Станислав Родионов - Избранное
— Какого вам варенья?
— А какое у вас получше? — поинтересовался я.
— Вишневое хорошее, — неуверенно ответила мама.
Я положил в розетку с верхом и тоскливо почувствовал, что оно с косточками. Как буду вытаскивать их изо рта — не руками же. Поэтому первый глоток сделал без варенья и начал придумывать деликатную тему для разговора.
— Сегодня хорошая погода, не правда ли? — радостно сообщил я и добавил: — Мы с Ниной попали под дождь!
— Да?! — вежливо удивилась мама.
Повисла короткая, но выразительная пауза. Была моя очередь говорить, да и вообще они от меня ждали членораздельной мысли.
— А мы с Ниной попали под дождь, — сказал я и отпил чаю без варенья.
— Да?! — еще вежливее удивилась мама.
— Да, — подтвердил я.
Нина молчала. Пауза, которая продолжала висеть, стала ощутимо опускаться на наши плечи. Я еще отхлебнул чаю, шевельнул в ботинках сразу взмокшими носками и бодро сообщил:
— А мы с Ниной попали под дождь!
Мама заметно окостенела. Но тут и я окостенел, потому что газета на углу стола зашевелилась, из-под нее показался лысый мужчина в очках, пододвинул к себе чашку и с интересом уставился на меня.
«Папа», — пронеслось в голове.
— А вы знаете, как устроена мышеловка? — прямо спросил я папу, выдерживая его пристальный взгляд.
— Не-а, — признался папа, не в силах приступить к чаю.
Я подробно рассказал о мышеловках, которых вообще никогда не видел.
— Саша, а кем вы работаете? — заинтригованно спросила Нина, отказавшись от мысли, что я молочу фарш.
— Вероятно, вы отлавливаете мышей? — предположил папа.
— А что — отлавливаю, — согласился я и похолодел.
— Для чего же они нужны? — удивилась мама такой экзотической профессии.
— Как для чего… — обиделся я. — Для народного хозяйства.
Надо было как-то остановиться, и я уткнулся в чай. Чтобы уйти от Нининого взгляда, мне пришлось обратить распаренное лицо к маме.
— Да, — вздохнула мама, — кого сейчас только не отлавливают. Да вы с вареньем!
Я начал с вареньем, чтобы уж покончить с этим делом разом. Мне пришла в голову хорошая мысль — вытаскивать косточки изо рта чайной ложкой: и гигиенично, и красиво.
Ощутив во рту первую косточку, я отпил глоток чаю, взял ложку и начал ею шарить под языком. Не знаю, чего они в этом увидели особенного, но папа остановился на полуглотке, мама прижала руки к груди, а на Нину я уже и не смотрел. Видимо, им показалось, что я налил чаю в рот и стал там его помешивать.
Так я и не вытащил ни одной косточки. Мне пришлось поглощать варенье в абсолютной тишине, рассовывая их по углам: за десны, под язык… Когда косточек скопилось во рту штук десять, то, посмотрев-посмотрев на меня, мама спросила:
— Саша, а какое у вас образование?
— Ышее, — ответил я, придерживая косточки губами, чтобы они не вывалились в вазочку с вареньем.
Махом допив чай, я с ужасом почувствовал, что некоторые из этих самых косточек пошли в горло, но куда надо не дошли. «Подавился, — мелькнуло в голове, — только бы не закашляться…»
Я взялся за край стола и напрягся — стол мелко задрожал, будто его мгновенно схватила малярия. Видимо, от напряжения я позеленел, потому что папа побагровел. И когда все чашечки и вазочки от вибрации тонко запели, а я вздулся, как полиэтиленовый мешок с водой, папа вскочил, железно схватил меня за руки и прижал к стулу. Я еще поднапрягся, проглотил все десять косточек и вздохнул, опадая.
Мама дала мне прохладной воды.
— Давно у вас припадки? — поинтересовался папа.
— С детства, — улыбнулся я, икнул и пошел к двери.
