Артур Хейли - Детектив
— Ну, знаете! — воскликнул Круз, глядя на нее округленными глазами.
Их встреча происходила уже ближе к вечеру во внушительном прокурорском офисе, где стены были облицованы панелями красного дерева, а книжные шкафы ломились от толстенных, переплетенных в кожу юридических фолиантов. Огромное окно, из которого видны были крыши домов, а вдали — залив, выходило на внутренний двор с фонтаном, письменный стол, за которым работала Мотесино, будь он накрыт к ужину, вместил бы кувертов двенадцать. Под стать было и кресло из черной кожи, способное вращаться и раскачиваться во всех направлениях. В нем и восседала сейчас эта дама — коренастая и плотная, снова полностью оправдывавшая профессиональную репутацию “бой-бабы”.
Стивен Круз сидел прямо против нее, Кэрзон Ноулз — по правую руку от адвоката.
— Ну, знаете! — в сердцах повторил Круз. — Разве это уступка? Это совсем не уступка, если учесть, что мой клиент совершил преступление на почве страсти… Страсти, Адель, понимаете? Это когда любят до самозабвения. — Здесь он неожиданно улыбнулся.
— Спасибо за напоминание, Стив, — Монтесино, к которой немногие смели обратиться по имени, не была лишена чувства юмора и за словом в карман не лезла. — Теперь позвольте кое о чем напомнить вам. Вы и ваш клиент дали нам понять, что он может оказаться соучастником еще одного преступления: убийства Эрнстов. А это, несомненно, должно классифицироваться как предумышленное убийство с отягчающими вину обстоятельствами. Если принять это во внимание, то мое предложение не требовать для мистера Дженсена смертной казни — это верх щедрости.
— Я буду судить о вашей щедрости, когда узнаю, перед какой альтернативой вы собираетесь поставить моего клиента, — возразил Круз.
— Вы же сами отлично знаете. Это может быть только пожизненное заключение.
— Но приговор будет хотя бы предусматривать возможность досрочного освобождения по отбытии десяти лет как акт милосердия со стороны губернатора?
— О чем вы говорите?! — удивилась Монтесино. — Эта система развалилась с тех пор, как мы упразднили комиссию по помилованию при губернаторе штата.
Все трое понимали, что Круз увлекся пустейшей риторикой. С девяносто пятого года “пожизненное заключение” во Флориде следовало понимать буквально — как “пожизненное”. Нет, по истечении десяти лет заключенный все еще мог подать прошение о помиловании, но без всяких шансов его получить, особенно если осудили его за предумышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.
Если Круз и был смущен, то виду не подал.
— Вы ведете себя недальновидно, — предпринял он следующий заход. — Весьма вероятно, что при таких условиях мой клиент решит не передавать вам доказательных материалов, о которых мы здесь говорили, и положиться на снисхождение присяжных.
Монтесино выразительно посмотрела на Ноулза.
— Между собой мы обсудили такую возможность, — сказал тот, — и пришли к выводу, что ваш клиент одержим желанием отомстить неоднократно упомянутой здесь мисс Эрнст. Он отдаст нам улики против нее так или иначе.
— А вот что мы можем сделать, — добавила Монтесино, — это снова рассмотреть возможные компромиссы, когда нам станет известна степень соучастия вашего клиента в других преступлениях. Но никаких гарантий мы не даем. Так что не будем тратить время в ненужных спорах. Всего вам доброго, мистер Круз.
Проводив адвоката к выходу, Ноулз сказал ему на прощание:
— Если хочешь хоть чего-то добиться, оборачивайся быстро, я имею в виду, приходи сегодня же.
— Боже Всемогущий, нет! Провести всю оставшуюся жизнь за решеткой?! Это невозможно, невообразимо! — Дженсен сразу сорвался на истеричный крик.
— Невообразимо, согласен, — сказал Стивен Круз, — но в твоем случае, боюсь, вполне возможно. Это лучшее, чего я смог добиться, и если только ты не предпочитаешь умереть на электрическом стуле — после всего, что ты мне наговорил, опять-таки вполне реальная угроза, — советую тебе принять этот вариант.
Опыт подсказал Крузу, что наступил тот момент, когда нужно без утайки сказать клиенту суровую правду.
Они встретились теперь в комнате свиданий тюрьмы округа Дейд. Дженсена привели в наручниках из камеры, куда он был доставлен из здания полицейского управления, находившегося в квартале оттуда. На улице совсем стемнело.
Чтобы встретиться с подследственным в столь поздний час, Крузу понадобилось специальное разрешение, но по звонку из прокуратуры оно было ему оперативно дано.
— Есть еще один вариант, и как твой адвокат я должен указать тебе на него. Ты можешь не отдавать им кассету и предстанешь тогда перед судом только как обвиняемый по делу об убийстве Нейоми и ее дружка. Хотя при таком раскладе всегда будет оставаться опасность, что обнаружатся материалы, изобличающие вас с Синтией в причастности к убийству Эрнстов.
— Обнаружатся непременно, — мрачно сказал Дженсен. — Теперь, когда я сам настучал на себя, полицейские, а особенно этот Эйнсли, будут копать до тех пор, пока не получат доказательства. Эйнсли встречался с Дойлом перед казнью, а потом пытался передать что-то из их разговора Синтии, но она оборвала ею, потому что насмерть перепугалась.
— Ты знаешь, что Эйнсли был раньше священником?
— Да. Вероятно потому он и обладает особым чутьем, — кивнул Дженсен, который уже сделал свой выбор и потому сказал более решительно:
— Я отдам им все материалы. Хочу, чтобы они поскорее все узнали — устал лгать и, что бы ни ожидало меня, пусть и Синтия свое получит.
— Тогда вернемся к твоей сделке, — сказал Круз. — Ты согласен на их предложение? Я обещал сообщить им ответ нынче же вечером.
Однако прошло еще почти полчаса, прежде чем Дженсен слезливо выдавил из себя:
— Я не хочу умереть, и если это единственный выход, передай им, что я согласен. — Он издал глубокий вздох. — Господи, еще совсем недавно, когда я был на вершине успеха, разве мог я себе представить, что окажусь в таком положении?
— Увы, — хмыкнул его адвокат, — ты не первый, от кого я это слышу.
Направившись в сопровождении охранника к выходу, он через плечо бросил:
— Я позабочусь, чтобы завтра утром ты смог передать кассету и документы следственным органам.
Назавтра первым посетителем отделения банка “Ферст Юнион” в Корал-Гейблз был Малколм Эйнсли. Едва банк открылся, он вошел и прямиком направился к кабинету заведующего. Секретарша поднялась навстречу, готовая остановить его, но Эйнсли сверкнул ей в лицо жетоном и скрылся за дверью кабинета.
Управляющий, щеголевато одетый мужчина лет сорока, узнав, что перед ним сотрудник полиции, смущенно улыбнулся.
