Андрей Диченко - Ты — Меня
— Я предан честью своей Родине! — твердил новобранец Максим.
— Ах, так? Ну тогда получи…
Летучие кулаки атаковали его тело, разбив губу и слегка ускорив сердечный ритм.
— Я люблю Россию!
В ответ — множественные удары ногами и руками странных людей в военной форме.
— Я предан своей Родине! — крикнул что было сил Максим, напуганный своим же состоянием полнейшего отчаяния…
Послышался выстрел.
В центре ангара стоял один единственный человек и держал в руках фуражку. Человек долго и пристально разглядывал помещение, пытаясь выловить в нем призраков дезертиров. Но их не было — как летучие мыши, призраки окунулись в состояние межвоенной спячки.
Человек надел фуражку и ушел в темноту С тех пор в ангаре стало пусто, скорее, даже как-то неуютно.
* * *— Бабушка, я написала сегодня стихотворение! — бежала краснощекая внучка, тряся на ходу заляпанным листом некогда белой бумаги, исчерканной плодами детского творчества.
Штурмует Ми-24
Отряды террористов злых
Все здесь теперь в грязи и пыли
В разгаре действий боевых
— Это плохой стишок… — произнес дедушка, киномеханик со стажем и загубленной печенью. Он погладил свою седую бороду, потом посадил на колени к себе внучку и прошептал ей на ушко: — Где ты это услышала, моя девочка?
Она в ответ захихикала, тихо пояснив, что «показывали такое по телевизору», а неизвестные слова сами чудным образом превратились в рифмованные строчки.
А тем временем ангар наполнялся беспорядочным стадом гражданских, и среди всеобщего ора и паники трудно было понять смысл происходящего. Двери ангара больше не открывались.
Скоро будет 1997-й год — гласила вывеска в магазине.
«Что он нам несет?
Власть в России — явление феноменальное. Пройдут тяжкие месяцы вывернутой наизнанку стагнации, и душою омолодится порочная держава, и Отечество восхвалит своих верных сынов».
Труп ребенка. Части тела какие-то — неясные силуэты призрачных мечтаний.
— По моему приказу: огонь! — трещала рация.
Серега подбросил несколько дров в печку, и они вспыхнули как спички.
Кругом возвышались кресты, и среди них — одинокий генерал, удерживающий обильную массу своего тела гнилым самодельным костылем.
— Семенов!
— Пес-ню за-пе-вай!
— Ууууууу… — слышался собачий вой на кладбище. Генерал снял свою фуражку и бросил на землю. Она сгнила. Звезды осыпались. Небо озарилось искрами и дырявыми парашютами.
— Я больше не буду писать стихи… — произнесла девушка, аккуратно складывая квадратиком чистый лист. Она положила его на мертвое тело Сереги, и лицо солдата укрыли прощальные поцелуи вместе с дождевыми каплями солено-слезной воды, в последний раз омывшими его грустное лицо.
Гроб закопали. Крест — ржав и одинок, но вечен в своем материальном воплощении.
Беседы
Солнце зашло за горизонт. Потемнело. Свет в мутных окнах погас.
Оля легла спать, и началась беседа.
«Кастрюля. Кастрюля. Кастрюля. Гав-гав-гав-гав», — слегка подавленный голос разносился по комнате, не привлекая никакого внимания.
Витя лег спать, и началась беседа.
«Фуру угнали. Фуру угнали. Фуру угнали». Он волновался, и легкая испарина покрывала его морщинистый лоб. Немного поворочавшись, Виктор погрузился глубже в неизведанные миры своего подсознательного, и его говор сменился невнятным мычанием.
Пьяный Федот завалился спать на кушетку, получив сковородкой по лицу от тучной жены. Не снимая засаленной куртки и дырявых брюк, он спал, изредка тяжело вздыхая и почмокивая. Жена ушла в другую комнату и под звуки беснующегося телевизора, прикусив нижнюю губу, сомкнула глаза.
Юная Аня первый раз со старшеклассниками курила траву. Единственным ее желанием было поскорее дойти домой и лечь на кровать, чтобы мир вокруг начал двигаться быстрее. Но ей казалось, что она топчется на месте, а родная панельная девятиэтажка еще очень далеко.
Она легла на снег и сомкнула глаза.
Владимир Геннадьевич проверял ученические тетрадки. Он решил на минутку закрыть глаза, опершись на правый локоть. При свете ночной лампы и треске радио он уснул и видел странные цифры, что двигались по неправильным орбитам.
«Аааа… нахх…» — сказал Михалыч и плюхнулся в сугроб, не удержав равновесия на скользком насте. Очнулся он в реанимации с ампутированными руками через четыре часа.
Дядя Слава нервно натянул на себя одеяло и прижался коленями к стенке. Он всю ночь читал или, скорее, сочинял молитвы и ближе к утру отключился. На следующий день он зарезал собственного сына и останками его с гордостью кормил соседских голодных собак.
Бийская принцесса
Молодой человек открыл глаза и увидел над собой козырек автобусной остановки. Прозрачно-матовый, он был проломан в нескольких местах местными богатырями. Виднелись яркие звезды. Слегка потянувшись, он встал на ноги и ощутил легкое головокружение и подступившую тошноту.
— Где я? — произнес он вслух и тут же закашлялся. Но на пустынной улице никто не мог ему ответить, а внутренний голос подсказывал, что он сейчас где-то далеко от дома.
Посмотрев по сторонам пустынной дороги, окаймленной нерабочими фонарями, он побрел по направлению к кованому металлическому забору. За ним виднелись очертания красного кирпичного строения, напоминавшего здание средней школы или ПТУ.
Где-то вдалеке слышались крики молодых людей. Они балагурили и, вероятно, распивали пиво, попутно рассказывая что-то смешное друг другу. Очнувшийся ночной странник решил пойти по направлению голосов.
За его спиной проехало несколько автомобилей. Быть может, транспортная колонна военных. Услышав рев моторов, парень неведомо чего испугался и метнулся в кусты.
«Автомобиль. Колеса. 4. Едут. В собачнике трупы», — внезапно всплыло несколько бессвязных фраз в голове у потерявшего память странника.
Прильнув к земле, он разглядел очертания восседающих на лавке школьников. Чуть поодаль находилась какая-то подсобная постройка. Человек пополз вдоль кустов, стараясь создавать как можно меньше шума. Оказавшись за постройкой, он привстал и осторожно выглянул из-за угла. Три парня и две девочки. Среднего школьного возраста. Решив, что они не представляют опасности, он выпрямился во весь рост и не спеша двинулся к ним.
При виде приближающегося человека сидящие замолкли. Вместе с шагами незнакомца в души их пробирался первобытный страх. Бледные, они едва могли шевелить языками, когда чужак приблизился к ним на расстояние одного метра.
— Кто вы такие? — грозно спросил он, пытаясь сквозь ночную темноту вглядеться в напуганные лица.
— Н-н-никто… — выдавил из себя один из мальчишек, попятившись назад. Сделай он резкое движение, и вся толпа тут же бросилась бы врассыпную. Но какая-то неведомая сила удерживала их на месте.
Человек хотел было задать еще вопрос, как вдруг одна из девчонок, сообразившая, что с дядей что-то приключилось, подошла к нему и положила свою теплую ручонку на его холодный, покрытый кровавой коркой лоб.
— Успокойся! — сказала она волшебным, гипнотическим голосом, отчего незнакомец расплылся в наивной детской улыбке и упал перед ней на колени. Почуяв неладное, четыре оставшихся подростка дали деру, оставив свою подругу наедине с гостем. Они так и не увидели, как глаза ее загорелись дьявольским свечением.
Она убрала руку со лба незнакомца и присела рядом с ним на корточки.
— Ну чего ты расстроился? Ну чего? — обхватив своими тоненькими ручонками шею мужчины, она прижалась к его лицу, измазанному чужой кровью.
— Кто я и где я? — спросил незнакомец внушающим сочувствие голосом у своей новообретенной знакомой.
— Ты в Новосибирске. На улице Титова. Возле нашей школы, — ответила девочка и по-сестрински, едва касаясь кожи, поцеловала его в щетинистую щеку. Облизнув губы, она ощутила металлический привкус крови.
— Сибирь… — процедил сквозь зубы молодой человек, закатил глаза и, завалившись на спину, принялся кричать что-то нечленораздельное.
Девочка сидела на корточках и смеялась.
— Сибирь! — восторженно крикнула она, заливаясь звонким смехом. — Представляешь, да?
У лежащего незнакомца начался приступ эпилепсии, и на испачканном кровью лице проступила пена. Что-то неразборчиво мыча, он протянул трясущиеся руки к звездному небу. Тем временем девушка сняла резинку и распустила свои длинные рыжие волосы. Она принялась шагать вокруг бьющегося в конвульсиях незнакомца, словно шаман у ритуального костра. Плавно обводя в воздухе руками импровизированные геометрические фигуры, она начала свой рассказ:
— Это 48-я школа, здесь работает театральный кружок для детей с особенностями психофизического развития «Живое слово». А еще сюда часто приходил странный дядя, очень похожий на тебя, и забирал с собой маленьких девочек показывать им приключения, и те пробовали свои первые сигареты в туалете, где курят взрослые мальчики.
