KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Роберто Боланьо - Далекая звезда

Роберто Боланьо - Далекая звезда

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Роберто Боланьо, "Далекая звезда" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

По мнению Бибьяно, который поддерживал с ним довольно оживленную переписку, Сото не обуржуазился – он просто всегда был таким. «Общение с книгами, – говорил Бибьяно, – предполагает известную оседлость, некий необходимый уровень буржуазности. Ну, посмотри хоть на меня, – продолжал Бибьяно, – пусть на другом уровне, но я делаю то же самое, что и Сото: работаю в обувном магазине, уж и не знаю, то ли с каждым днем все более отвратительном, то ли все более родном, живу все в том же пансионе…»

Одним словом, Сото был счастлив. Он верил, что избежал проклятия (или в это верили мы: сам Сото никогда не верил в рок и дурной глаз).

Как раз в это время его пригласили поучаствовать в семинаре по испано-американской литературе и критике, проходившем в Аликанте.

Была зима. Сото ненавидел летать на самолете, он летал лишь один раз в жизни: в конце 1973 года, эмигрируя из Сантьяго в Берлин. Он поехал поездом и за одну ночь добрался до Аликанте. Семинар продолжался два дня, субботу и воскресенье, но Сото, вместо того чтобы в воскресенье вечером вернуться в Париж, остался в Аликанте еще на ночь. Неизвестно, что заставило его задержаться. В понедельник утром он купил билет на поезд до Перпиньяна. Путешествие прошло благополучно. Он прибыл на вокзал в Перпиньян, справился о ночных поездах до Парижа и купил билет на час ночи. Остаток времени он бродил по городу, заходил в бары, заглянул в букинистический магазин и купил книгу Геро де Карреры, каталоно-французского поэта-авангардиста, погибшего во время Второй мировой войны. Но большую часть времени он убил, читая криминальный роман в мягкой обложке, купленный тем утром в Аликанте (Васкес Монтальбан? Хуан Мадрид?), который он так и не дочитал до конца, о чем свидетельствовал загнутый уголок 155-й страницы, хотя на перегоне Аликанте – Перпиньян он пожирал книгу с жадностью подростка.

В Перпиньяне он поужинал в пиццерии. Странно, что он не пошел в хороший ресторан отведать знаменитой россельонской кухни, но он действительно предпочел пиццерию. Отчет судебно-медицинского эксперта составлен подробно и добросовестно и не оставляет места сомнениям. Сото съел на ужин зеленый салат, большое блюдо спагетти, огромную (действительно огромную) порцию шоколадного, ванильного, клубничного и бананового мороженого и завершил трапезу двумя чашками черного кофе. Кроме того, он выпил бутылку итальянского красного вина (возможно, не слишком хорошо сочетающегося со спагетти, но я ничего не понимаю в винах). За ужином он продолжал свое криминальное чтиво, на сей раз просматривая полицейскую хронику в «Le Monde». Около десяти вечера он вышел из пиццерии.

По рассказам свидетелей, он появился на вокзале около полуночи. До отхода поезда оставался еще час. Он выпил чашку кофе в привокзальном баре. При нем была дорожная сумка, а в другой руке он держал книгу Карреры, криминальный роман и номер «Le Monde». По словам подававшего кофе официанта, он был мрачен.

Он пробыл в баре не более десяти минут. Служащий видел, как он бродил по перрону – медленно, но твердо и уверенно. Как будто был слегка пьян. Можно предположить, что он заблудился на высоких открытых переходах, о которых говорил Дали. Можно предположить, что он именно этого и хотел: заблудиться на один час в пышном великолепии вокзала в Перпиньяне. Взглянуть на расписание (математическое? астрономическое? мифическое?), которое в грезах Дали таяло, пряталось, да так и не исчезало в пространстве вокзала. Почувствовать себя настоящим туристом. Туристом, каким, собственно, Сото и был с тех пор, как покинул Консепсьон. Латиноамериканским туристом, в равной мере растерянным и отчаявшимся (Гомес Каррильо[35] – наш Вергилий), но все-таки туристом.

Что случилось потом, так и осталось загадкой. Сото потерялся в храме железнодорожного вокзала Перпиньяна, в этом странном сооружении-антенне. Был поздний час, холодно, стояла зима, а потому вокзал был почти пуст, несмотря на то что вот-вот должен был появиться поезд на Париж отправлением в час ночи. Пассажиры и провожающие сгрудились в баре и в главном зале ожидания. Непонятно почему, вероятно, привлеченный звуком голосов, Сото зашел в небольшой зальчик в стороне от центрального. Он увидел троих молодых неонацистов и бесформенный тюк на полу, который они старательно пинали ногами. Сото остановился на пороге, но вдруг обнаружил, что тюк шевелится, что из вороха тряпья высунулась до изумления грязная рука. Бродяжка – а это была женщина – кричала: «Не бейте меня!» Только чилийский писатель и услышал ее крик. Наверное, глаза Сото наполнились слезами, слезами сострадания: он почувствовал, что судьба настигла его. Выбор между «Тель Куэль» и «УЛИПО»[36] был недолгим, жизнь сама открыла книгу судеб на угодной ей странице. Не раздумывая, он бросил в дверях дорожную сумку, книги и кинулся к юнцам. Прежде чем ввязаться в бой, он обрушил на их головы страшные испанские оскорбления. На особом, южночилийском испанском. Молокососы нанесли Сото несколько ножевых ранений и скрылись.

Новость появилась в каталонских газетах, всего лишь коротенькая заметка, но я узнал обо всем из очень подробного письма Бибьяно, длинного, как отчет детектива, и последнего, полученного мной от старого друга.

Поначалу я обижался на отсутствие писем от Бибьяно, но потом, рассудив, что сам я почти никогда на них не отвечал, успокоился, решил, что все правильно, и не затаил зла.

Годы спустя я услышал одну историю, которой мне непременно захотелось поделиться с Бибьяно, хотя я даже не знал, на какой адрес направлять корреспонденцию. Это история Петры и, отчасти, история Сото, так же как история двойника Хуана Штайна отчасти касается нашего Хуана Штайна. Историю Петры нужно рассказывать, как сказку: жил-был в Чили бедный мальчик… Кажется, мальчика звали Лоренсо, впрочем, я не уверен, да и фамилию его позабыл, но это и неважно. Мальчик любил играть, лазить по деревьям и забираться на столбы линий электропередачи. Как-то раз, когда он забрался на столб, его ударило током, да так сильно, что он лишился обеих рук. Их пришлось ампутировать почти до плеча. В общем, Лоренсо вырос в Чили без обеих рук, что уже само по себе делает его положение весьма незавидным, но плюс ко всему он рос в Чили времен Пиночета, а это означало, что его положение не просто незавидно, но безнадежно. Но и это еще не все: очень скоро он открыл в себе склонность к гомосексуализму, и безнадежная ситуация превратилась в отчаянную и словами не выразимую.

При всех перечисленных условиях неудивительно, что Лоренсо стал артистом. А кем еще он мог стать? Но в странах третьего мира очень трудно быть артистом, если ты беден, не имеешь обеих рук и к тому же гомосексуалист. Некоторое время Лоренсо занимался другими вещами. Он учился – и научился многому. Пел на улицах. И влюблялся, потому что был неисправимым романтиком. Его разочарования (чтобы не говорить об унижениях, презрении, оскорблениях) были ужасны, и в один из дней – отмеченный в его судьбе огромным белым камнем – он решил покончить жизнь самоубийством. Особенно грустным летним вечером, когда солнце скрылось в водах Тихого океана, Лоренсо бросился в море со скалы, которую использовали исключительно самоубийцы для своих неправедных целей (таких утесов предостаточно на каждом отрезке чилийского побережья). Он камнем пошел ко дну, широко открыв глаза и глядя на стремительно чернеющую воду и пузырьки воздуха, вырывающиеся из его губ. Он невольно заработал ногами – и всплыл. Волны не позволили ему увидеть пляж – только скалы да далекие мачты прогулочных или рыбацких лодок. И он опять пошел ко дну. И опять не закрыл глаза. Со спокойствием больного после анестезии он вертел головой, пытаясь отыскать глазами что-нибудь красивое, неважно, что именно, но непременно красивое, чтобы осталось в памяти в этот последний миг. Но темнота окутывала любой предмет, спускавшийся вместе с ним, и он так ничего и не увидел. И тогда, в соответствии с легендой, перед его мысленным взором прокрутилась, подобно кинофильму, вся его жизнь. Некоторые отрывки были черно-белыми, остальные цветными. Любовь его бедной матери, гордость его несчастной матери, усталость его матери, когда она обнимала его по вечерам и когда все в нищих чилийских деревнях кажется нанизанным на одну нитку (все черно-белое); страхи; то, как он писался в кровати; больницы; взгляды, целый зоопарк взглядов (в цвете); друзья, делящие между собой то немногое, что у них есть; приносящая утешение музыка; марихуана; красота, являющаяся вдруг в самых невероятных местах (черно-белые кадры); любовь совершенная и краткая, как сонет Гонгоры, роковая уверенность (яростная и фатальная) в том, что живешь лишь однажды. И он внезапно решил, что будет жить. Он сказал себе: сейчас или никогда, – и вынырнул на поверхность. Подъем показался ему бесконечным, было невыносимо трудно удержаться на плаву, но он сумел. Тем вечером он научился плавать без рук, как угорь или змея. Убить себя, решил он, – поступок социально-политический, абсурдный и напыщенный. Это перебор. Лучше стать тайным поэтом.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*