Борис Минаев - Психолог, или ошибка доктора Левина
Она взяла чашку и вдруг швырнула в него.
Он успел увернуться и сделать два шага вперед – инстинктивно, чтобы как-то удержать, избежать дальнейшего…
Она попятилась и упала, споткнулась о порожек.
– Блядь!
Он нагнулся:
– Господи, да что с тобой? Тебе плохо?
– Отстаньте от меня! Позвоните маме! Сейчас!
Оба тяжело дышали.
И оба, похоже, от страха.
– Кать, встань, пожалуйста, – попросил он, глядя сверху вниз, внимательно наблюдая за каждым ее движением. Оказалось, что кроме очень плохих вариантов бывают и совсем плохие.
– Конечно, я позвоню. Я сейчас же позвоню. Только успокойся. Встань, умойся, нет, не в ванной, здесь. Сейчас мы вместе позвоним Елене Петровне. Дай руку.
Неожиданно она очень больно ударила его ногой под коленку. Он упал, просто рухнул рядом с ней, задев ее голову локтем.
Она по-кошачьи быстро встала на четвереньки и поползла в комнату.
Потом побежала.
– Только подойди ко мне, сволочь! – заорала она оттуда. Он, ничего не соображая, пошел следом. Катя держала в руках какую-то вещь, он даже не сразу сообразил, что именно. Это была его старая теннисная ракетка.
– Быстро звони! – у нее тряслись губы. – Ненавижу.
– Кать… – он старался говорить медленно и внятно. – Кать, пожалуйста, не надо. Если мама увидит тебя в таком состоянии, она немедленно вызовет врачей. Тебе нельзя в больницу. Нельзя. Поверь мне на слово, это очень важно. Ты просто случайно упала, и у тебя не выдержали нервы. Или сначала не выдержали нервы, а потом упала, неважно. Это даже забавно. Смешно. Понимаешь? Ничего нет страшного в том, что с тобой происходит. Абсолютно ничего.
– Звоните! – заорала она, смешно замахиваясь ракеткой. – Сейчас!
– Может, ты сама? – вдруг спросил он, неизвестно почему. Как-то хотелось выйти из этой бредятины достойно. Без потерь. Чтобы она сама начала контролировать себя. Совершать нормальные действия… Перестала в это играть.
– Нет! Вы!
– Почему?
– Я вам не верю!
– Ну хорошо…
Второй телефон – трубка на базе – был на столе, рядом с ней.
– Брось мне трубку.
Она оглянулась.
– Давайте только без глупостей.
О господи, как в плохом кино. Черт, как дрожат руки. Она кинула трубку, по-прежнему держа ракетку над головой. Нет, так нельзя, так нельзя.
– Телефон продиктуй.
– 243-80…
– Да, я помню.
Он набрал номер.
– Лев Симонович! – голос Катиной мамы бодрости не прибавил. Вот черт. Вот черт. Совсем плохи дела. – Какое счастье, что вы позвонили. Катя ушла…
Она зарыдала в голос.
– Я уже в милицию звонила… Там…
Опять идиотские бабьи рыдания.
– Елена Петровна, все в порядке, она у меня.
– Как у вас?
– Вы можете приехать и забрать свою дочь. С ней ничего страшного не произошло. Пока…
– Что значит «пока»?
– Да нет, это я так. Не пугайтесь. По-моему, все совершенно нормально. Не надо никого вызывать. Просто я вызову такси, и вы ее увезете. Она только что позвонила и пришла. Просто захотела погулять…
– Погулять? Господи…
– Успокойтесь, возьмите себя в руки и приезжайте. Все совершенно нормально. По-моему, прогулка пошла ей на пользу. Ей надо чаще дышать свежим воздухом. Вот и все. Не надо никого вызывать…
Неожиданно Катя отбросила ракетку и вырвала у него трубку.
– Мам, это я. Извини, извини меня… Ну извини… Ну все хорошо. Ну не надо… Да. Да я сама. Да. Конечно. Она снова вас просит…
Он взял трубку, уже плохо соображая, что происходит.
Елена Петровна тяжело дышала, сдерживая слезы.
– Лев Симонович… Простите меня, ради бога… Если все так, как вы говорите, я вам верю как себе… У меня просто сейчас нет другого выхода. Если вы уверены, что не нужно… срочно ничего делать… Просто я сейчас… В таком состоянии… У меня очень болит сердце. Какой-то приступ. Я боюсь, что до вас не доеду. Сейчас, наверное, вызову «скорую». Приняла корвалол, не помогает. Может быть, вы ее… проводите к нам? За такси я заплачу. Для вас это не очень сложно?
– Конечно, нет, – с облегчением сказал он. – Вы попробуйте просто полежать. И еще раз примите что-нибудь, возможно, это просто невралгия. Если через полчаса не пройдет, тогда вызывайте. А мы приедем с Катей. Очень скоро. Сейчас она отдохнет, придет в себя…
– Спасибо.
* * *Он нажал на кнопку и бросил трубку на диван.
Потом сел.
Она стояла и смотрела на него безо всякого выражения. Как будто ждала, что будет дальше.
– Слушай, Кать… – сказал он, глядя куда-то в сторону. – Даже не знаю, что и говорить-то. В такой ситуации. Впервые, честно говоря, попадаю в такую нелепую историю. Так что там с пошляком? В чем ты меня подозреваешь? Что я сексуальный маньяк? Или кто? Типа домогаюсь? Впрочем, черт с тобой. Я что-то устал. Что-то мне плохо. Знаешь, я не хочу с тобой ехать. Разбирайтесь сами с мамой. Я, по-моему, вам не нужен. И возможно, только мешаю. Я посажу тебя в такси, ладно? Ты действительно очень напряжена, устала. Я, вероятно, сказал тебе что-то лишнее, извини. Только я больше не могу. Сейчас посидим немножко, выйдем на улицу, я поймаю машину. И все. Не могу больше. Извини. Ладно?
– Ладно, – сказала она. – Вы меня тоже извините. Мне показалось что-то. Я же девушка неопытная.
– Вероятно, – сказал он задумчиво. – Странно, конечно, что тебе могло придти это в голову, но это не так важно, главное, что все кончилось.
– Да, все кончилось, – сказала она. – Ну что, вы как? Можете идти? Или я сама? Просто у меня нет денег. А у вас-то есть? Или я попрошу маму спуститься к подъезду? Наверное, так будет лучше?
Он подумал. Потом сказал:
– Нет, у меня есть деньги.
Потом еще подумал. Ему пришла в голову одна очень важная мысль, и он полминуты, может, даже больше, ее напряженно обдумывал. Он не знал, стоит ли сейчас, но потом решил, что хочет развязаться с этой историей до конца.
– Кать, у меня к тебе будет одна очень большая просьба, – сказал Лева. – Очень большая. Вот ты стоишь около стола… Там вон, видишь, первый сверху ящик? Да? Выдвини его и возьми конверт. Там только он и лежит, не ошибешься.
Она медленно сделала то, о чем он ее попросил. Теперь конверт был у нее в руках, и она с интересом смотрела на него.
– И что? – спросила она.
– Этот конверт… Дал мне твой папа. Ну, как бы гонорар. Понимаешь, да? Я не хотел брать, но он меня убедил. Тогда. Давно. Я тебя очень прошу, передай его папе, или маме, неважно. Просто в сложившейся ситуации я, конечно, не могу взять этих денег, то есть я взял, но теперь хочу вернуть, понимаешь? Для меня это важно. Я считаю, что не имею права принимать гонорар за лечение, и вообще, и в частности, и тем более теперь. После того, что случилось. Я не единственный психотерапевт в Москве, так что, если тебе и необходимы консультации, эти деньги еще пригодятся. Я не могу их взять. Передашь?
