самана, и вздохнул. Чтобы оштукатурить его до вечера, как предусмотрено заданием старшины, надо крепко спину поломать. Костя предложил устроить затяжкой перекур перед такой каторгой, и все четверо уселись в тенечке, пускали дымки, щуря в полудреме глаза. Отличный парень Костя Розинский, но лентяй порядочный.
— Начнем, что ли? — поднялся Зосимов.
Костя поднял веки:
— Что ты спешишь, Зосим, как голый купаться?
Посидели еще с полчасика.
— У меня одна мысля зашевелилась в голове… — проговорил Костя.
— А я думал, блоха, — съязвил Булгаков.
Все рассмеялись, в том числе и Костя.
— Ты, Валька, пока что прикуси свой язык, — предложил он. — Я вижу на горизонте какой-то кишлак. Можно нанять тамошних баб, и они отштукатурят хату дай боже. А мы будем руководить…
— Здорово ты придумал, Шкапа, лошадиной своей головой, — насмешливо перебил его Булгаков. — Но чем будешь расплачиваться за работу?
— Выпишем доверенность…
Зосимов поднялся, хрустнул суставами, потягиваясь:
— Хватит дебатов, надо начинать.
Молчаливый Белага уже мастерил перочинным ножом простейший штукатурный инструмент.
— Можете тут копаться, а я пошел в разведку, — заявил Костя и зашагал в сторону приземистых строений.
Вскоре он вернулся, ведя за собой трех пожилых женщин, Курсанты бросили работу, удивленные до крайности. Думали, Костя так себе болтает, а он всерьез решил воспользоваться наемной рабочей силой.
— Перед вами строительный объект, — начал пояснять Костя, сделав широкий жест. — Начинайте штукатурить. Расчет завтра в городке. — Костя подмигнул курсантам.
Женщины мало понимали по-русски, но основное условие договора, видимо, усвоили: надо оштукатурить будку, им за это заплатят. Они принесли с собой ведра и щетки. Дружно взялись за дело.
Оттеснив смущенных курсантов в сторонку, Костя вполголоса сказал:
— Видали, как шуруют? То-то.
Зосимов спросил:
— Как ты все-таки с ними договаривался?
— Расчет в эскадрилье. Завтра… — уклончиво ответил Костя. — Если они даже придут, часовой их не пустит.
Отступать было поздно. Пошли бродить по степи. На попутной машине доехали до предгорья, а там — арыки звенят по каменистым руслам, в садах деревья гнутся под тяжестью яблок, опираясь ветками на костыли-подпорки. Вчетвером съели, наверное, полмешка яблок. Экая существует жизнь — стоит лишь отойти от заброшенного в степи, огороженного забором военного городка.
Вернувшись под вечер в эскадрилью, доложили старшине, что караулка оштукатурена и даже побелена.
— Проверю, — буркнул старшина.
На другой день проверил и представил четверых отличившихся на хозработах курсантов к поощрению.
Перед отправкой групп на объекты Чипиленко вызвал из строя Зосимова, Булгакова, Белагу, Розинского.
— За образцовое выполнение задания объявляю вам благодарность! — торжественно прокричал старший лейтенант.
— Служим… — Положенный по уставу ответ они пробормотали вразнобой, замяв окончание фразы.
— Работать умеете, а отвечать не умеете, — недовольно заметил Чипиленко. — Ну-ка еще разок: объявляю вам благодарность, товарищи курсанты!
Надо же было именно в эту минуту появиться у ворот тем женщинам. Часовой (он был предупрежден Розинским) гнал их прочь, а они наступали, не обращая внимания на его винтовку.
— В чем там дело? — поинтересовался Чипиленко и сам пошел к воротам.
В подобной ситуации, как говорят, лучше бы сквозь землю провалиться. Четверо "отличившихся" стояли перед строем красные, как только что вытащенные из кипятка раки.
Женщины, перебивая друг друга, о чем-то рассказывали старшему лейтенанту. То и дело тыкали пальцами в сторону четверки: признали.
Чипиленко приказал пропустить женщин на территорию городка. Сам проводил их в курилку, усадил на скамеечку. К строю вернулся, метая глазами огни и молнии.
— Так знаете, какой номер выкинули эти разгильдяи? — спросил он. И, забыв пояснить всем курсантам, в чем же дело, заговорил с презрением: — Конечно, скандал мы загладим. Ну, соберем среди командиров, кто сколько сможет, заплатим… Но как можно докатиться до такого позора? — Он подступил вплотную к четверке и закричал, срывая голос: — Вас спрашиваю, Зосимов!!!
Почему-то одного Зосимова, а остальных?
— Мы их отмечаем, мы их поощряем, а они видите какие? Снять ремни!
Они начали медленно расстегивать ремни, не поднимая глаз.
— На гауптвахту шагом арш!
Вдоль строя прокатился говорок: никто не знал, за что вдруг наказали четверых курсантов, которых тот же Чипиленко минутой назад хвалил.
Гауптвахта — не так уж она и страшна, особенно когда друзья дежурят по кухне.
Другое мучило ребят. Они почти не разговаривали между собой, только Костя Розинский все повторял: "Сволочи мы. А больше всех — я".
XIVИЗ ДНЕВНИКА ВАДИМА ЗОСИМОВА
16 ноября
В следующий раз нас послали в караулку, чтобы мы сколотили там нары, стол, оружейную пирамиду. Возглавивший бригаду курсант упросил старшину послать и меня как хорошего плотника. Старшина нехотя согласился. Сико не терпел возражений, какими бы разумными они ни были, но, когда его просили, он иногда разжимал свои каменные челюсти.
— Совершим небольшой маневр в горизонтальной плоскости, — сказал наш бригадир и повел нас кружным путем.
Выскочив на станционные пути, мы молниеносно, по-истребительски, атаковали платформы, груженные сахарной свеклой, и унесли богатую добычу.
Около домика караулки, нарядно маячившего белеными стенами, свалили свеклу в кучу. Бригадир распорядился:
— Мы будем ишачить, а ты, Зосимов, сделаешь замес по своему рецепту, как тогда….
Я не возражал. С утра сегодня все складывалось наилучшим образом, все выходило так, как мне надо. В замес я заложил отдельно четыре маленьких бурачка. Тут, понимаете ли, день рождения у одного товарища… Нужна продукция высшего сорта.
В бригаду подобрались ребята, умевшие плотничать. Стучали топоры, повизгивали пилы, пахло свежей, смолистой щепой. Я тем временем хлопотал около костра. Присыпанные горячим пеплом, зрели у меня бурачки. Вскоре второй — "летный" — завтрак был готов, и плотники, воткнув топоры в бревна, набросились на печеную свеклу. Четыре маленьких корешка я завернул в газетку и припрятал.
На обед не пошел. Мою порцию борща плотники могут разделить, а второе пусть принесут в котелке сюда.
