Бернард Вербер - Империя ангелов
— Ой, здравствуй, кошка. Ты первый раз пришла потереться о меня. Какая ты хорошая, как приятно гладить твою шерсть! Я лучше буду играть с тобой, а не с этой палкой наверху.
36. Ребенок Венера. 2 года
Вчера я долго сидела перед зеркалом. Я делала гримасы, но даже когда я гримасничаю, я себе нравлюсь.
Родители надели на меня мягкие розовые памперсы. Они говорят, что это для того, чтобы я делала в них «пипи» и «кака». Не знаю, о чем они говорят. Я спрашиваю «что пипи?», и мама мне показывает. Я рассматриваю желтую жидкость. Я ее нюхаю. Мне противно. Как из такого красивого тела, как у меня, может вытекать жидкость, которая так плохо пахнет? Я злюсь. Это так несправедливо. И потом, как унизительно носить эти памперсы!
Кажется, все люди без исключения делают «пипи» и «кака». По крайней мере, так говорят папа с мамой, но я им не верю. Наверняка есть такие, кто избавлен от этого бедствия.
У меня болит голова.
У меня часто бывают головные боли.
Произошло что-то очень важное, но я забыла, что именно. Я знаю, что пока это не вспомню, у меня будет болеть голова.
37. Ребенок Игорь. 2 года
Мать хочет меня убить.
Вчера она закрыла меня одного в комнате с распахнутым окном. Ледяной ветер пробирал меня до костей, но я выработал способность сопротивляться холоду. Я выдержал. В любом случае выбора у меня нет. Я знаю, что, если заболею, она меня лечить не станет.
«Я издеваюсь над тобой, мамаша. Я все еще живой. И если только ты не наберешься смелости воткнуть мне нож в живот, извини, но я буду жить».
Она меня не слушает. Валяется на кровати, водки нажралась.
38. Изумрудная дверь
Мы с Раулем ищем другой путь в мир «седьмых». Летим на восток, поднимаемся к вершине горы и пытаемся взлететь выше, но невидимая преграда нас останавливает.
— Я же тебе говорил, мир ангелов — это тюрьма, — мрачно бормочет Рауль.
Как бы случайно, перед нами возникает Эдмонд Уэллс.
— Хо-хо! Что это вы тут замышляете?
— Хватит с нас этой работы. Эта задача невыполнима, — резко говорит Рауль, демонстративно уперев кулаки в бока.
Эдмонд Уэллс понимает, что дело серьезное.
— А ты что думаешь, Мишель?
Рауль отвечает за меня:
— Его яйца еще не успели проклюнуться, а уже протухли. «Они» подсунули ему какого-то неумелого и угрюмого Жака, какую-то самовлюбленную Венеру и какого-то Игоря, которого мать прикончить хочет. Хороши подарочки!
Эдмонд Уэллс не удостаивает моего друга даже взглядом.
— Я обращаюсь к Мишелю. Что ты думаешь, Мишель?
Я не знаю, что ответить. Мой инструктор настаивает:
— Ты не испытываешь ностальгии по жизни смертного? Вспоминаешь о своей жизни во плоти?
Я чувствую, что оказался меж двух огней. Широким жестом Эдмонд Уэллс очерчивает горизонт:
— Ты страдал. Ты боялся. Ты болел. Теперь ты чистый дух. Свободный от материи.
Сказав так, он пролетает сквозь меня.
Рауль с отвращением пожимает плечами.
— Но мы потеряли все чувства. Мы даже сесть нормально не можем.
Он изображает жестом, как будто упал, сев на несуществующий стул.
— Мы больше не стареем, — говорит Эдмонд Уэллс.
— Но мы не ощущаем проходящего времени, — возражает Рауль. — Нет больше секунд, минут, часов, нет ночей и дней. Нет времен года.
— Мы вечны.
— Но у нас больше нет дня рождения!
Аргументы множатся.
— Мы не страдаем…
— Но мы больше ничего не чувствуем.
— Мы общаемся с помощью духа.
— Но мы больше не слушаем музыку.
Эдмонд Уэллс не дает привести себя в замешательство.
— Мы летаем с невероятной скоростью.
— Но мы не чувствуем даже дуновения ветра на своем лице.
— Мы постоянно бодрствуем.
— Но нам больше не снятся сны!
Мой наставник пытается заработать еще очки, но Рауль не сдается:
— Нет больше удовольствий. Нет секса.
— Но и боли больше нет! И мы имеем доступ ко всем знаниям, — парирует Эдмонд Уэллс.
— Нет даже больше… книг. В Раю даже библиотеки нет…
Моего инструктора задевает этот аргумент.
— Действительно, у нас нет книг… но… но…
Он ищет и находит ответ:
— Но… они нам и не нужны. Жизнь любого смертного несет в себе потрясающую интригу. Лучше всех романов, лучше всех фильмов: посмотрите на простую жизнь человека, с ее неожиданностями, удивлениями, болями, страстями, любовными переживаниями, удачами и падениями. И это НАСТОЯЩИЕ истории, лучше не придумаешь.
Тут Рауль Разорбак не знает, что ответить. Эдмонд Уэллс, однако, не спешит изображать триумфатора.
— Раньше я тоже, как и вы, был бунтовщиком.
Он поднимает голову, как будто хочет посмотреть на сгущающиеся облака. Наконец изрекает:
— Хм… Пошли. Я постараюсь немного удовлетворить ваше любопытство, открыв вам один секрет. Следуйте за мной.
39. Энциклопедия
Радость. «Долг каждого человека — взращивать свою внутреннюю радость». Но многие религии забыли это правило. Большинство храмов темны и холодны. Литургическая музыка помпезна и грустна. Священники одеваются в черное. Ритуалы прославляют пытки мучеников и соперничают в изображении жестокостей. Как если бы мучения, которые претерпели их пророки, были свидетельствами их истинности.
Не является ли радость жизни лучшим способом отблагодарить Бога за его существование, если он существует? А если Бог существует, почему он должен быть мрачным существом?
Единственными заметными исключениями являются: Тао то-кинг, религиозно-философская книга, в которой предлагается смеяться над всем, включая самого себя, и госпелы — гимны, которые радостно скандируют североамериканские негры на мессах и похоронах.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 440. Игорь. 5 лет
После многочисленных попыток мать, кажется, отказалась от решения меня убить. Она пьет, пьет и смотрит на меня злыми глазами. Вдруг она бросает в меня стакан. Я уворачиваюсь, и, как обычно, он разбивается вдребезги о стену.
— Мне, может, и не удастся тебя прикончить, но долго мне жизнь ты отравлять не будешь, — заявляет она.
Она надевает куртку, тащит меня на улицу за руку, как будто идет за покупками, но я сомневаюсь, что она решила пройтись по магазинам. Я убеждаюсь в этом, когда она оставляет или скорее бросает меня одного на церковной паперти.
— Мама!
Она уходит быстрым шагом, потом вдруг возвращается и бросает мне позолоченный медальон. Внутри фотография какого-то типа с густыми усами.
— Это твой отец. Можешь найти его. Вот ему радость будет с тобой возиться. Прощай!
Я сижу под мокрым снегом. Я должен продолжать жить. Снег становится гуще и начинает меня засыпать.
— Что ты здесь делаешь, малыш?
Я поднимаю замерзшее лицо и вижу человека в военной форме.
41. Венера. 5 лет
Днем я рисую, а ночью у меня беспокойный сон. Мне часто снятся сны. Мне снится, что у меня в голове сидит животное и оно хочет оттуда вырваться. Это крольчонок, и он мне грызет череп изнутри. Продолжая хрустеть, он все время повторяет одну и ту же фразу: «Надо, чтобы ты обо мне вспомнила». Иногда я просыпаюсь с ужасной головной болью. Сегодня ночью боль была еще сильнее, чем обычно. Я встаю и иду к папе с мамой. Они спят. Какое они имеют право спать, когда у меня так болит голова? Я думаю, они меня не любят по-настоящему.
Я рисую свою боль и существо, которое сидит внутри меня и меня гложет.
42. Жак. 5 лет
Мне страшно. Я не знаю, почему мне страшно. Вчера по телевизору показывали то, что они называют вестерн. Я просто окаменел от ужаса. Все тело тряслось. Семья была удивлена.
Сегодня утром появились сестры, изображающие ковбоев, чтобы меня напугать. Я бегу в другой конец квартиры. Они ловят меня в столовой. Я бегу на кухню. Они ловят меня на кухне. Я бегу в ванную. Они ловят меня в ванной.
— Сейчас мы с тебя скальп снимем, — заявляет самая маленькая, Матильда.
Ну почему она говорит такие злые вещи?
Сестры гонятся за мной до комнаты родителей. Потом хотят схватить меня в темной комнате, но я ускользаю у них между ног. Я в ужасе. Где спрятаться? Мне в голову приходит идея. Я бегу в туалет. Для большей безопасности закрываюсь на задвижку. Они стучат в дверь, но я ничего не боюсь, она прочная. В туалете я чувствую себя как в крепости, а они продолжают стучать. Вдруг удары прекращаются. Слышны голоса.
— Что здесь происходит? — спрашивает папа.
— А Жак в туалете закрылся, — пищат сестры.
— В туалете? И что он там делает? — удивляется папа.
И тут меня осеняет. Я произношу фразу, которую всегда говорит папа, когда он хочет побыть спокойно в туалете и которая раздражает маму:
