Наталья Нестерова - Позвони в мою дверь
Зина рассмеялась, подхватила детей и поцеловала.
— Ага, вы думаете, — говорил Петров, глядя на нее, — что кубики с буквами так отличаются по размеру и цвету от остальных, что выделить их не составляет труда? Ошибаетесь. Эксперимент усложняем.
Он выложил ряд кубиков с буквами.
— Теперь все одинаковые, все с буквами, верно?
Ваня, Саня, где наша любимая буква "А"?
Малыши доползли до ряда и точно выбрали нужную букву. Зина поразилась. Тамара Ивановна всплеснула руками:
— Ты что же детей мучаешь? Им еще всю жизнь учиться, пусть хоть сейчас отдохнут.
— Тамара Ивановна, с вашей педагогической установкой я не согласен. Губить таланты не позволим. Между прочим, сейчас мы в процессе освоения буквы "М". Номер пока отработан не полностью, но продемонстрировать можем.
* * *Петров удивлялся тому, как привязался к малышам. Он никогда не был особенно чадолюбив. С двенадцатилетним племянником Димкой он виделся раз в год, когда приезжал к своим в Омск. В промежутках между визитами на родину о племяннике почти не вспоминал. Дети приятелей большого умиления у него не вызывали. Поиграть с ними, ответить на вопросы, поговорить о жизни, пошутить он был не против, если это случалось не часто.
Саня и Ваня неожиданно растревожили в его душе новую область под названием умиление, вползли в нее и прочно обосновались. Петров думал о близнецах, когда ехал в машине, на работе, дома. Он невольно улыбался, вспоминая, как накануне они научились снимать штанишки: дергали друг друга за лямки на плечах, становились на четвереньки и быстро сучили ножками, пока не съезжали ползунки. Потом, довольные, смотрели на взрослых, разводили ручки в стороны с восклицанием вроде «Опа!». Еще Ваня и Саня устраивали потешные певческие дуэты: тянули на распев слоги «ба-на-ва-па», каждый свою партию, и периодически с громким шлепком захлопывали рты ладошками.
Петров удивлялся тому, что когда-то они казались ему совершенно одинаковыми, теперь он был полностью согласен с Зиной — лица у детей разные.
Он уже не страшился брать их на руки. Подбрасывал их к потолку, кружил по комнате, изображая самолет. Самолет то падал, то набирал высоту, то выделывал замысловатые петли. И все это сопровождалось веселым гиканьем детей и бурными воплями самого Петрова.
Он уходил от них с желанием увидеть завтра их пытливые глазенки, придумать новую забаву, услышать заливистый смех, от которого душа словно умывалась.
— Знаешь, я была не права, — как-то сказала Зина.
— В чем? — спросил Петров. — Стоп, остановка. На пути салун. Надо выпить по рюмочке рома.
Малыши сидели у него верхом на коленках, скакали и изображали ковбоев.
— В том, что ты не похож на человека, имеющего детей. Павел, тебе надо завести семью и родить малышей. Из тебя получится замечательный отец.
— Зиночка, где я найду такую красивую, такую славную женщину и мать, как ты? С дырками на платье и других предметах туалета?
— Где у меня дырки? Я с перепугу даже все петли зашила. А ты цены себе не знаешь. Твоя жена будет счастливой женщиной.
— Если мне понадобятся письменные рекомендации, — отшутился Павел, — обещай, что ты мне их выдашь.
Можно изредка посещать цирк или театр. Бегать по кругу стадиона тоже полезно. Но превращать свою жизнь в аттракцион, уподобляться белке в колесе — на это Петров был не согласен.
После памятного обмена лобызанием рук в общении Павла и Зины появились новые мотивы. Петров говорил Зине полукомплименты-полунасмешки. Она воспринимала их с полупризнательностью и притворной обидой. Они подтрунивали друг над другом, не опасаясь насмешливого флирта — тылы оставались надежными. В их отношениях не было цветаевской высокой эмоциональности — «спасибо вам, что вы больны не мной», — скорее уж насмешливое пушкинское — «от делать нечего друзья».
Когда Зина окончательно выздоровела, распрощались с Тамарой Ивановной. Петров стал реже приходить к соседям, но раз-два в неделю к ним заглядывал. Зина и малыши ему радовались.
Глава 2
Игорь нагрянул неожиданно. Он не стал звонить из Североморска, когда их лодка пришла на базу, — хотел сделать сюрприз.
Зина повисла у него на шее и боялась отпустить, словно он мог раствориться в воздухе.
— Вот моя любимая женушка, — целовал ее муж. — А где мои замечательные сыновья?
— Пойдем, — потянула его в комнату Зина, — нет, разденься, конечно. Ты сейчас скажешь; как они выросли. Знаешь, у нас столько всякого было!
Она говорила и говорила, не могла остановиться. Много дней она мысленно разговаривала с мужем, пересказывала свои заботы, делилась планами.
И теперь, когда он, наконец, приехал, Зина обрушила на него поток пережитого. Она рассказывала, как росли дети, как появлялись у них новые жесты и привычки, как она болела и как нуждалась. Едва ли не в каждой фразе Зина упоминала соседа, который помог в одном, сделал другое и третье.
— Я вас обязательно познакомлю. Он замечательный человек. Если бы не Павел! Как мы бы выкрутились?
Игорю не по душе был восторг, с которым жена говорила о постороннем мужике. Кроме того, она вообще не спрашивала о его делах, о тяжелом походе, о товарищах. Зина заметила, что Игорь слушает ее вполуха и на лице его легкое недовольство.
— Что же я все болтаю? — остановила она себя. — Это от радости. Ох, как я соскучилась, Игорек. Мы теперь замечательно заживем, мы теперь все вместе.
* * *Игорь к факту своего отцовства относился с гордостью. Так же он гордился бы хорошим мотоциклом или катером. «У меня двое сыновей!» — звучит, черт подери. Но, в отличие от мотоцикла, детьми лучше хвастаться на расстоянии. Младенцы вблизи — это маленькие крикливые создания, которые ежеминутно требуют внимания и заботы. Они желают, чтобы жизнь твоя уходила в песок, чтобы ты стал тупым механизмом по их обслуживанию. Сходить в магазин, покормить, искупать, посадить на горшок, переодеть, вынести на улицу, уложить спать — этому не было конца.
Близнецы превратили Зину в робота с часовым заводом. В глазах жены Игорь видел тревогу и беспокойство за детей. О том, что он тоже нуждается в заботе и веселом отдыхе, жена не задумывалась.
Одно из приятных составляющих их недолгого брака — Зинино восторженное восхищение мужем — почти сошло на нет. Чтобы снова запрыгали в ее глазах искорки, надо было применять силу — обнимать, ласкать ее. И оттаивала она не так, как прежде, не сразу. Он целовал жену и чувствовал, что она планирует расходы, или думает, что приготовить детям на ужин, или вспоминает, повесила ли белье сушиться.
* * *Через несколько дней после приезда мужа Зина пригласила Петрова вечером на чай. Игорь избавился от настороженного отношения к соседу, когда Зина показала ему расписку. Ничего не сказав жене, он только ухмыльнулся, но про себя отметил положительные моменты. Во-первых, формальности были соблюдены, и платить долги в скором времени не придется. Во-вторых, этот богатый мужик выставил себя крохобором (младенцам деньги под проценты!), а жмотов Игорь презирал.
