Александр Горшков - Отшельник. Роман в трёх книгах
— Ладно, — вздохнул отец Виктор. — Подавай-ка, матушка, на стол. Гулять будем. Ресторанов у вас тут нет, пиццерии тоже, Интернета подавно. Как там поется, «метро закрыто, в такси не содют». Хотел сегодня футбол посмотреть, классный матч транслируют, да какой теперь футбол… Не в клуб же нам идти, под гармошку плясать? Два попа с попадьями пустились в пляс. Представляю, какая умора будет.
Исповедь
Отец Игорь долго не мог заснуть. Он молился, но молитва вытеснялась разными мыслями, навеянными общением с друзьями; потом эти мысли снова сменялись тихой молитвой; пока, наконец, утомленный их нескончаемой вереницей, он задремал. Но и во сне ему плелись и плелись разные мысли — беспокойные, хаотичные, беспорядочные, нагромождаясь одна на другую, теснясь, толпясь в его уставшем мозгу. Спросонья он даже не смог понять сразу: стук, раздавшийся в окошко, был продолжением сна или же вполне реальным.
— Батюшка, родненький, — на пороге стояла заплаканная прихожанка, — беда большая. Евдокимовна помирает. Успеть бы причастить на исход ее душеньки. Очень просит. Уж простите нас, грешных, что в такую рань… Нет, в такую темень стучимся. До утра еще часа полтора-два. Простите…
— Хватит, Люба, разбудишь всех кур. Оденусь только, возьму в церкви Запасные Дары — и пошли.
Он быстро оделся и вышел из дома. Следом за ними бежала огромная лохматая собака Берта.
— Боишься волков? — отец Игорь кивнул на нее. — Зачем отвязала?
— Ведь ночь-то какая темная, — ответила попутчица, — страшно. Волки скоро у нас вместо собак по улицам бегать будут. Никакими запорами и заборами от них не отгородиться, прям беда. Если бы не моя Берта, они бы ко мне и в сарай забрались, и в хату. Я без нее никуда, особенно ночью. Иду на утреннюю дойку — она за мной следом.
— Ладно, ждите меня, я быстро.
Отец Игорь пошел к церкви, чтобы отпереть дверь и взять Дары, как заметил в церковном дворе женскую фигуру. Подойдя ближе, он увидел, что это женщина, дремавшая на лавочке под раскидистым деревом.
«Может, нищенка забрела? — подумал отец Игорь, подходя еще ближе. — Или странница? Только что тут забыла? У нас тут ни чудесных источников, ни чудес — ничего. Сплошное захолустье. И не боится вот так: одна, среди ночи, без всяких волкодавов, как Люба. А вдруг она вообще не жива?.. Господи, помилуй!»
Он подошел еще ближе и тихонько, чтобы не напугать, потряс ее за плечо. Незнакомка вздрогнула, открыла глаза и, увидев перед собой священника, сразу встала под благословение.
— Простите, если я вас… — смутился отец Игорь.
Только теперь он смог разглядеть незнакомку. Это была уже немолодая женщина, очень интеллигентного вида, в дорогом кожаном пальто. Такие же дорогие сапожки были забрызганы дорожной грязью. Перехватив взгляд отца Игоря, она поспешила все объяснить:
— Я прямо из международного аэропорта. Муж обо всем позаботился, заказал такси, но он не знал, какие здесь дороги. Вернее, тут вообще никаких дорог, сплошное бездорожье. Поэтому я шла пешком несколько километров. Пока добралась, была уже ночь…
«Из международного аэропорта? — изумился про себя отец Игорь. — Да, жаль, что у нас тут ни метро, ни троллейбуса. Самый надежный транспорт — трактор. Да и то гусеничный. Колесный тоже увязнет»
Понимая удивление отца Игоря, незнакомка продолжала:
— Я живу не здесь, а далеко, за океаном…
— Да, я уже понял, что вы не из соседней деревни. Только не пойму, как тут очутились? Что вас привело к нам? Или просто заблудились? Я готов помочь, но мне нужно спешить причастить тяжелобольную. Если вы не против, то я открою вам сторожку, а когда возвращусь, мы обо всем поговорим.
В связке ключей он быстро отыскал нужный и, отперев дверь маленького церковного домика рядом, пригласил ночную гостью:
— Здесь вам будет и теплее, и безопаснее. Можете погреться чаем, — он указал на большой алюминиевый чайник, стоявший на электрической плитке.
— Спаси вас, Господи, — незнакомка не стала отказываться. Было по всему видно, что она продрогла и рада теплу.
— Странно как-то все это… — не переставал удивляться отец Игорь. — Ночь, глухая деревня, международный аэропорт, вы…
— Простите великодушно, — та смиренно поклонилась батюшке. — Поверьте: я не бродяга, не попрошайка. Я буду вас ждать и все объясню.
Отец Игорь взял Дары и быстрым шагом пошел к дому, где его уже ждали.
Возвратившись, он изумился еще больше: нежданная ночная гостья встречала его за накрытым столом, где уже дымился ароматный чай, лежало разложенное на тарелочке печенье.
— У меня очень заботливый муж, — улыбнулась она, — и потом, признаюсь, я не могу без чая. Нигде не могу: ни дома, ни в дороге. И хочу угостить вас. Наверняка вы такой не пробовали.
«Наверняка» — подумал отец Игорь, вдохнув неведомый аромат.
— Меня зовут Ольга, — представилась незнакомка, опережая вполне естественные вопросы батюшки. — Я приехала к отцу Лаврентию, думала, что он еще жив, но… Сюда ведь ни позвонить, ни узнать ничего. Как жаль, что его уже нет, как жаль…
Слезы блеснули на ее глазах.
— Я обязана этому великому пастырю всем, что есть в моей жизни. Нет, я имею ввиду не материальный достаток, не бизнес, даже не здоровье. Я обязана отцу Лаврентию тем, что он помог найти мне и не потерять главное богатство — Христа, Его Церковь. Вокруг меня много верующих людей — и когда я жила в этой стране, и когда живу там, но так, как открыл мне Христа отец Лаврентий — через свой личный пример — мне не открывал никто.
Она замолчала. Не перебивал и отец Игорь, чувствуя, насколько необычная судьба была перед ним.
— Если благословите, я расскажу вам о себе, о своем пути к Богу, чтобы вам лучше понять, кем в моей многогрешной жизни был этот воистину святой старец.
Отцу Игорю вспомнилось, с какими насмешками говорили его друзья об этом стареньком священнике, совершенно не зная его. Ничего не знал о нем и сам отец Игорь.
— Да, я внимательно слушаю вас, — он подвинулся ближе к столу. — Если вы никуда не спешите, то мне будет интересно узнать все и о моем предшественнике, и о вас — все, что считаете нужным рассказать.
Ольга вздохнула и перекрестилась на образа.
— Пусть это будет моей исповедью перед вами, батюшка — точно так же, как я однажды открыла всю свою душу отцу Лаврентию.
И, вздохнув еще, она начала свой рассказ.
— Я с детства жила жизнью, о которой многие мои ровесницы и друзья могли только мечтать. То, что они видели по телевизору: заграницу, роскошь, достаток, шик — я была этим окружена каждый день. Они отдыхали в пионерских лагерях, загородных турбазах, а меня папа брал с собой на фешенебельные курорты за рубеж; они даже не представляли себе вкуса тех деликатесов, которые у нас не переводились на столе. Они получали образование в рядовых школах, институтах, я же училась в элитном частном лицее, а потом — в Лондоне. Они жили в общагах, коммуналках, тесных квартирах, старых бараках, а в моем распоряжении был роскошый двухэтажный особняк: с прислугой, двумя гаражами, бассейном, зимним садом, каминами, импортной мебелью.
