Нагиб Махфуз - Избранное
— То–то я не видел его сегодня и вчера вечером.
— Да смилостивится над нами Аллах.
— А вдова покойного знает об этом?
— Конечно.
— Поистине человек — загадка.
— У него обнаружили деньги.
— Может, это его деньги?
— Да нет, он сам признался в краже. У полиции есть верные методы.
— Ив убийстве признался?
— Не знаю.
— Но вы же сказали — поймали убийцу.
— Это Керима сказала.
— Значит, ограбление — мотив убийства.
— Очевидно, так.
— Мог бы украсть, не убивая.
— Видимо, хозяин проснулся, и преступник вынужден был убить его.
— Он ведь отличался добротой, граничащей с глупостью.
— Да. Но, как вы уже говорили, человек — загадка.
— Более чем загадка.
— А вам известно, что тот нищий, что ежечасно восхваляет пророка, в юности был большим распутником? — спросил Мухаммед Сави.
— Этот человек?!
— Потом потерял все — и положение, и деньги, и зрение. Начал попрошайничать.
— Послушайте, но Али Сурейкус нашел мой кошелек с деньгами в утро убийства и вернул его мне.
— Может, он хитрее, чем мы думаем.
Неужели так легко случаются чудеса? Или все это — лишь плод фантазий, не основанных ни на чем.
— После убийства не разумнее ли для него было сбежать?
— Сбежать — значит признать вину.
— А как он спрятал краденое в своей каморке?
— Может быть, у него дома нашли.
— Перетаскивать краденое домой не менее глупо.
— На все воля Аллаха.
— Когда я встретил его утром, до раскрытия убийства, он выглядел таким спокойным, дружелюбным — как обычно.
— Он из тех убийц, которые потом еще и на похороны убитого придут.
Спокойнее. Следи, чтобы руки не дрожали от волнения. Телефонный звонок может все тебе прояснить. Старик продолжил разговор:
— Меня первого допрашивали.
— Вас?
— Конечно. Я ведь был последним, кто видел хозяина ночью, и первым, кто вошел к нему утром.
— Но кто бы мог подумать.
— Меня просто засыпали вопросами. Я собственноручно запер дверь, и окна были закрыты. Правда, одно окно было только прикрыто, а не на щеколде.
— Может, забыли.
— Супруга его подтвердила, что все окна заперты были.
— Значит, Али Сурейкус взломал окно?
— Это невозможно. Шум разбудил бы постояльцев, не говоря уж о покойном.
— Может быть, Али постучался, и хозяин сам открыл дверь.
— Зачем же тогда открывать окно? Кроме того, следствие установило, что хозяин был убит в постели.
Проницательный взгляд Сави и наступившая тишина, словно в могиле.
— Возможно, Али удалось спрятаться внутри, — предположил Сабир.
— Это исключено. Я запирал дверь после того, как он покинул квартиру.
— Может, он… Обрывок фразы замер, придавленный страхом. Чуть было не сболтнул, что, мол, Али только сделал вид, что запирает окно. А ведь он ни от кого не мог узнать, что именно Али запирал окна.
— Что «может, он»? — переспросил старик.
— Может, открыл дверь другим ключом.
— Возможно. Но зачем окно открывать?
— Вероятно, его забыли запереть.
— Бог его знает.
— Да, для вас это большая беда. Вы славный, хороший человек.
— Сам удивляюсь, почему они меня оставили в покое. Но они свое дело знают.
— А газеты что–то замолчали вдруг. В сегодняшнем выпуске ни слова о преступлении.
— Да будет Аллах милостив к тебе, дядюшка Халиль. Шестьдесят лет я знал его.
— А ему сколько лет было?
— Да уж за восемьдесят.
— Когда же он женился?
— Десять лет тому назад.
— Странный брак, не правда ли?
— Первый раз он женился, когда был молодым. У него и дети появились. А потом вся семья умерла, и он долго оставался вдовцом. Но на все воля Аллаха, он испытывал к Кериме прежде всего отцовские чувства.
— Это вполне понятно.
— Хозяин был человеком серьезным и деловым. А по отношению ко мне проявил себя благодетелем — помог мне вырастить детей, упокой Аллах его душу.
— А как он женился на ней?
— Поехал по делам в Александрию…
— Так она из Александрии? — перебил Сабир.
— Нет. Во время таких поездок он по пути останавливался на несколько дней у своего друга, живущего в Танте. Она была тогда замужем…
— Замужем?
— За сыном своей тетки. Парень оказался подонком, вымогателем. Хозяин познакомился с ними в доме друга… Ох, что–то я слишком язык распустил.
— Как же он женился на ней?
— Сразу же, как она развелась.
— И она пошла за человека, которому больше семидесяти лет!
— А почему бы и нет? Он обеспечил ей достоинство и благополучие.
— И покой, — добавил Сабир, вспомнив последние слова матери. — Но вымогатель не откажется от красивой жены. Почему же он пошел на расторжение брака?
— Всему своя цена. — Старик часто заморгал, словно раскаиваясь в своей болтливости.
— Что было, то прошло, — сказал Сабир.
— Да. Но я слишком много наговорил. Что–то часто стал нести Бог весть что с тех пор, как увидел его кровь, сохрани, великий Боже.
Воспитанница шантажиста, плебейская прислуга, жена дряхлого старика, организатор страшного преступления, источник безумного наслаждения, твоя постоянная мучительница. Беспочвенная надежда привела тебя в ее кровавый отель, а потом бросила в когти этой убийственной ситуации. Подобие той надежды, которая заставила тебя бежать как сумасшедшего за автомобилем.
14
Двойной кофе, чтобы прогнать сонливость. Сабир не отрываясь смотрел на телефон сквозь поднимающиеся облака сигаретного дыма. Когда же позвонит Керима? В течение нескольких минут хлестал проливной дождь. Потом небо прояснилось, но улицу залило грязным потоком. Керима безмолвствует, как смерть, словно и не знает о его страданиях. А ты напиваешься дрянным вином, до рассвета маешься на постели от бессонницы. Мечтаешь о всякой всячине, и тебе мерещится, будто постояльцы слышат твои призывы. Если будешь плохо выглядеть, это не ускользнет от внимания сыщика. А Кериме на все наплевать.
Он попросил посадить его за свой обычный стол. Салон был полон постояльцами, но из прежних едва ли один остался — поразъехались сразу после убийства. Место освободилось. Заранее становилось тошно при мысли об идиотской болтовне соседей по столу, но от этого было не уйти. Один мужчина обратился к нему:
— Арестовали убийцу. Сабир улыбнулся, пытаясь скрыть раздражение.
— Я уже слышал.
— Али Сурейкус?
— Да.
Человек запахнул потуже абаю и сказал:
— Просто грабеж. Вовсе не то, что я думал.
— А чего вы ожидали?
— Честно говоря, я невысокого мнения о женщинах. Сабир посмотрел на него с удивлением. Мужчина пояснил:
— Молодая красивая жена. Унаследует немалое состояние.
— У меня тоже мелькнула такая мысль, — сказал Сабир, стараясь не выдать волнение.
Человек засмеялся:
— Некоторые мысли грешны.
А не пришло ли то же самое в голову следователю? Но Керима хранит гробовое молчание. Да и телефон молчит как на грех. А на улице — холод, дождь, грязь. Не смолкает голос нищего. Мухаммед Сави окликнул Сабира, показывая на телефон. С мольбой в душе Сабир бросился к телефону.
— Алло!
— Сабир?
Могло ли ему прийти в голову, что ее голос вызовет у него такое разочарование?
— Ильхам… Как поживаешь?
— Я тебе помешала?
— Нет–нет, что ты! Просто мне нездоровится. Но сегодня я буду ждать тебя.
Порвать с ней сразу не хватает духу. Куда легче было бы, если бы инициатива в этом исходила от нее. Он обязан уберечь ее от всей этой грязи, даже если придется резать по–живому. Она ведь даже не подозревает о том, что творится у него в голове. Лишь укоризненно улыбается, и в ее взгляде чистота, не омраченная никаким грехом. Как же угораздило его влюбиться в нее так глубоко и искренне!
Он крепко сжал ее руку в своей ладони.
— Не чувствуешь себя виноватым? — спросила она. У него слова застряли в горле. Сняв перчатки, она села за стол и спросила с тревогой:
— Здорово тебя прохватило?
— Проклятый грипп.
— Кто–нибудь за тобой присматривает?
— Нет.
— Доктора вызывал?
— Нет. Да я уже выздоровел. Так, чуть–чуть осталось.
— Ну что ж, рада слышать. Больше сока пей. Пока ели, она подолгу не отрывала взгляда от его лица.
— А я подумывала, не навестить ли тебя.
— Слава Богу, что ты не сделала этого. Она пожала плечами, но ничего не сказала. Потом вдруг радостно объявила:
— А вот я ни минуты зря не теряла! Сейчас он услышит слова, которые еще вчера показались бы ему прекрасной музыкой, но много ли проку от музыки тому, кто уже оглох?
