KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Джон Ирвинг - Молитва об Оуэне Мини

Джон Ирвинг - Молитва об Оуэне Мини

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Джон Ирвинг, "Молитва об Оуэне Мини" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Слушай, а в перерывах между любовью к нему и мыслишками обо мне ты хоть с кем-нибудь трахаешься? — поинтересовалась она как-то.

— Я всегда могу присоединиться к «Движению за мир», — заметил я ей. — Знаешь, я ведь просто могу сделать вид, что немного встревожен — возмущение тоже сойдет, — и продолжать всем твердить, что я «против войны». Гражданская скорбь — вот верный способ! Я очень здорово смогу изобразить гражданскую скорбь — ведь я «против войны», — ну, а что дальше, ты и сама знаешь: тут уж меня точно какая-нибудь в постель затащит!

Хестер даже не улыбнулась.

— Я где-то уже это слышала, — только и сказала она.

Я написал Оуэну, что выбрал Томаса Гарди для своей магистерской диссертации; думаю, вряд ли он удивился. Еще я сказал, что очень долго размышлял над его советом — насчет того, что я должен набраться храбрости и решить, что буду делать, когда потеряю право на отсрочку. Я пытался определить, какого рода решение мне следует принять, но, честно говоря, не видел сколько-нибудь приемлемого варианта. А еще меня озадачивало, какая уж такая ХРАБРОСТЬ может от меня потребоваться. Если только исключить решение отправиться во Вьетнам, то все другие доступные решения, по моим понятиям, вряд ли могли потребовать какой-то особой отваги.

«Ты все время говоришь, что во мне нет никакой веры, — написал я Оуэну. — Ну так разве ты не понимаешь — отчасти как раз из-за этого я такой нерешительный. Я все время чего-то выжидаю; я не верю, что мое решение — каким бы оно ни было — может иметь вообще хоть какое-то значение. Ты знаешь стихотворение Гарди «Случайность»? Наверняка знаешь. Помнишь, там есть такие строчки: «…Но нет, не так надежды сражены, / И отцветает радости цветок, — / То Случай шлет дождя и солнца дни, / То мечет Время счастье, как игрок… / Слепые судьи, вдоль моих дорог / Так сеять грусть и радости вольны»[38]. Ты ведь понимаешь, о чем оно: ты веришь в Бога, но я-то верю в Случай — в совпадение, в удачу. Вот это я и хочу тебе сказать. Понимаешь? Что проку принимать это самое решение, о котором ты толкуешь? Что проку в храбрости — когда все, что должно произойти, может перевернуться в любую секунду?»

Оуэн Мини написал мне в ответ на это: «НЕ БУДЬ ТАКИМ СКЕПТИКОМ — ДАЛЕКО НЕ ВСЕ «МОЖЕТ ПЕРЕВЕРНУТЬСЯ В ЛЮБУЮ СЕКУНДУ». ПО-ТВОЕМУ, В ПРИНЯТОМ РЕШЕНИИ НЕТ ПРОКУ? ТОГДА ПОЗВОЛЬ МНЕ РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ КОЕ-ЧТО О ТРУПАХ. СКАЖЕМ, ТЕБЕ ПОВЕЗЛО, — СКАЖЕМ, ТЕБЕ НЕ ПРИШЛОСЬ ЕХАТЬ ВО ВЬЕТНАМ И НЕ ПРИШЛОСЬ ДЕЛАТЬ РАБОТУ ХУЖЕ ТОЙ, ЧТО ДОСТАЛАСЬ МНЕ. В ТАКОМ СЛУЧАЕ ТЕБЕ ПРЕДСТОИТ ОБЪЯСНЯТЬ, КАК ПОГРУЗИТЬ ТЕЛО В САМОЛЕТ И КАК ЕГО ПОТОМ ОТТУДА ВЫГРУЗИТЬ — ЧТОБЫ ЕГО НЕ ПОВЕРНУЛИ ТАК, ЧТО ГОЛОВА ОКАЖЕТСЯ НИЖЕ НОГ. НЕХОРОШО БУДЕТ, ЕСЛИ ИЗ ЩЕЛЕЙ ПОТЕЧЕТ — ВЕДЬ В ЯЩИКЕ ВПОЛНЕ МОГУТ ОКАЗАТЬСЯ ЩЕЛИ.

ДАЛЬШЕ — МЕСТНЫЙ РАСПОРЯДИТЕЛЬ ПОХОРОН. ВОЗМОЖНО, ОН НИКОГДА НЕ ЗНАЛ ПОКОЙНОГО. ДАЖЕ ЕСЛИ ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО В ЯЩИКЕ ВЕСЬ ТРУП, ЦЕЛЫЙ, — ЧТО ОН НЕ ОБГОРЕЛ, И ЧТО У НЕГО НА МЕСТЕ НОС И ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ, — НИ ТЫ, НИ ЭТОТ ТИП НЕ ЗНАЕТЕ, КАК ЭТО ТЕЛО ВЫГЛЯДЕЛО РАНЬШЕ. ШТАБНЫЕ ПОХОРОННЫЕ КОМАНДЫ ВО ВЬЕТНАМЕ НЕ ОЧЕНЬ-ТО ЗАБОТЯТСЯ О ВНЕШНЕМ СХОДСТВЕ. ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ, ПОВЕРЯТ ЛИ РОДНЫЕ, ЧТО ЭТО ВООБЩЕ ОН? ЕСЛИ ТЫ ГОВОРИШЬ РОДНЫМ, ЧТО ТЕЛО «НЕ ПРИГОДНО ДЛЯ ПОКАЗА», ТО КАКОВО ИМ — ВООБРАЖАТЬ СЕБЕ, ЧТО ЗА ЖУТЬ ТАМ, ПОД КРЫШКОЙ? А СКАЖЕШЬ: «НЕТ, ВАМ НЕ СТОИТ СМОТРЕТЬ НА ТЕЛО», КАК ТУТ ЖЕ ПОЧУВСТВУЕШЬ, ЧТО НАДО ДОБАВИТЬ: «НУ, В ОБЩЕМ, НА САМОМ ДЕЛЕ ЭТО НЕ ТАК УЖ СТРАШНО…» И ЕСЛИ ТЫ ВСЕ ЖЕ РАЗРЕШАЕШЬ ИМ ПОСМОТРЕТЬ, ТО ПРИСУТСТВОВАТЬ ПРИ ЭТОМ ТЕБЕ УЖ ТОЧНО НЕ СТОИТ. ТАК ЧТО ЭТО ТЯЖЕЛОЕ РЕШЕНИЕ. ВОТ И ТЕБЕ ТОЖЕ ПРЕДСТОИТ ТЯЖЕЛОЕ РЕШЕНИЕ — НО НЕ НАСТОЛЬКО ТЯЖЕЛОЕ, И ТЕБЕ ЛУЧШЕ ПРИНЯТЬ ЕГО ПОСКОРЕЕ».

Весной 1967-го, когда я получил из грейвсендского призывного пункта повестку на допризывную медкомиссию, я все еще не очень понимал, о каком решении говорил Оуэн Мини. «Ты бы лучше позвонил ему, — посоветовала мне Хестер. Мы перечитывали извещение снова и снова. — Лучше выясни, что он имеет в виду, — да поторопись», — сказала она.

— НЕ БОЙСЯ, — ответил он мне. — НЕ НАДО ВООБЩЕ ЯВЛЯТЬСЯ НА МЕДОСМОТР — НЕ НАДО ВООБЩЕ НИЧЕГО ДЕЛАТЬ. У ТЕБЯ ЕСТЬ ЕЩЕ НЕМНОГО ВРЕМЕНИ. Я ВОЗЬМУ ОТПУСК. Я ПРИЕДУ, КАК ТОЛЬКО СМОГУ. ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО ТЕБЕ НАДО СДЕЛАТЬ, — ЭТО РЕШИТЬ, ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ. ТЫ ХОЧЕШЬ ПОПАСТЬ ВО ВЬЕТНАМ?

— Нет, — ответил я.

— ТЫ ХОЧЕШЬ ПРОВЕСТИ ОСТАТОК ЖИЗНИ В КАНАДЕ — И ВСЕ ВРЕМЯ ДУМАТЬ О ТОМ, ЧТО СДЕЛАЛА С ТОБОЙ ТВОЯ РОДИНА?

— Ну нет, ты так говоришь об этом, что, пожалуй, нет, не хочу, — сказал я.

— НУ И ЛАДНО. Я СКОРО ПРИЕДУ — НЕ БОЙСЯ. НУЖНО ТОЛЬКО НАБРАТЬСЯ НЕМНОГО ХРАБРОСТИ, — сказал Оуэн Мини.

— Храбрости для чего? — удивилась Хестер.

В одно из воскресений мая он позвонил мне из своей мастерской. Американские самолеты только что разбомбили электростанцию в Ханое, а Хестер как раз вернулась с грандиозного антивоенного митинга в Нью-Йорке.

— А что ты делаешь в мастерской? — спросил я его. Он ответил, что помогал отцу, который не успевал справиться с несколькими очень важными заказами. Почему бы нам, мол, не встретиться прямо там?

— А может, лучше встретимся где-нибудь, где поуютнее — где можно выпить пива? — спросил я.

— У МЕНЯ ЗДЕСЬ ПОЛНО ПИВА, — сказал он.

Мне показалось это странным — встречаться с ним в мастерской в воскресенье. Кроме него, в этом жутком помещении больше никого не оказалось. На нем был поразительно чистый фартук, а на шее болтались защитные очки. В мастерской стоял какой-то незнакомый запах — Оуэн только что открыл для меня пиво и сам прихлебывал из своей бутылки. Может быть, это пахло пивом.

— НЕ БОЙСЯ, — сказал Оуэн.

— Да я вообще-то не боюсь, — заметил я. — Просто я не знаю, что надо делать.

— Я ЗНАЮ, Я ЗНАЮ, — заверил он, положив руку мне на плечо.

Алмазный диск выглядел как-то необычно.

— Это что, новая пила? — спросил я.

— НОВОЕ ТОЛЬКО ПОЛОТНО, — ответил он. — ТОЛЬКО САМ АЛМАЗНЫЙ ДИСК

Я ни разу не видел, чтобы он так блестел; алмазные сегменты диска буквально сверкали.

— СОБСТВЕННО, ОН НЕ СОВСЕМ НОВЫЙ — Я ПРОСТО ПРОКИПЯТИЛ ЕГО, — признался он. — А ПОТОМ ПРОТЕР СПИРТОМ.

Так вот что это за странный запах! — подумал я. Спирт. Деревянный брусок на столе тоже показался мне новеньким — мы называли его опорным бруском; прорези в этом бруске не было.

— БРУСОК Я ТОЖЕ ОКУНУЛ В СПИРТ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ПРОКИПЯТИЛ, — сказал Оуэн.

Я всегда был тугодумом; читатель из меня просто идеальный! Лишь когда я уловил в этой мастерской больничный запах, только тогда до меня дошло, для чего НУЖНО НАБРАТЬСЯ НЕМНОГО ХРАБРОСТИ. Позади станка с алмазным диском стоял верстак с граверными инструментами для снятия фаски с надгробий и высекания на них надписей; на нем Оуэн разложил стерильные бинты и принадлежности для жгута.

— РЕШАТЬ, ЕСТЕСТВЕННО, ТЕБЕ, — сказал он.

— Это понятно, — ответил я.

— В АРМЕЙСКИХ ИНСТРУКЦИЯХ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ ГОВОРИТСЯ, ЧТО «ЛИЦО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРИЗНАНО ФИЗИЧЕСКИ ГОДНЫМ К СЛУЖБЕ В СЛУЧАЕ ОТСУТСТВИЯ ЛИБО ОДНОГО СУСТАВА БОЛЬШОГО ПАЛЬЦА, ЛИБО ДВУХ СУСТАВОВ УКАЗАТЕЛЬНОГО, СРЕДНЕГО ИЛИ БЕЗЫМЯННОГО ПАЛЬЦЕВ». Я ПОНИМАЮ, ДВА СУСТАВА — ЭТО ТЯЖЕЛОВАТО, — сказал Оуэн Мини. — НО ТЫ ВЕДЬ НЕ ХОЧЕШЬ ОСТАТЬСЯ БЕЗ БОЛЬШОГО ПАЛЬЦА.

— Нет, не хочу, — подтвердил я.

— ТЫ, НАВЕРНО, ПОНИМАЕШЬ, ЧТО СО СРЕДНИМ ИЛИ БЕЗЫМЯННЫМ ПАЛЬЦЕМ МНЕ БУДЕТ НЕМНОГО ТРУДНЕЕ; ВЕРНЕЕ, Я БЫ СКАЗАЛ, ДЛЯ АЛМАЗНОГО ДИСКА БУДЕТ ТРУДНЕЕ СРАБОТАТЬ ТАК ТОЧНО, КАК МНЕ БЫ ХОТЕЛОСЬ. Я ДОЛЖЕН ОБЕЩАТЬ ТЕБЕ, ЧТО НЕ СЛУЧИТСЯ НИКАКОЙ ОШИБКИ. И МНЕ ЛЕГЧЕ СДЕРЖАТЬ СЛОВО, ЕСЛИ ЭТО БУДЕТ УКАЗАТЕЛЬНЫЙ ПАЛЕЦ, — объяснил он.

— Я понимаю, — кивнул я.

— В АРМЕЙСКИХ ИНСТРУКЦИЯХ НЕ ГОВОРИТСЯ, ЧТО ИМЕЕТ КАКОЕ-ТО ЗНАЧЕНИЕ, ПРАВША ТЫ ИЛИ ЛЕВША. НО ТЫ ВЕДЬ ПРАВША, ВЕРНО? — спросил он.

— Да, — ответил я.

— ЗНАЧИТ, Я ДУМАЮ, ЭТО ДОЛЖЕН БЫТЬ УКАЗАТЕЛЬНЫЙ ПАЛЕЦ НА ПРАВОЙ РУКЕ — ПРОСТО ЧТОБЫ УЖ НАВЕРНЯКА, — сказал он. — В ТОМ СМЫСЛЕ, ЧТО, ПО ИДЕЕ, ИМЕЕТСЯ В ВИДУ ПАЛЕЦ, КОТОРЫМ ЖМУТ НА СПУСКОВОЙ КРЮЧОК

Я похолодел. Он подошел к столу под алмазным диском и показал, как мне положить руку на деревянный брусок, — но сам к дереву прикасаться не стал; если бы он прикоснулся, то этот брусок уже не мог бы считаться стерильным. Он сложил кулак, прижав большим пальцем средний, безымянный и мизинец, вытянул указательный и повернул его боком.

— ВОТ ТАК, — сказал он. — САМОЕ ГЛАВНОЕ — ДЕРЖИ ПОДАЛЬШЕ КОСТЯШКУ СРЕДНЕГО ПАЛЬЦА.

Я не мог ни говорить, ни двигаться, и Оуэн Мини взглянул на меня.

— ЛУЧШЕ ВЫПЕЙ ЕЩЕ БУТЫЛКУ ПИВА, — посоветовал он мне. — ЧИТАТЬ МОЖНО И БЕЗ НЕГО — БУДЕШЬ ПЕРЕВОРАЧИВАТЬ СТРАНИЦЫ ДРУГИМИ ПАЛЬЦАМИ.

Он видел, что мне не хватает духу.

— ЭТО КАК ЛЮБОЕ ДРУГОЕ ДЕЛО — КАК ПОИСКИ ТВОЕГО ОТЦА. ЗДЕСЬ НУЖНЫ КРЕПКИЕ НЕРВЫ. И ВЕРА, — добавил он. — ВЕРА ЗДОРОВО ПОМОГАЕТ. НО В ТВОЕМ СЛУЧАЕ ЛУЧШЕ СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ НА НЕРВАХ. ЗНАЕШЬ, Я ТУТ ДУМАЛ О ТВОЕМ ОТЦЕ — ТЫ ПОМНИШЬ, КАК МЫ ЭТО НАЗЫВАЛИ — «ПОХОТЛИВЫЕ АССОЦИАЦИИ»? КЕМ БЫ НИ БЫЛ ТВОЙ ОТЕЦ, У НЕГО НАВЕРНЯКА ВОЗНИКАЛО ЧТО-ТО ПОДОБНОЕ — ВЕДЬ ТЕБЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ В САМОМ СЕБЕ. А ЗНАЧИТ, КТО БЫ ОН НИ БЫЛ, — Я ТЕБЕ ТОЧНО ГОВОРЮ, — ЕГО, СКОРЕЕ ВСЕГО, МУЧИЛ СТРАХ. ТЕБЕ ВЕДЬ ЭТО ТОЖЕ НЕ НРАВИТСЯ В САМОМ СЕБЕ. А ТВОЯ МАМА КЕМ-КЕМ, А ТРУСИХОЙ ТОЧНО НЕ БЫЛА, — заявил Оуэн Мини. Я не мог не только говорить или двигаться, я не мог даже глотать. — ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ ЕЩЕ БУТЫЛКУ, ПОСТАРАЙСЯ ХОТЯ БЫ ДОПИТЬ ЭТУ!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*