Лев Сокольников - Тётя Mina
"Было и хуже: пришли как-то с работы, а нам наварили суп из каких-то кореньев, да хотя бы их порубили, а то ведь нет, плавают они по миске, как глисты. Мы не сговаривая, молча, к тому вареву и не притронулись, миски отодвинули и сидим. На наше счастье кто-то из шахтной администрации на тот момент в столовой оказался, вот он и спрашивает нас через переводчика:
— Как вы живёте? — а мы молчим.
Была среди нас дивчина, Олей звали её, так она взяла миску, подошла к интересующемуся господину, протягивает миску и говорит:
— Вот как! — и протянула посудину с варевом чуть ли ни к носу господина. Переводчик перевёл на немецкий. Очень удивился "товарищ" из шахтной администрации и в тот час приказал вызвать того, кто приготовил варево. Тут же был дан приказ сварить другой ужин и накормить работниц"
Первое блюдо стали делать гуще: "или моркови, или брюквы больше положат…"
Глава 16. Поучительная.
О любви детей и родителей.
Тётушка возвращается в повествовании на некоторое время назад:
"не я одна приехала в Германию с Марком, были там и другие мамаши с сыновьями. Была у нас одна такая мамаша с верзилой сыночком. С самого начала её сыночка поместили на кухню работать, и там он снискал к себе особую любовь начальника кухни. Не забывал и матушку: носил ей колбаску, да и всё другое, лучше, чем всем остальным. Бывало, придёт в барак и на виду держит колбасу. Что сказать? Матушка его мне говаривала:
— И чего ты так убиваешься? Ну, был бы он тебе сын, или племянник родной, а то ведь, считай малый чужой!
— Если не сын, так его можно и на съедение отдать? Так что ли?
Доносчиком был её сыночек. Когда Марк приехал, увидел его и через какое-то время говорит мне:
— С чего ему такое довольство?
— Ты погоди, увидишь, чем это довольство кончится!" — и "как в воду глядела"!
Как-то подвал с брюквой открыт был, вентилировали его, туда молодые ребята забрались брюквы стащить, а матушкин сынок дверь и закрыл. Тут же пошёл и доложил начальнику о своём правильном поступке. Тётушка не знает, какое наказание получили ребята, пытавшиеся наворовать брюквы, но чего-то особенно репрессивного в отношении их не было.
Далее она рассказывает:
"…его мать почему-то направили на сельскохозяйственные работы. Она бы и его с собой взяла, но этого почему-то не случилось. Приезжала она навестить сыночка, а сыночек перестал на неё внимание обращать. Вот как зазнался, скотина, что и от матери отвернулся! Всё же он проворовался и этого "кумира" отправили работать в шахту. Тому после кухни шахта ему "не показалась" и он сбежал. Куда? — как нам знать? Матушка нам и письма писала, всё спрашивала о сыночке, а что ей мы могли ответить? Написали, что сбежал он искать лучшую жизнь, а куда — откуда нам знать?"
Что сегодня можно сказать о молодом человеке, вкусившем прелести лагерной кухни, зажравшегося, и в итоге получившего то, что заслужил? Кто был над ним? Немцы, а с немцами такие игры, кои он вёл, никогда и ни у кого не проходили. Да и его побег был страшной глупостью: я уверен, что далее первой проверки документов он не убежал. В военной Германии инородные, да и свои граждане, далеко и без смысла не убегали.
Как закончил своё пребывание в этом мире тот работник кухни — об этом можно только предполагать, но что печально — это без сомнения.
Глава 17. Невероятная. Возвышение.
Была тётушка расисткой? Если судить по всем её действиям — нет, она более подходила под "интернационал", но когда она встречалась с враждебными ей людьми, то первое, что она делала — поминала их национальность:
"…был у нас бригадир, полячишка, настоящий кощей бессмертный. Меня поляки почему-то "большевичкой" называли. Как-то сидим за обедом, а девчата и говорят:
— Этот Михель совсем мальчишку загонял, продыху ему не даёт!
Мальчишка был из немцев, работал он, и у этого бедного мальчишки было пятеро братьев и сестёр, а отец воевал на фронте. Михель шпынял парнишку как мог. Любой из наших, русских, на месте немецкого парнишки десять бы раз взбесился, а этот всё терпел. Вот оно, уважение немецких детей к старшим! Вот они, плоды! Говорю:
— Этот паскудник Михель никому не даёт пощады! Сволочь, боится сильных трогать, на слабых отыгрывается! Нет от него покоя ни русским, ни немцам! Вот бы кого уничтожить!
Тут же сидела полячка, хорошо русский язык знала, девчата говорили, что она в любовницах у Михеля была, так она ему мои слова и донесла. С тех пор у Михеля на меня длинный "зуб" вырос. Когда нас после обеда на другую работу посылали посыпать территорию завода опилками и убирали, то Михель стал меня тычками в спину "угощать":
— Пся кревь, большевичка, ты есть свинья, ты у меня пойдёшь на шлам! — один раз такое спустила ему с рук, а после второго тычка взяла его за "душу" и говорю:
— Смотри, Михель, если ещё раз тронешь, то это будет твой аут! От тебя мокрое место останется! — укороченная немецкая лопата была у меня на изготовке. Нас растащили.
— Чтоб тебя разбомбило!
Потом, когда успокоилась, подумала: "Бог её знает, куда бы всё повернулось! Ведь могла бы его и рубануть!"
Проходил на тот момент старший мастер и нашу ссору слышал. Стал выяснять:
— Да вот, — говорю, — меня на "шлам" собирается отправить. А мне хоть к чёрту на рога, не страшно!" — следует пояснение "шлама":
не знаю технологию добычи угля в современной Германии, ничего не знаю и о том, как уголь добывался в те годы, но известно одно: уголь немцы почему-то промывали водой. Где его мыли? На месте добычи? Вот что пишет тетя:
"…уголь мылся, и вода с угольной пылью больше походила на чёрную грязь. Грязь поступала в громадные отстойники, вода уходила, а мокрый отстой угольной пыли оставался на дне бассейна. Девчата, обутые в резиновые сапоги, бросали лопатами "кашу" на конвейер, с конвейера — в вагоны, и всё это отправлялось на другой завод, где из пыли делали брикеты. Ничего у немцев не пропадало, они из угольной породы цемент делали. И вот тот мастер, что ссору с Михелем видел, говорит мне:
— Морген в контору! — ну, думаю, отправят меня на "шлам" лопатой угольную кашу на конвейер кидать в компании с молодыми девчатами. Э, ладно, чёрт с ними, ничего, не умру! Сожаление появилось: "уж если меня всё едино на "шлам" ссылают, так нужно было Михеля разок лопатой уважить!"
На утро прихожу в контору, сменный мастер и говорит:
— Айн момент папиер шрайбен — и тут вошёл штейгер и говорит мастеру:
— Не нужен "папиер" — и повёл меня.
А в конце двора шахты стояла фильтровочная станция, большое здание с подвалом. Насосы стоят. Из здания через дверь выход на железный мостик, который проходит через громадный круглый колодезь. Вокруг всего колодца — желоб, а в средине — будка, и от этой будки отходит крестовина с множеством небольших лемехов. Крестовину медленно вращает электромотор, и она лемехами перемешивает угольную пульп. Лишняя вода перетекает в желоб и уходит за очередной пылью.
На станцию меня и привёл штейгер. Там уже работала русская дежурная, и стала мне объяснять, что и как. Поняла я всё быстро и приступила к работе.
Так я начала управлять этим агрегатом. С чего, как, почему я была определена на такую работу — этого понять так и не смогла. Главная моя задача была такая: пришла на работу — включаю двигатель вращения крестовины и опускаю её в пульпу, а после окончания работы включить устройство для подъёма крестовины из пульпы. Запустить крестовину двигателем с опущенными в "жижу" лемехами могло закончиться поломкой. Аварией. При любой ситуации крестовина не должна лемехами-ножами оставаться в жиже, а иначе лемеха так заиливались в мокрой угольной пыли, что потом никакой силой их оттуда вытащить было невозможно. К бассейну подходила труба, и когда он наполнялся "жижей", я шла в подвал, включала насос и откачивала пульпу в бассейн на заводе. Следила за установкой"
Трудно понимать её описание технологического процесса откачки пульпы. Так она поминает о "муфте, которая не должна расходиться более, чем на четыре миллиметра" Что это за муфта? Регулировки глубины погружения лемехов в бассейн? Возможно. У крестовины был ограничитель глубины погружения? Пожалуй: немецкая техническая мысль не могла запустить в работу столь сложное и дорогое устройство без ограничителя подъёма и опускания крестовины с лемехами.
"…в процессе работы я должна была следить за муфтой, которая показывала, что вращающуюся крестовину с лемехами можно опустить ещё ниже…
…поставила к горячей трубе обогревателя стульчик, а дело было во вторую смену, сижу себе, посматриваю за работой агрегата. Свет выключила, оставила одну шахтёрскую лампу, да и ту прикрыла тряпочкой, чтобы в глаза особо не светила…"
…и под мирный звук работающего главного двигателя уснула. Да не просто уснула, а ещё какой-то сон ей приснился. И слышит она какие-то шлёпающие звуки, а когда открыла глаза, то пришла в ужас: яма была полной до края смесью воды с углём и представляла чёрное озеро! Она пишет, что в полубессознательном состоянии кинулась в подвал, включила двигатель насоса откачки пульпы, вернулась на основное место, подняла крестовину с ножами-мешалками и остановила двигатель привода:
