Артур Хейли - Взлетно-посадочная полоса 08
– Хорошо. Я уже выхожу.
– Счастливо, Поль! Трэливен швырнул трубку, вернулся в гостиную и надел ботинки, не завязывая шнурки. Мать подала ему пиджак.
– Что случилось, сынок? – спросила она с опаской.
– В аэропорту серьезное ЧП, мама. Я боюсь, очень серьезное. Сейчас приедет полицейская машина и заберет меня.
– Полиция!
– Ну – ну, – он обнял ее на секунду. – Тебе не стоит так беспокоиться! Они там нуждаются в моей помощи. Я вынужден покинуть тебя до утра. Он поискал табак и трубку и положил их в карман.
– Минутку, – сказал он остановившись. – А как они узнали, что я здесь?
– Не могу сказать. Очевидно, сначала позвонили Далси.
– Да, может быть. Ты позвони ей и скажи, что все в порядке, да?
– Конечно, конечно! Но в чем там дело, Поль?
– Тяжело заболел пилот самолета. Они хотят, чтобы я помог посадить самолет, если у меня получится. Мать глядела на него изумленно.
– Что значит помочь посадить? Если пилот болен, кто же будет управлять самолетом?
– Я, мама, с земли по радио. Во всяком случае, я попытаюсь.
– Я ничего не понимаю! «Возможно, я тоже», – думал Трэливен про себя пятью минутами позже на заднем сиденье патрульной машины, которая увозила его от тротуара. Мимо них быстро мелькали унылые фонари; стрелка спидометра быстро достигла цифры семьдесят пять, в ночной тишине ревела сирена.
– Как темной ночью в поле, – заметил сержант, сидевший рядом с водителем, говоря через плечо.
– Вы можете мне точно сказать, что случилось?
– Почем я знаю! – Сержант сплюнул в окно. – Все, что я знаю – это, что каждая свободная машина направляется в аэропорт, чтобы, в случае необходимости, очистить районы моста. Мы тоже туда направлялись, но тут получили приказ ехать за вами. Мне сказали, что ожидается сильный взрыв.
– А вы знаете, что? – вставил молодой водитель. – Я думаю, что это – падающий стратосферный бомбардировщик с грузом ядерных бомб.
– Я тебя умоляю, – сказал сержант с мрачным презрением. – Твоя беда в том, что ты читаешь слишком много комиксов. Никогда, отметил Трэливен про себя, он не добирался до аэропорта так быстро. Он не заметил, как они добрались до Марполя, пересекли Оак-Бридж и выехали на Лули-Айленд. Затем взяли вправо, снова пересекли устье реки по Си-Айленд, миновали полицейские крейсера, чьи команды разговаривали в дверях с домовладельцами, выехали на шоссе в аэропорт, и их встретили огни длинных низких зданий наземных служб. Они резко затормозили, с противным скрежетом покрышек, чтобы избежать столкновения с пожарной машиной, медленно заканчивающей U-образный разворот впереди них. Сержант выругался; коротко, но с чувством. Перед главным корпусом Трэливен выскочил из машины, проскочил в двери и промчался через толпу, слыша, как замирает вой сирены. Отмахнувшись от посыльного, встречавшего его, он направился прямиком в административный блок, в комнату диспетчера. Для человека своего роста он двигался очень быстро. Очевидно, эта раскованная манера двигаться в сочетании с крепким телосложением, красивыми прямыми волосами и мужественными чертами лица привлекали к нему внимание многих женщин. Угловатые, неправильные черты лица, казалось, были вырублены из куска дерева неопытной рукой. Трэливен имел прочную репутацию приверженца дисциплины, и почти каждый член летного состава испытал на себе холодный взгляд его светлых водянистых глаз.
* * *
Он вошел в диспетчерскую в тот момент, когда Бардик озабоченно, но с почтением говорил по телефону.
– …Нет, сэр, он не специалист. Он летал во время войны на одномоторных самолетах – и все… Я спрашивал их об этом. Этот доктор на борту говорит… Диспетчер быстро вскочил и тепло приветствовал Трэливена.
– Я очень рад видеть вас, капитан! Трэливен кивнул в сторону Бардика.
– Это он о том парне, с «Импресс»?
– Да. Он только что поднял с постели своего президента в Монреале. Старик не в восторге от всего этого – скажу честно, я тоже. Черт, телефон звонит! Заканчивай побыстрее, Гарри!
– Что еще мы можем сделать? – оправдывался в телефон Бардик, обливаясь потом. – Мы попытаемся помочь ему инструкциями с земли. Я обратился к шеф-пилоту «Кросс-Кэнада» капитану Трэливену – он только что вошел. Мы будем наводить их по радио… Мы сделаем все, что в наших силах. Конечно, это огромный риск, а вы можете предложить что-нибудь получше? Трэливен внимательно прочел все радиограммы от 714. Затем коротко бросил: «Погода», и ознакомился с последними метеорологическими сводками. Покончив с этим, он отложил бумаги, мрачно взглянул на диспетчера, достал свою трубку и, молча, стал набивать ее табаком. Бардик все еще говорил по телефону:
– …Я думал об этом, сэр! Говард будет заниматься прессой – они еще ничего не знают об этом… Да, да, мы наложили запрет на снабжение продовольствием всех рейсов из Виннипега. Это все, что мы знаем. Я позвонил вам сразу же…
– Что вы об этом думаете? – диспетчер обратился к Трэливену. Пилот, молча, пожал плечами и снова взял радиограммы. Пока он читал, потягивая трубку, лицо его покрылось глубокими морщинами. Вернулся посыльный, распахнув дверь ногой, так как руки его были заняты подносом, уставленным бумажными стаканчиками с кофе. Один он протянул диспетчеру, другой поставил перед Трэливеном, который не обратил на него никакого внимания.
– …Расчетная время прибытия 05.05. по местному времени, – Бардик говорил с плохо скрываемым раздражением. – У меня дел по горло, сэр… Я займусь этим… Я позвоню вам. Я позвоню вам, как только узнаю что-нибудь новое… Да, да… До свидания!. Швырнув трубку на рычаг, он вздохнул с облегчением. Затем повернулся к Трэливену.
– Очень благодарен вам, капитан, за помощь! Как вам вся эта история? Трэливен потряс радиограммами.
– Это все?
– Это все, что мы знаем. А сейчас пора садиться за пульт и сажать этого парня. Вы должны дать почувствовать ему машину в полете, навести его и – Боже помоги нам! – помочь ему посадить машину. Вы слышите?
– Я не могу делать чудеса, – беспристрастно ответил Трэливен. – Вы знаете, что шансы человека, летавшего только на боевых самолетах, посадить четырехмоторный пассажирский самолет очень ничтожны, если не сказать хуже?
– Конечно, я знаю это! – взорвался Бардик. – Вы же слышали, что я говорил Барнерду! Но у вас есть другие предложения?
– Нет, – медленно ответил Трэливен. – Пожалуй, нет. Я просто хочу быть уверенным, что вы понимаете, во что мы влезаем.
– Послушайте! – заорал Бардик. – В воздухе самолет, набитый людьми, часть из них, включая пилотов, умирает! Крупнейшая за последние годы катастрофа в воздухе, вот во что мы влезаем!
– Успокойтесь, пожалуйста, – охладил его Трэливен. – Криком делу не поможешь. Он еще раз взглянул на радиограммы, потом на карту на стене.
– Это будет очень трудная и очень долгая работа, – сказал он, – и я хочу, чтобы все всё до конца поняли.
– Ну, что же, джентльмены, – заключил диспетчер. – Вы совершенно правы, командир, что обращаете наше внимание на риск предстоящей операции. Мы все это понимаем.
– Так что же вы выбрали? – настаивал Бардик.
– Тогда очень хорошо, – Трэливен подошел к радиооператору. – Пора начинать. Вы можете напрямую говорить с 714?
– Да, командир, слышимость хорошая. Можем вызвать их в любое время.
– Вызывайте. Оператор включил «передачу».
– Рейс 714! Вызывает Ванкувер. Как слышите? Прием.
– Да, Ванкувер, – донесся из динамиков громкой связи голос Спенсера. – Слышу вас хорошо. Продолжайте. Оператор протянул стоящий микрофон Трэливену.
– О'кэй, командир!
– Он меня слышит?
– Да, можете продолжать. Держа в руках микрофон и волоча его шнур по полу, Трэливен повернулся спиной ко всем, находящимся в комнате. Расставив ноги, он уставился невидящим взглядом в точку на карте, сконцентрировавшись на своих мыслях. Голос его звучал ровно и неторопливо, с уверенностью, которой он не чувствовал.
– Хэлло, рейс 714! Говорит Ванкувер. Меня зовут Поль Трэливен, я – шеф-пилот авиакомпании «Кросс-Кэнада». Моя задача – научить вас управлять этим самолетом. Я не думаю, чтоб у нас было много проблем. Если не ошибаюсь, я говорю с Джорджем Спенсером. Я хотел бы услышать подробнее о вашей летной подготовке, Джордж. На Бардика, стоявшего сзади, напал приступ нервной лихорадки. Отвислые щеки его честного лица тряслись без остановки.
7. 03.25 – 04.20
Спенсер напрягся, бросив непроизвольный взгляд на девушку, сидевшую в соседнем кресле. Она не сводила с него глаз, блестевших в зеленоватом свете приборных панелей. Спенсер отвел взгляд, внимательно вслушиваясь в сообщение с земли. Трэливен продолжал:
– Например, сколько у вас часов налета? В радиограмме говорится, что вы летали на одномоторных боевых самолетах. Летали ли вы когда-нибудь на многомоторных машинах? Хотелось бы это услышать от вас, Джордж. У Спенсера настолько пересохло во рту, что он едва мог говорить. Откашлявшись, Спенсер ответил:
