Канта Ибрагимов - Седой Кавказ
– Лариса Валерьевна! А такие досье на всех есть?
– На всех силенок не хватает, но неординарные личности берут под прицел… Например, ты тоже под контролем. Так что будь осто-рожен. За Докуевыми – мощь страны и полная аморальность в прин-ципах… Ты ввязался в далеко не равный бой.
– Так что мне сдаться и идти им в услужение?
Лариса Валерьевна улыбнулась.
– Нет, Арзо. Просто берегись. Попусту никакую бумагу не под-писывай. И смотри на кость не набрасывайся…
Каждый вечер, Арзо подводил итоги, анализировал ситуацию, планировал свои действия на следующий день. Однако этот разговор с Россошанской поколебал почву под его ногами. Почувствовав сильную усталость, он рано лег спать.
Обычно перед сном Арзо вспоминал Поллу, ее нежные объятия, стройный стан, сочные губы и главное, глаза – такие большие, краси-вые, доверчивые. С мыслями о Полле он спокойно засыпал.
Однако сегодня после ознакомления с мерзким досье Анасби, что-то пакостное зашевелилось в нем. «А может, Анасби, будучи му-жем Поллы, вытворял и с ней то же самое?» – с отвращением и доса-дой думал он, ворочаясь в постели. – А ведь я ее люблю, и не просто люблю, мучаюсь». Каждую ночь он представляет ее белоснежное, стройное тело, мечтает, как будет ее ласкать, нежить, холить, а она лежа с ним будет сравнивать, кто же лучше в постели – он (претен-дент в мужья) или бывший муж. И стыдно и противно ему об этом думать, это все представлять, но уйти от этих гадливых мыслей он не может. Сегодня он прочитал, что Анасби Докуев неоднократно ле-чился от венерических болезней, и, по доносам врачей в спецслужбы, ни разу до конца не долечился, просто заглушал болезнь, и впослед-ствии не соблюдал никакой гигиены, не вел профилактики, словом – разлагающийся и разлагающий контактирующих с ним тип.
Муторно Арзо, тошно, что-то противное беспощадно ковыряет его нутро, душу высасывает, и неведомо ему, что те вечно голодные черви, жирные, черные, втравленные в его сознание этой зимой, те-перь к весне пробудились, на благодатной почве Докуевского досье помножились и стали выжирать все, в первую очередь чистую, кра-сивую любовь, а с ней и возможную счастливую жизнь…
* * *
Все не спится Арзо, злоба гложет его, и теперь он зол не только на Докуевых, на совращенную ими Поллу, а на весь этот мир – отвра-тительный, подлый, изнутри – грязный. Все больше и больше кипит его нутро, плохо ему, и он хочет, чтобы всем было так же плохо, что-бы не он один страдал, а все, даже близкие. Мучается он, ворочается. А зимняя ночь длинная, нудная, безрадостная.
Неожиданно он вскакивает, бросается к столу, и при узко изби-рательном свете настольной лампы пишет Полле письмо. Нашел он самую слабую, беззащитную, и на ней хочет выместить всю свою злобу, на ее красивую голову хочет слить все жизненные помои, и кажется ему, что от этого он сам избавится от них, и «вставляет» он клизму Полле надеясь, что сам избавится от «запора».
Пишет он не прямым текстом, а замысловатыми аллегориями. Намекает, что она жеро, бывшая жена Анасби, потом и про него пару емких фраз, и в апогее кощунства сообщает, что она – Полла – умело целуется. А в конце для разбавления красок, или для пущего оскорб-ления пишет, что он очень даже рад ее такому опыту, что имея такой навык, она доставит удовольствие любым мужчинам. И специально подчеркивает – «не любому», а «любым» – подразумевая бесконеч-ное множество.
Закончил он пасквиль, и аж на душе легче стало, злорадством облегчилась душа, «насытились» черви. Лег он вновь спать, а ему вновь не спится. Наказал он Поллу, жестоко наказал, смертельно обидел! А за что? Ведь она – просто жертва, несчастная девушка, си-рота, из бедной семьи, из какого-то захолустного Ники-Хита. И что Полла, он сам – жертва тех же Докуевых. Ведь Лорса прав, что толь-ко они ни натворили с ними! Он вспомнил, как накануне в прокура-туре ознакомился и с досье Мараби Докуева. И здесь Лорса прав – заразили Докуевы друга детства, соблазнили его мирскими соблазна-ми, связали с собой грешными узами. А какой был друг! Какой был мужчина! Просто жаль!
… Россошанские – труженики, рано встают, в семь завтракают. К их графику подстроился и Арзо. Он всегда по утрам весел, своим задором, завидным аппетитом вдохновляет родителей друга, по жиз-ни, фактически, приютивших его. В это утро после бессонной, тяго-стной ночи Арзо хмур, помят, подавлен.
– Ты, случайно, не болен? – беспокоится Лариса Валерьевна, трогает его лоб.
Самбиев молчаливо машет, с кислой миной лица ковыряет, как по принуждению, яичницу.
– Арзо, – вновь отвлекает его от дурных мыслей Россошанская, – я специально не пустила Митю поступать на юридический, хотя он и хотел. Когда имеешь дело со всякого рода отщепенцами, то сам черствеешь, невольно озлобляешься на весь мир, подозреваешь всех вокруг…
– Что-то я в Вас черствости не замечал, – вяло улыбнулся Арзо.
– Есть, и не мало. Просто дома Леня спасает, – она с благодар-ностью положила ладонь на руку мужа. – Ты сейчас, Арзо, ввязался в грязное дело. Обычно от реакции первого контакта зависит дальней-шее существование таких специалистов, как юрист, врач, ревизор. Смотри, берегись очернять всех, не смешивай палачей и их жертвы, всегда представляй себя на месте другого, прежде ищи бревно в сво-ем глазу, нежели соринку в чужом… А вообще Докуевы – род гряз-ный, и наша цель избавить людей от их пагубного влияния.
Слова Ларисы Валерьевны были сказаны в самый раз, попали в самую точку. Ничего не говоря, не извиняясь, Арзо вскочил, побежал в свою комнату, разорвал письмо к Полле на мелкие клочья, раскрыл форточку; последний февральский мороз хлынул в лицо, остудил его, а утренний ветерок подхватил бумажки, как снежинки, понес их по миру. Следом, Арзо смачно плюнул, удачно попал прямо в высоко раскрытый проем, от этого, как дите обрадовался. Однако, как слово не воробей, вылетит не поймаешь, так и мысль – не бабочка-однодневка, заложит личинки в мозгу, и как распечет гнев, на жару они вскроются, сожрут разум…
С просветленным лицом вернулся Арзо к столу, а супруги спо-рят о Докуевых.
– Побойся Бога, Ларочка! – восклицает Леонид Андреевич. – Этот Албаст Домбаевич очень милый человек. Вчера мне прямо в ка-бинет целый ящик коньяка «Илли» принес. Мне аж стало неловко.
– И за что он, интересно, тебе коньяк принес? Они просто так ничего не делают, – лицо супруги строго, как на допросе.
– Ну, я не знаю… Он с моим замом какие-то контракты выпол-няют, – Леонид Андреевич, допивая чай, смотрит на часы.
– А я знаю, за что коньяк он принес, – встрял в перепалку суп-ругов Арзо. – Ваш, Леонид Андреевич, заместитель по сбыту – некто Григорянц. Есть у вас такой? Так вот, вы заключили генеральный до-говор о сотрудничестве с Докуевым. В этом генеральном договоре все в ажуре, и вы его, естественно, подписали. Но к этому договору предусмотрены приложения, в которых оговариваются конкретные предложения, так сказать, нюансы. Контроль за исполнением этих предложений возложен на Григорянца. Вот они и исполняют.
