Андрей Донцов - The офис
Церемония длилась минут двадцать, но Петров стоял после ее прохождения буквально в мыле…
Пот ручьем стекал со лба, ел глаза, спина была мокрая… Сердце стучало, никак не могло успокоиться, а губы продолжали нашептывать последние слова клятвы: «Ай-лю-лю, лю-лю, лю-лю! УРАПРОМИЮ люблю!»
Егорушкин хотел было привычным жестом похлопать его по плечу, но в ужасе отдернул руку, словно угодив в лужу.
– Говорят, прошлый электрик был поколоритнее… – грустно заметил Егорушкин. – Ну да ладно, вроде принят!
В выходные подъезжали «погорельцы» из торгового центра. Про деньги ни слова, просили абонемент на футбол достать.
Петров не был злым человеком. Не отказал.
6Первое серьезное задание было действительно связано со стадионом.
УРАПРОМИЯ спонсировала футбольный клуб и живо интересовалась всеми делами команды. Новый иностранный тренер лишил спонсоров главного удовольствия, которое ценилось выше завоеванных очков и титулов, – возможности заходить с наставлениями в раздевалку команды. Месяц мучений сказался пассивностью на трансферном рынке, ибо в покупке игроков без права кричать на них в раздевалке не было ни привычной логики, ни внутреннего драйва. Однако общественность требовала активных действий, результаты команды внушали оптимизм, и было необходимо искать «новые компромиссные пути решения вопросов».
Во время выезда команды в стены раздевалки были вмонтированы камеры наблюдения последней разработки, на базе, как и на стадионе, предполагалось сделать то же самое. Сигнал поступал в офис УРАПРОМИИ и транслировался на большие экраны в двадцать семь кабинетов. На пульте каждого кабинета появилась кнопка «Футбол», и ее владелец мог безнаказанно окунуться в скрытый от глаз обывателя спортивный мир.
Популярность футбола бешено росла. Заявок на установку кнопок «Футбол» в свои кабинеты поступало все больше и больше, и руководивший проектом Егорушкин был наверху блаженства.
Все это время семья Петрова жила в ожидании расчета и с трудом догадывалась о его размере. Перебивались в основном редкими халтурами кормильца по соседям.
Работа была проделана сложная и ответственная, но все разговоры о сумме Егорушкин сводил на нет:
– У нас нет конкретных цифр… Каждому воздастся по заслугам – поверь, брат Петров.
Петрову сразу вспомнились вопросы в милиции: «Что конкретного вам сказали? Что конкретного?» Петров вздохнул: «Что ж за жисть наступила – никакой конкретики».
Однако отказываться от любой работы и раньше не входило в его привычку, а уж сейчас и вовсе была не та пора… Тем более величественный вид офиса подсказывал ему, что не должны обидеть здесь простого честного электрика.
Наконец, когда работа была сделана, или, выражаясь языком Семена, «проект был успешно завершен», настал долгожданный час расплаты и воздаяния.
Спускались они на лифте в этот раз не на первый этаж, как было, когда Петрова провожали после работы, а, по ощущениям, уехали вниз еще этажей на семь-восемь.
Прошли по темному коридору, напоминавшему тоннель.
В воздухе витали запах гнилости и сырость.
Наконец остановились около обитой грубым железом двери.
– Бери, сколько совесть позволяет, – я над душой стоять не буду. – И Егорушкин, подтолкнув Петрова к маленькому окошечку кассы, закрыл за ним дверь.
Касса представляла собой классическое бухгалтерское помещение, состоящее из тесного «предбанничка» и маленького окошка, за которым в небольшой комнатке должен был находиться кассир.
Однако внутри кассы никого не оказалось. Заглянув в окошечко, Петров поразился убогости стоящей перед ним тарелки для денег. Тарелка была похожа на ту, что стояли раньше в овощных магазинах и подразумевали размещение на них скорее черных чугунных гирь разной степени тяжести, нежели денежных сумм в том или ином эквиваленте.
«В такую, пожалуй, пятаков насыпят, и весь сказ», – недовольно пробурчал себе под нос Петров – надо же было довериться буржуям, экономившим на всем, кроме собственных льгот.
Но не успел он рассердиться по-настоящему, как вдруг какой-то невидимый механизм пришел в движение, и тарелка медленно со скрежетом поползла вбок. На ее смену откуда-то снизу стала выезжать другая, такого же овощного вида, и на ее грязном сером металле лежала завернутая в целлофан зеленая пачка. От растерянности Петров чуть было не дал ей скрыться за перегородкой из резиновых полосок, но вовремя протянул руку и схватил пачку.
На задней стене с тревожным звуком загорелась световая табличка. На мутном желтом фоне ясно высветились буквы – «Бери по совести». Табличка гасла и загоралась, и каждый раз процесс загорания сопровождался тревожным сигналом.
Механизм продолжал работать, снизу, словно из-под земли, ползла новая тарелка. Взяв еще одну пачку, Петров про себя решил: «Пожалуй, и хватит. Если по совести. Все-таки всего лишь какая-то кнопка» – и вышел из помещения.
Поднялись наверх. В каждом кармане джинсов в пах упиралась плотно сбитая пачка долларов.
«Может, с Егорушкиным надо поделиться?» – промелькнула у Петрова мысль.
Он высунул одну пачку и прямо в коридоре протянул школьному товарищу.
– Далеко пойдешь, Петров, – одобрил его Егорушкин. – Электрик, а голова работает в правильном направлении! Только здесь не надо…
7Петров сразу понял, что он в кабинете большого начальника. Скажем так, большего начальника, чем он видел в этом офисе больших начальников до сих пор. То, что маленьких начальников здесь не существовало, Петров понял уже давно.
Из окна был вид не только всего города, исторически важных для России кремлевских звезд, распростертых на уровне 82-го этажа второго корпуса, но и всех башенных сооружений УРАПРОМИИ.
«Видимо, это и есть самый высокий кабинет в офисе, – подумал Петров, – да что там в офисе, во всей стране».
Петров был прав. Подобной высоты зданий в Москве не было.
Глава УРАПРОМИИ – лицо до боли знакомое, но фамилии Петров вспомнить не мог, потому что искренне со всей страной считал, что у УРАПРОМИИ другие руководители, и так же искренне в этом заблуждался.
«Откуда тогда мне знакомо его лицо? – думал Петров. – Из какого-то исторического фильма?..»
Вывод казался нелепым. Но ощущение, что этого человека он видел именно в художественной картине (никаких фильмов, кроме исторических, Петров не смотрел), а не в какой-нибудь политической программе или новостях, было довольно сильным.
Обладатель самого высокого кабинета чем-то увлеченно занимался на столе. Петрову стоило немалых усилий, чтобы понять, что глава УРАПРОМИИ ковырялся в некоем миниатюрном подобии сада, в котором причудливым образом были расставлены камушки диковинных расцветок, а в данный момент хозяин-садовник возил по белому песку маленькими грабельками.
Он не замечал Петрова. Иногда откидывался на спинку кресла, чему-то улыбался и продолжал орудовать игрушечным садовым инвентарем.
Петров привык к тому, что понятия суеты и спешки отсутствовали в этом здании вовсе, логичным ему показалось и то, что, чем выше руководство, тем спокойнее должно протекать время в его кабинете.
Поэтому Петров терпеливо ждал.
Наконец Знакомое Лицо принялось с интересом разглядывать Петрова, и ему пришлось потупить взор.
– Еще я не дошел,
Усталый, до жилища
И вижу вдруг на доме…
Продолжите… Одно слово.
– Что? – в ужасе прошипел Петров.
– Нужно вставить слово:
Еще я не дошел,
Усталый, до жилища
И вижу вдруг на доме…
Ваш вариант ответа… Любой… – И затем вдруг добавил: – Быстрее.
Петров подумал, что, наверное, ему стоит быть максимально патриотичным в этой ситуации. И он отрапортовал:
– Флаг страны…
– Ну, – Знакомое Лицо разочарованно замахало руками, – это ж никуда не годится. Зачем лгать окружающим? Давайте попробуем еще разок. Еще одна попытка. Соберитесь!
Еще я не дошел,
Усталый, до жилища
И вижу вдруг на доме…
– Провода!
– Вот это честно. Все ж лучше, чем понос, например. – Он отложил маленькие грабельки и снова обратился к Петрову: – Хотел попросить вас установить ту же кнопку, что вы сделали и Егорушкину. Только и всего, сослужите мне такую службу?
– Так я вроде как на собеседование был вызван… думал, вопросы какие…
– А вы его уже успешно прошли…
Еще я не дошел,
Усталый, до жилища
И вижу вдруг на доме – провода…
Этого более чем достаточно. Поверьте мне на слово, Басё бы гордился вами… Так как насчет новой кнопки?
– Да, конечно, – радостно закивал Петров, и в ушах его приятным рокотом раздался шум контейнера, поднимающего из недр офиса зеленые пачки. – Кнопка «Цыгане» будет работать через шесть часов.
– Милейший, – заулыбалось Знакомое Лицо, – с цыганами своими пусть Егорушкин в шахматы играет, а они крадут у него с доски коней. Я говорю про трансляцию из гримерных и приват-комнат шести элитных клубов столицы.
