Канта Ибрагимов - Седой Кавказ
Б а с к и н: «Он неправильно делится».
Ц ы б у л ь к о: «Нерегулярно поит».
Б у к а е в: «Не с теми делится».
Ц ы б у л ь к о: «Может, в третий вагон его?»
Б а с к и н: «Для профилактики и обратно. Может, он наш?»
К л а р а: «Давно наш, давно. С тех пор, как брат этого (показы-вает на Самбиева) ему в одно место ножом заехал.
Ц ы б у л ь к о: «В третий вагон его! Пусть исправится и обрат-но».
Пасько хватает Докуева, исчезает, быстро возвращается.
Ц ы б у л ь к о: «Ну что ж, пора нам завершать этот трезвый, конструктивный разговор… Резюмируя, я думаю, мы пришли к кон-сенсусу».
М а р и н а: «Так разве он (показывает на Самбиева) уже наш? Ведь это надо как-то юридически оформить? Пусть он подтвердит свою приверженность нам».
К л а р а: «Он еще не является моим подзащитным, он не про-шел обряда душеотдавания».
Ц ы б у л ь к о: «Ускорьте эту процедуру или верните Докуева со спиртным».
Б а с к и н: «Да что тут долго думать? Предложим ему квартиру в Грозном».
М а р и н а (шепчет Самбиеву на ухо, но слышат ее низкий го-лос все): «В Москве проси, в Москве».
Б у к а е в: «Правильно. Жить надо, если не в Париже, то в Мо-скве».
Ц ы б у л ь к о: «Или хотя бы в Минске».
П а с ь к о: «По нашей разработке, пока только в Грозном».
Б а с к и н: «А где у него нынче жилье?»
П а с ь к о: «В этом плане абсолютно чист. Гол как сокол».
Б а с к и н и Б у к а е в (хором): «Ну, тогда – Грозный, а потом посмотрим».
Ц ы б у л ь к о (смотрит неровно на Самбиева): «Ты согласен?…А что он может?»
М а р и н а: «Юридически он еще не имеет права голоса у нас».
Ц ы б у л ь к о: «А как быть?»
К л а р а: «Кивком головы».
Ц ы б у л ь к о: «Кивни».
Самбиев не кивает.
Б а с к и н и Б у к а е в (хором): «Пасько, помогите ему».
Пасько сзади склоняет Самбиеву голову так, что подбородок чуть ли не пробивает грудь; хрустят затылочные позвонки.
Б а с к и н (Букаеву): «Весь хребет надломлен».
Б у к а е в: «Душа еще не совсем».
Ц ы б у л ь к о (в волнении): «Какой-то кошмар! Что-то я такую процедуру не проходил?! То ли пьян в стельку был?»
М а р и н а: «Вам это не требовалось генетически».
К л а р а: «А теперь и физиологически».
Ц ы б у л ь к о: «Слава Богу! Так когда мы освободим Докуева? Это бесчеловечно! Сколько можно издеваться над ним? И надо мной?»
Б а с к и н и Б у к а е в (хором): «Прохор Аверьянович, еще са-мая малость. Осталось душу изъять».
Ц ы б у л ь к о: «Это как?»
Б а с к и н: «Пусть сдаст родину или мать с отцом».
Ц ы б у л ь к о: «Родителей жалко. И родиной обойдемся».
П а с ь к о: «Для справки… Родины у Самбиева нет. Такие, как Букаев, Докуев и иже с ними – давно ее по частям сдали… К тому же, у Самбиева и своего надела нет – тоже сдано нашей лиге во времен-ную эксплуатацию, сроком на сколько хотим лет… Так что у Самбие-ва есть географическое название: родное село – Ники-Хита, респуб-лика – Чечено-Ингушская АССР, но как таковой родины нет. Впро-чем, из нас ее ни у кого нет, и мы не скучаем… Весь мир наш!»
Б у к а е в: «Как это нет? А кто мечтает на «малую родину», ес-ли не Баскин?»
П а с ь к о: «Для справки… Прошу не путать. Это не родины, это центры стратегических разработок, откуда мы получаем задание, информацию, деньги. Просто иногда интересы центров по частно-стям расходятся, а в глобальном плане – совпадают».
Ц ы б у л ь к о: «Так! Прекратите это бесплодное умствование! Черт с ним – пусть сдает родителей».
П а с ь к о: «Для справки… Отец давно умер. Кстати, был наш злейший супостат. А мать ценности не представляет – без нашей по-мощи скоро Богу душу отдаст».
Ц ы б у л ь к о: «Что ж делать? Может, без этого… как и меня примем».
В с е х о р о м: «Нет!»
П а с ь к о: «Для справки… Есть брат. Тоже потомственный су-постат. Он его любит».
Б а с к и н и Б у к а е в (хором): «Это годится».
М а р и н а: «А я знаю еще одно родное существо».
Ц ы б у л ь к о: «Кто?»
М а р и н а: «Некая Полла».
Ц ы б у л ь к о (к Пасько): «Доставить Поллу».
В центре зала испуганная Полла.
Ц ы б у л ь к о: «Вот это да!»
Б а с к и н: «Нет, это не гуманно – лучше брата. А ее отдать мне на усердное перевоспитание».
Б у к а е в: «Безобразие… Это очередное ущемление прав нац-меньшинств. Нам позарез нужны свои кадры. Я согласен – лучше брат, но ее надо оставить в регионе».
Б а с к и н (Букаеву): «Так вы ведь в Москву перебираетесь?»
Б у к а е в (Баскину): «Я тоже имею право на историческую ро-дину… А там меня Полла будет ждать».
К л а р а (Марине): «Ты посмотри, как мои подзащитные при виде молоденькой красавицы запели – зараз переродились, возмужа-ли. (И на весь вагон – криком): Что это за нарушение норм лиги? Вот истинное лицо мужчин! В топку ее!»
М а р и н а (вскакивая): «В топку ее! Смутьянка. Злостная со-блазнительница!»
Пасько хватает Поллу, мчится мимо трибун, открывает топ-ку за спиной Цыбулько. Полла нема, однако отчаянно сопротивляет-ся, умоляющими глазами смотрит в сторону Арзо с надеждой на помощь.
В с е х о р о м (кроме Цыбулько и Пасько): «Стоп! Стоп! Не смейте! Это должен сделать он! Только так сгорит его душа!»
Ц ы б у л ь к о: «А если он не сделает этого!»
В с е х о р о м (кроме Цыбулько и Пасько): «Тогда в топку пой-дет он, а она в третий вагон!»
В с е С а м б и е в у: «Вперед! Вставай! Смелей! Жизнь будет – рай! У тебя будут деньги! Мы их печатаем, сколько нам надо! Бери – сколько захочешь!»
Самбиев не встает. Полла из последних сил дергается, кричать не может, в этом вагоне право голоса только у избранных в лигу, из ее глаз текут кровяные слезы, язык беспомощно болтается, пышные волосы развязались, щедро спали ниц.
М а р и н а и К л а р а (вместе шепотом на уши Самбиеву): «Иди затолкай… Как бы ты ни сделал, мы ее все равно в топку заки-нем. Видишь, как она совращает лигу? А от наших чар только о день-гах, как мерин-кастрат об овсе, думают».
Жар из топки раскалил вагон. Тяжело дышать, пот течет ручьем с Самбиева, он еще не знает что делать, мучается. Наконец, он надумал подойти к Полле, а там видно будет: либо толкнет ее в печь, либо сам прыгнет… Он тяжело встал, с трудом направился к Полле, глядя в ее широко раскрытые в страхе глаза; они и сейчас прекрасны, наивны, верят в него, умоляют его. А он теперь ни о чем не думает, с усилием движется к ней, преодолевая неведомое сопро-тивление. В это время Клара и Марина шепчут ему с обеих сторон: «Затолкай, затолкай ее в печь. Вишь, какие у нее глаза синие, по Ко-рану, говорят, неблагонадежные». Отталкивают женщин Баскин и Букаев, и в свою очередь на ухо шепотом твердят: «Будь мужчиной – сам в печь полезай. Дураков у нас и без тебя хватает. А Поллу-красавицу мы в свои гаремы возьмем. Молода она, шибко хороша, просто жаль такую красу упускать не поласкаючи… Побалуемся мы с ней лет так пять-десять… Все же жить будет в сытости, в на-рядности. А потом решим, то ли в топку, то ли за решетку… А бу-дет умницей, так и во второй попадет».
