Сара Груэн - Время перемен
– Офицер Питт, офицер Юинг, – представляю я их. – А это моя мать Урсула Циммер.
– Рада знакомству, – любезно кивает Мутти.
– Взаимно, – неуверенно откликается Питт, отводя взгляд в сторону.
– Полагаю, с формальностями покончено? – осведомляюсь я. – Дело в том, что приехал транспорт для перевозки пони, и надо поскорее его поймать, пока он не сбежал.
– Думаю, мы все выяснили. Вероятно, придется связаться с вами по телефону. Полагаю, возражений нет? Уверен, будет также выдвинуто обвинение в жестоком обращении с животным.
– Хочется надеяться, что так и случится. Разумеется, звоните в любое время. – Я поднимаюсь с места и, морщась от боли, хватаюсь за ушибленную ногу.
– Так и знала! Этот негодяй тебя ударил! – взвизгивает Мутти. – Убью мерзавца!
– Тише, Мутти, – увещеваю я и свистящим шепотом пускаюсь в объяснения: – Я поскользнулась и упала в грязь еще на ферме у Дэна. – Стараюсь говорить убедительно и наблюдаю, как ее гнев потихоньку угасает. – Все именно так и было.
Некоторое время Мутти смотрит на меня с подозрением, но в конце концов решает, что я не вру, и, подбоченившись, встает со стула.
– Ну и где же лошадь?
– В данный момент это известно одному богу. Если удача на нашей стороне, пони еще не успел выбежать на большую дорогу.
– Он вон там, за домом, – сообщает офицер Юинг. – Норовистое животное, и к тому же презлющее.
– Верно. Если бы пожили в его шкуре пару дней, у вас тоже наверняка испортился бы характер, – мрачно заверяю я и, прихрамывая, выхожу из кухни.
Мутти идет следом, и я чувствую спиной ее пристальный взгляд. В гостиной я поворачиваюсь и умоляющим голосом шепчу:
– Мутти, ради бога, думай, что говоришь. Разве можно выкрикивать угрозы расправиться, пусть и с негодяем, в присутствии офицеров полиции?
– Уф-ф! – фыркает Мутти, с воинственным видом вздергивая подбородок, отчего он становится еще острее. В толк не возьму, как ей это удается!
* * *Свернув за угол, мы обнаруживаем маленького грязного пони. Вид у него жалкий, и Мутти как вкопанная застывает на месте.
– Mein Gott, у него полно паразитов!
– Знаю. Животное действительно в ужасном состоянии.
– Ступай в машину, я сама его поймаю.
– Я помогу.
– С больной ногой? Говорю, иди в машину.
– Просто ушибла бедро. Пони сейчас страшно раздражен и зол и…
Мутти выбрасывает вперед руку и нацеливает указательный палец на машину.
– Немедленно в машину, Аннемари!
Я пробираюсь по двору, где собралось множество автомобилей. На крыльце полно народа.
Покорно усаживаюсь в машину, а Мутти марширует к грузовику, открывает дверцу пассажирской кабины и достает ведро, недоуздок и чембур. В следующее мгновение она исчезает за домом, но вскоре снова появляется уже с пони, который послушно трусит рядом, пытаясь достать носом ведро с зерном. Животное, не раздумывая, идет за Мутти в трейлер.
Чему тут удивляться? Все на свете подчиняется воле Мутти.
* * *И вот мы уже в пути. Добравшись до «Рассвета», Мутти тормозит, открывает окно со своей стороны и подает мне знак рукой. Я пододвигаюсь и, открыв свое окно, наклоняюсь, чтобы видеть Мутти.
– Куда его поместим? – кричит она, перекрывая шум обоих двигателей. – В карантинную конюшню?
– Нет, там беременная.
– Кто?
– Мэйзи, жеребая кобыла. Отведи пони в дальний крытый загон. Нельзя подпускать его к другим лошадям, пока не осмотрит ветеринар. Пожалуй, надо позвать Уолтера.
– Нет необходимости. Он прекрасно дотерпит до утра. А ты иди в дом. – Мутти поднимает свое окно и проезжает мимо карантинной конюшни.
Вскоре Мутти приходит ко мне в трейлер Дэна, а я к этому времени уже нахожу большой пульт и любуюсь на сине-серое изображение спящей Мэйзи.
– Так, – задумчиво изрекает Мутти, – по крайней мере, здесь дела идут хорошо. А как твое бедро?
– Болит.
– А лед прикладывать пробовала?
– Нет, не думаю, что в хозяйстве у Дэна найдется лед.
Мутти направляется на кухню и открывает морозильную камеру. Слышу звон отбитых кусков льда, ударяющихся о внутренние стенки камеры. Вероятно, Мутти выиграла сражение, так как вскоре появляется с покрытым изморозью пакетом в руках, которым несколько раз сильно ударяет о раковину.
– Кто-то должен разморозить эту штуку, – заявляет она и подает мне пакет с мороженым горошком. – Здесь ничего не осталось, кроме снега.
– Может, займусь этим завтра. – Я переваливаюсь на бок и, развязав шнурок на спортивных брюках Дэна, прикладываю пакет к бедру.
– У-уй! Ой-ой! – воплю я, процеживая воздух сквозь стиснутые зубы.
Мутти смотрит на меня, и в ее взгляде сквозит сомнение.
– Смотри не устрой наводнение на кухне.
– Мутти!
– Я просто так, на всякий случай. – Она обводит глазами комнату и показывает на выдохшееся пиво. – Свежее?
– Увы, уже нет.
Мутти выливает пиво, моет стакан и ставит его в буфет.
– Ну что, лед помогает?
– Не очень. Ноет, как зубная боль.
– Тогда попробуй тепло, прими ванну.
– Шутишь? – фыркаю я.
Мутти многозначительно хмыкает.
– Я бы ее вымыла, но с ушибленным бедром, сама понимаешь… – Я застенчиво опускаю взор, и в воздухе повисает пауза.
Мутти молча удаляется по застеленному оранжевым ковром коридору, но тут же возвращается и начинает рыться под кухонной раковиной. На свет извлекается губка и банка с моющим средством «Комет». Из ванной комнаты доносится яростный скрежет, шуршание и шум включенной на полную мощность воды.
Некоторое время спустя я нежусь в наполненной до краев ванне, закрыв глаза влажной салфеткой.
– Ну вот, – слышится голос Мутти.
Я срываю с лица салфетку, намереваясь выразить возмущение по поводу незваного вторжения, когда я лежу абсолютно голая. Но тут же обнаруживаю, что Мутти принесла для моего обнаженного величества свежее пиво. Сердце переполняется чувством благодарности.
– Ох, Мутти, и что бы я без тебя делала?
– Действительно, сложно представить, – хмыкает она. – Мне пора ехать. На кухонном столе лежат спагетти. Найти что-либо более существенное не удалось. Звони, если потребуется помочь с кобылой.
* * *После принятия ванны возвращаюсь на кухню и с жадностью поглощаю спагетти. Бедро болит уже меньше. Потом иду в спальню за подушкой и стеганым одеялом и застилаю кушетку двумя простынями, чтобы защититься от пылевых клещей. Вины Дэна здесь нет, просто кушетка очень старая.
Инцидент в доме Юджени оставил в душе неприятный осадок. Правда, местные власти осведомлены о бедственном положении маленькой дочери Юджени, имени которой я так и не узнала. Но какие меры они могут предпринять? И как измерить зло, причиненное девочке? Неужели ее отправят жить с одним из родителей? От мрачных мыслей я готова разрыдаться и начинаю думать о Еве.
Моя дочь никогда не ходила без носков или с немытыми волосами, но ее жизнь нельзя назвать безоблачной. То есть, на первый взгляд, все шло хорошо до прошлого года, когда мы с Роджером развелись. Но даже до этого печального события за пятнадцать лет я успела, как мать, совершить массу ошибок. Роджер тоже постарался на славу и изрядно наломал дров. Только ему повезло больше, так как теперь он имеет возможность проанализировать прошлый опыт и не повторять ляпов в новой семье, которой обзавелся. А вот у меня такого шанса нет.
Но какой бы плачевной ни выглядела ситуация, речь не об этом, потому что я возлагаю большие надежды на Еву. Она не только средоточие всех моих чаяний, единственное вместилище моих ДНК, но и просто славный смышленый ребенок, который иногда чудит, когда бывает в расстроенных чувствах, и ведет себя так, как большинство современных подростков. А расстраиваю ее обычно я.
Черт возьми, я опять нагоняю тоску! И начинаю воспринимать себя как тупую толстуху, путающуюся у людей под ногами. Что же со мной творится? Неужели из-за страха, что дочь получит травму, занимаясь верховой ездой, я готова поломать ей жизнь? Но это же непростительная нелепость. С таким же успехом можно запретить Еве водить машину.
Может, и правда пора обратиться к психотерапевту? Нет, я не выжила из ума, но, вероятно, настало время выслушать мнение специалиста, который сумеет взвесить все шансы и определить, стоит ли из-за страха потенциальной травмы отказываться от достижения намеченной цели и гармонии в жизни. Безусловно, я, со своим заново восстановленным лицом, на такой подвиг не способна.
Возникает желание позвонить Еве, но внутренний голос услужливо шепчет, что спешить не стоит. Возникшие в голове мысли слишком необычны и новы для меня. Я не собираюсь досаждать дочери нотациями, а просто хочу покаяться.
Я включаю веб-камеру и наблюдаю за мирно дремлющей Мэйзи, а затем переключаюсь на одиннадцатичасовые новости и снова прикладываюсь к пиву. Разумеется, исключительно в медицинских целях. Откидываюсь на подушку, хранящую чудесный, родной запах Дэна, и натягиваю до подбородка одеяло.
