Мартин Сутер - Темная сторона Луны
Он даже не попрощался.
Воскресными вечерами в «Империале» наступало затишье. В отеле оставались бизнесмены, у которых на понедельник с утра были запланированы встречи, несколько семей, по традиции раз в месяц вывозивших бабушек и дедушек в «Империал», группа тех, кто находился здесь проездом, и кое-кто из постояльцев, среди последних и Урс Бланк.
Он подъехал час назад, и г-н Феннер, консьерж, отпустил пару слов о чудесной весенней погоде в выходные.
— Как нельзя лучше для лесных прогулок, — сказал он, оценив состояние Бланка с первого взгляда.
Бланк залез в ванну и для начала решил привести мысли в порядок.
Что, собственно, произошло? Он — надо же быть таким идиотом! — устроил себе психоделический транс, пережил состояния и увидел вещи, которых на самом деле не существует. В том-то и состоит психоделический трип. Путешествие в нереальность. Теперь он снова в реальном мире. Именно так, а не наоборот.
Он прокручивал эту мысль снова и снова. И это давало результат. По крайней мере, до тех пор, пока у него не стали слипаться глаза. И тогда нереальность снова начала превращаться в реальность.
Усилием воли Бланк выбрался из ванны и залез под холодный душ. Потом побрился, надел белую рубашку, черный с металлическим блеском костюм, японский модельный галстук и спустился в ресторан.
С неожиданным для самого себя аппетитом Урс съел салат, кусок жареного мясного филе со свежим горошком и ризотто. И даже позволил себе полбутылочки «Бордо», великолепно проясняющего сознание.
Из номера он позвонил Люсиль и извинился за свое бесцеремонное поведение. Она была очень рада, что ему лучше.
— Я уже казню себя за то, что втянула тебя в это приключение, — призналась она.
Они обменялись еще парой банальных фраз, и… он потерял ощущение времени.
Звонок Бланка порадовал Люсиль. Его голос снова звучал нормально. Урс рассказал ей, что съел за обедом, спросил, как Тролль перенес ее отсутствие. Они немного поболтали. В какой-то момент у нее закралось подозрение, что Урс ее не слушает. Поначалу он еще вставлял время от времени «угу» или «да-а». Но потом совсем смолк. Люсиль поняла, что он отложил трубку в сторону. Без причины, просто так. Как будто забыл о ее существовании.
«Наверное, заснул», — подумала она.
За Кремлем, неподалеку от Вечного огня на Могиле Неизвестного Солдата из русла искусственной речушки, вода которой временно была перекрыта, торчали бронзовые статуи в стиле диснеевских фигур. Рядом лестница вела в элегантный подземный торговый центр, построенный на манер московских станций метро. Но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что основными строительными материалами были гипс, пластмасса и торкретбетон.
Отт шел с Тищенко почти безлюдными галереями мимо витрин, больше половины которых пустовали.
Их сопровождали, следуя впереди и сзади на небольшом расстоянии, два коротко подстриженных молодых человека в темных костюмах, у каждого в ухе наушник, от которого тянулся тоненький, едва заметный проводок, исчезавший под пиджаком.
Тищенко специализировался в том, что облегчал западным инвесторам вхождение в московский деловой мир со всем его своеобразием. Но Отт не собирался вкладывать деньги в русскую экономику. Тищенко представлял для него интерес лишь постольку, поскольку когда-то он консультировал Флури.
Они остановились возле пустой витрины.
— Отсюда и до того места внизу, — пояснил Тищенко на беглом английском, показывая рукой на длинный ряд витрин, — все принадлежит «Моктексу».
На момент слияния с «Шарад» фирма «Элеганца» обладала контрольным пакетом акций «Моктекса».
Они неторопливо шли мимо витрин. В витринах ничего не было, кроме нескольких забытых ведер из-под краски, тряпок и газет. В последней на полу лежала рука манекена.
— Во сколько вы это оцениваете? Сколько это может стоить?
Тищенко остановился:
— Вы же не собираетесь их купить?
— Почему бы и нет? Ситуация неплохая, кризис вот-вот закончится.
— Если вы интересуетесь недвижимостью, я могу показать вам в Москве объекты в тысячу раз привлекательнее. А это ничего не стоит.
— Ничего?
— Даже если вы получите все это за полмиллиона долларов, цена перекроет вероятные доходы.
Отт задумчиво кивнул. В балансе «Элеганцы» недвижимость «Моктекса» оценивалась в двенадцать миллионов долларов.
Хювайлер еще никогда не видел Бланка таким. Они проводили первые зондирующие переговоры с представителями других сливающихся предприятий: Джеком Тейлором от «Бритиш лайф», Жаном Полем Ле Серфом от «Секюритэ дю нор» и Клаусом Гебертом от «Ханза альгемайне». Заседание было назначено на десять часов утра и должно было завершиться обедом — для лучшего знакомства.
Переговоры проходили в зале заседаний дирекции фирмы «Конфед». Основные вопросы для обсуждения: поэтапный план переговоров и концепция сохранения тайны. Бланк лучше всех ориентировался в обстановке и имел больше опыта в делах слияния. Ему на переговорах отводилась роль ведущего, которую он обычно исполнял весьма элегантно и с достаточной долей дипломатичности. Но сегодня он был сам не свой. Выглядел отсутствующим, терял нить разговора, потом неожиданно опять включался в беседу, прерывал партнеров или изучал их с удивлением на лице, словно редких насекомых.
Д-р фон Берг уже проболтался Хювайлеру о скандальных связях Бланка с молоденькой девушкой. Но кто бы мог подумать, что это так отразится на работоспособности адвоката.
После того как Бланк, не дожидаясь обеда, без всяких извинений простился с участниками переговоров — что вызвало общее раздражение, — он решил взяться за Бланка лично.
Кристоф Гербер не знал, что случилось с Бланком. Он заговорил с ним по поводу объявления о том, что «Элеганца» немедленно объединяется с «Шарад», утрачивая свое название. И чтобы сделать ему приятное, Гербер добавил:
— Хотелось бы посмотреть на физиономию доктора Задницы.
Бланк взглянул на него и сказал:
— Иди вон.
Гербер не послушался. Тогда он крикнул:
— Вон!
Петра Декарли, секретарша Бланка, никогда не слышавшая, чтобы ее начальник кричал, втянула голову. Белый как мел Бланк орал, показывая пальцем на ошарашенного Кристофа Гербера:
— Уберите его с глаз долой! Раз и навсегда, слышите?! С глаз долой!
— Не пойму, чего это он, — заикаясь, оправдывался Гербер перед Петрой Декарли, которая заставила его в кофейной комнате выпить рюмку коньяка. — Ведь он сам всегда называл доктора Флури Задницей.
— У него личные проблемы, — утешала секретарша. — Старайтесь пару дней не попадаться ему на глаза. Все встанет на свои места.
— Вы уверены?
— Абсолютно, — подтвердила она.
Правда, на все сто она все же не поручилась бы. В глазах Бланка было что-то необычное.
В тот день Урс Бланк ушел из конторы пораньше. Он рассчитывал, что прогулка пойдет ему на пользу. Нужно было обрести душевный покой.
Озеро поблескивало на солнце, далеко на юге просматривалась горная гряда, будто нарисованная нежными акварельными красками. В парке кого только не было: старики, мамаши, дети, скейтбордисты, собаки, велосипедисты, рэпперы, школьники-прогульщики, рыболовы, наркоманы, влюбленные парочки, безработные и заработавшиеся.
Урс неторопливо прогуливался по аллее, засунув руки в карманы и наблюдая за носками своих ботинок. Он считался уравновешенным человеком. Это качество в себе он даже переоценивал. В детстве, правда, у него случались приступы ярости. Однажды он даже разбил кулаком стекло и пробил вставную рамку на дверце платяного шкафа. Но уже тогда он стыдился этой вспыльчивости и старался обуздывать эмоции.
Родители Бланка развелись, когда ему было шесть лет. Он многое пережил в драматический период распада семьи, в частности, видел, как отец бил мать. За это он всем сердцем возненавидел отца. Как он радовался, когда судья объявил о совершении развода, и еще долгое время придумывал всякие отговорки, чтобы не ходить к отцу в дни свиданий, пока тот не перестал настаивать на встречах. Потом Бланк видел отца только один раз — на похоронах матери четыре года назад. Но даже и тогда ему пришлось преодолевать себя, чтобы перемолвиться с пожилым человеком парой слов.
С тех пор у него выработалось глубокое отвращение к любой форме насилия. А в молодые годы ему приходилось терпеть многое от школьных товарищей. Категорическое неприятие Урсом грубой силы сделало его частой жертвой драк на школьном дворе. Он был крепкого телосложения, и другие скоро сообразили, что есть предел, за которым он может дать отпор и сделаться опасным и непредсказуемым противником. Доводить его до такого состояния стало их любимым испытанием на смелость.
