Александра Маринина - Ад
— Почему обязательно сегодня? — нахмурился Родислав. — Я голоден, я устал, в конце концов, могу я хотя бы дома не заниматься проблемами?
Люба поднялась и пошла к лестнице, чтобы уйти наверх и переодеться.
— Через пять минут я позову тебя ужинать.
Она быстро сменила деловой костюм на домашнюю одежду и накрыла в столовой ужин. Родислав ел молча, ничего не рассказывая и не задавая никаких вопросов о доме. Любе стало обидно и даже неприятно. Он так хотел этот новый дом, он так настаивал на том, чтобы они купили участок и начали строительство, но уже на этапе работы над проектом почти полностью устранился от всех проблем, предоставляя Любе самой не только принимать решения, но и контролировать их воплощение в жизнь. Люба через день ездила после работы в Жуковку, где шло строительство, что-то обсуждала, что-то решала, договаривалась, искала, находила, платила, а Родислав на все ее предложения поехать вместе только отшучивался:
— Дураку полработы не показывают. Я все равно не пойму, как там что будет. Все свои пожелания я высказал, когда делали проект, и я уверен, что под твоим руководством, Любаша, все будет в лучшем виде.
Когда заказывали проект, он высказал свои требования: в доме должно быть не меньше четырех санузлов, из них три — с ванными, не меньше двух гостевых спален, его кабинет и бильярдная, а также просторная терраса и гараж на три машиноместа. Все остальное — на усмотрение жены в рамках оговоренной максимальной площади дома.
— Зачем тебе бильярдная? — удивлялась Люба. — Ты же не играешь.
— Буду играть. Все в нашем кругу играют. И потом, мало ли какие гости у нас будут.
Теперь, в марте 2007 года, дом уже был построен и шли отделочные работы. Люба ужасно устала от длящихся полтора года бесконечных хлопот, связанных с таким не нужным ей домом, которым она занималась только ради мужа. А ведь еще предстоит обставлять его, и заниматься подбором мебели тоже нужно уже сейчас, потому что Родик ни за что не захочет покупать то, что выставлено в салонах, он будет выбирать мебель, которую придется заказывать и ждать месяца три, а то и все шесть.
А муж ни в чем не хочет участвовать, он предпочитает, чтобы Люба занималась всем сама, и злится, когда она пытается привлечь его к решению вопросов, в которых он сам должен быть заинтересован.
Закончив ужинать, Родислав сразу же поднялся и вернулся в гостиную, чтобы вновь предаться чтению прессы под негромкое бормотание телевизора. Люба отправилась за ним следом и уселась рядом со стопкой каталогов и проспектов на коленях.
— Нужно выбрать плитку для твоей ванной комнаты, — твердо сказала она. — Для остальных санузлов я все выберу сама, но в твоей ванной…
— Ладно, — обреченно вздохнул он, — давай показывай, что у тебя там.
Ее больно резанули и его слова, и тон, которым они были сказаны, но Люба не подала виду и стала открывать каталоги на заранее заложенных страницах. Терпения Родислава хватило ненадолго, уже минут через пять он ткнул пальцем в картинку, на которой была красивая голубая с кремовым плитка.
— Давай вот эту.
— Посмотри, есть почти такая же, — сказала Люба, открывая следующую закладку, — они мало чем отличаются, но эта в два раза дешевле.
— Да? — он чуть шевельнулся в кресле. — Бери ту, которая дороже. Она лучше.
— Но ты посмотри внимательно, — настаивала Люба, — она не только дешевле, она, по-моему, гораздо красивее.
— Мне не нужно то, что дешевле. Бери дорогую. Всё? Больше нет вопросов?
— Еще шторы.
— Ну что там еще со шторами? Любаша, выбери сама.
— Посмотри, — она открыла перед ним альбом с приклеенными образцами тканей. — Хотя бы для своего кабинета, тебе же в нем работать.
— Я все равно ничего в этом не понимаю. Выбирай самое дорогое, оно будет хорошего качества.
Люба стиснула зубы, но сдержалась.
— Я хочу, чтобы ты посмотрел светильники, — сказала она. — Тоже хотя бы только для кабинета и для бильярдной.
Родислав несколько минут молча листал каталог, потом захлопнул его.
— Я не представляю, как это должно выглядеть. Любаша, ну выбери уже сама, а? Что ты меня дергаешь по таким мелочам?
— Это не мелочи, Родинька, это то, в чем ты собираешься жить. Неужели тебе все равно?
— Мне не все равно, но я не умею это выбирать, я ничего не понимаю. Я хочу, чтобы было дорого и красиво, разве не понятно? Вот и выбери в соответствии с этими требованиями.
Люба молча сложила каталоги в сумку и ушла наверх. Когда она закончит уборку и приготовление обеда, она сядет в своей комнате, не торопясь все посмотрит и выберет, чтобы уже завтра можно было ехать и заказывать. Она смертельно устала. Не только сегодня. Она устала вообще. Устала от этого дома, от этого строительства, устала от вечно надутого, как индюк, мужа с его претензиями и амбициями, устала быть ласковой и терпеливой. В последнее время ей все чаще хотелось сорваться на Родислава и повысить голос, а то и закричать. Недавно она поймала себя на исступленном желании начать бить посуду, когда он в очередной раз отказался обсуждать что-то важное, связанное с домом. Сегодня ей захотелось ударить его тяжелой стопкой глянцевых каталогов по голове. «Нервы сдают, — думала Люба, доставая из встроенного шкафа пылесос. — Возраст сказывается. Мне нужно отдыхать и лечиться, а я вместо этого строю ненужный мне дом. Как только мы его достроим и переедем, вопрос с Денисом решится сам собой. Купит Родик ему однокомнатную квартиру или оставит жить здесь — значения не имеет. Денис в любом случае не сможет жить с нами за городом, он ни за что не расстанется с Юлей. Значит, мне придется расстаться с ним. Надо же, помнится, когда-то давно я думала о том, что не люблю детей Лизы и не испытываю к ним никаких теплых чувств, несмотря даже на то, что в них течет кровь моего любимого Родика, а теперь мне не хочется расставаться с этим мальчиком. И дело даже не в том, что я к нему привязалась, я привязалась вовсе не к нему конкретно, а к тому ощущению полноценной семьи, которое он мне дарит своим присутствием и присутствием Юленьки. Как будто у меня есть не только муж, но и сын с невесткой. Конечно, Денис никогда и ни при каких обстоятельствах не заменил бы мне Колю, но он дает мне возможность цепляться за иллюзию, за видимость…»
С уборкой и обедом она провозилась почти до двух часов ночи. Ужасно хотелось спать, но нужно было закончить все запланированное. Люба устроилась в своем кабинете, достала плеер с наушниками, вставила диск с музыкой Скрябина и открыла каталоги. Глаза слипались, от усталости немного кружилась голова, в голове было странное ощущение мокрого песка, забившего мозг и не пропускающего сквозь себя ни одной мысли. Люба внезапно заметила, что на глянцевые страницы капают бессильные слезы. Льющаяся из наушников музыка была нервной, тревожной, резкой, а яркие краски на картинках только добавляли остроты ощущений. «Я ненавижу эту плитку, — пронеслось у нее в голове, — я ненавижу эти шторы, и эти светильники, и весь этот дом. Я больше не могу! Я ненавижу своего мужа».
