Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы: Сочинения
— А почему ты, дядя Миша, до пенсии в милиции не дослужил?
— Не сработался. Я не брал взяток, в общем, вел дела честно. Мне даже воры спасибо говорили. Однажды вел следствие у татарина, а его родственники богатые, — у нас здесь много татар живет, — и они меня у управления несколько дней встречали, предлагая деньги, и просили повернуть следствие. Я ни в какую. Они говорят: «Ты ведь тоже татарин, а своему помочь не хочешь». Ведь и сестра моя, Агата, на татарку похожа, да и отец мой — твой дедушка, походил, и брат мой двоюродный, и сестра его — тоже похожи. По отцовской линии кто-то был татарин. И они мне говорят, что я специально изменил фамилию. Я не согласился, и они отстали. От меня и в управлении кое-что требовали, начальство, но я не соглашался. Говорил, что против закона и совести не пойду. За мной даже начальник управления вокруг стола бегал, доказывая, что это не так, но я стоял на своем. Потому и уволился. И не жалею. Ну их, этих ментов.
Коля хотел дядьке про Одлян рассказать, но тот махнул рукой:
— Знаю, все знаю.
В обед дядя Миша сводил его в ресторан. Оказывается: дядька-холостяк рестораны не забывает.
Утром с первым автобусом покатил в Крутинку — районный центр Омской области — попроведать тетку.
В Крутинке во время войны его отец работал начальником милиции, и тетя Агата, тогда молодая девушка, приехала к брату, и он устроил ее в милицию, в паспортный стол. Через несколько лет она имела офицерское звание и возглавляла паспортный стол. А потом перешла в райком партии.
А вот и теткин дом. Коля в черных очках. Не постучав, вошел. Окна занавешены. Он оказался не то в кухне, не то в комнате, и шагнул к следующей двери. Распахнув, увидел кровать и на ней, под одеялом, двоюродную сестру. Потряс за ногу.
— Хватит спать, вставай, сваты приехали.
Алла, проснувшись, не могла понять, кто так нахально трясет за ногу. С улицы зашла тетка. В полумраке она приняла племянника за жениха дочери и сняла с окон одеяла.
— Мама! — закричала Алла, — кто к нам пришел, чего ему надо?
Тетка встала в дверной проем.
— Молодой человек, вы зачем пришли?
— Я? — Коля улыбнулся. — Сватать вашу дочь.
Алла, глядя на брата, протянула:
— Мама, я не знаю его, а он трясет меня за ногу.
— Ну-ка, уходи, что к нам ворвался, — тетка повысила голос.
Он снял очки.
— А, Коля, здравствуй, извини, мы тебя не узнали, — мягко сказала она.
К завтраку теткин муж подоспел и, потягивая вино, все смеялись, вспоминая колину проделку.
За огородом плескалось озеро Ик, и он пошел купаться. Долго шел по илистому дну, а глубина никак не доходила до пупа.
Вернулся, и тетка сказала:
— Собирайся, пойдем в городской парк. У нас массовое гулянье в честь выборов.
В стране проходили выборы в Верховный Совет СССР. Коля за двадцать один год ни разу не голосовал. И в этот раз не опустит бюллетени.
В парке шел концерт художественной самодеятельности, и он подумал: «Хоть и до лампочки мне выборы, но стихотворение прочитаю».
Подошел к конферансье и поговорил.
— Сейчас Коля Петров прочитает стихотворение Сергея Есенина «Цветы», — громко объявил конферансье.
Петров вошел в круг, — местные артисты выступали прямо на траве, — и стал читать стихотворение. Конферансье заметался: всем участникам концерта вручали подарки, а парень влез со стихами, и для него подарка не приготовили. Коля закончил стихотворение, и конферансье сказал:
— Коле Петрову за стихотворение «Цветы» дарим букет цветов.
По дороге домой букет палевых цветов подарил сестре.
Тетка на кухне готовила обед, а Коля в комнате листал журналы. Из-за стены услыхал: дядька разговаривал со старухой-матерью.
— Господи, — причитала семидесятилетняя старуха, — за что такое наказанье? И он ночевать останется. Не оставляйте, ради Бога, он обворует вас.
— Да ну тебя, мать, — успокаивал старуху дядька, — не обворует, что ты голосишь.
Оставив в покое журналы, вылетел из комнаты и, закурив, пошел к озеру.
За обедом все были веселые. Дядька рассказывал:
— Когда ты читал стихотворение, некоторые спрашивали, что за парень, и я объяснял. Старики помнят твоего отца.
Поздно ночью Коля добрался до Омска.
Утром дядя Миша ушел на работу, и он, выспавшись, пошел гулять, а в конце дня поехал к двоюродной сестре. Агнессе за сорок. Ее отец погиб на фронте. Она ни писать, ни читать не умела, безропотно работала уборщицей и слыла придурковатой, хотя просто была малоразвитой. Коль с детства ее считали ненормальной, ей это понравилось — с дурака меньше спросу. Россия! Везет тебе на дураков и покорных!
В распахнутом окне общежития увидел Агнессу. Хотел крикнуть, но не стал: «Нанесу визит неожиданно».
Звонка в дверях не было, и он постучал.
— Кто там? — услышал голос сестры.
— Гости.
Агнесса приоткрыла дверь и посмотрела в щелочку.
— Вам кого?
— Тебя!
Агнесса хотела захлопнуть дверь, но он в притвор поставил ногу.
— Агнесса, Агнесса, не закрывай дверь. Я твой брат, Коля Петров.
Сестра молчала, и брат надавил на дверь.
— Да впусти же…
— Нет у меня брата Коли. Его убили.
— Как нет, я перед тобой.
— Если и живой, то я вам теперь не родня, ведь дядя Алексей умер.
Коля, давя на дверь, боялся: как бы его не увидели и не вызвали милицию.
— Агнесса, Агнесса, ты говоришь, что теперь не родня, раз умер мой отец. Но зачем ты тогда в прошлом году в Волгоград в гости приезжала?
Агнесса впустила брата.
— Сестра, мать твою за ногу, что так брата встречаешь?
— А дяди Алексея нет, и некому меня пожалеть.
Колин отец жалел племянницу. Брат погиб на фронте, и его жена осталась с тремя детьми мал мала меньше.
После войны Алексей Яковлевич забрал из деревни племянницу в Омск, и устроил на работу.
— Агнесса, ну нет отца, так что, теперь мы друг друга не должны принимать за родственников? Когда приезжала к нам в гости, что, плохо тебя встречали?
Сестра молчала.
— Осенью Галя выходит замуж. Бери отпуск и приезжай. Они тебе открытку с приглашением пришлют. Приедешь?
Агнесса улыбнулась.
До вечера дядя Миша возил Колю по родственникам. Они съехались в Омск в то время, когда его отец работал начальником милиции.
9
Завтра в Лужниках товарищеский матч по футболу между сборными Союза и Бразилии, и Коля поехал в аэропорт. Первый рейс на Москву в обед. Самолет из Барнаула, и мест нет. «Вдруг и на другие не будет? Не попытаться ли на барнаульском улететь зайцем?» — подумал он.
