Николай Самойлов - Ультиматум президенту (сборник)
– Тебе известно, что сухая ложка рот дерёт?
– Ты прав. Это не нами придумано, жизнью узаконено, поэтому будем вы премии начальству. У тебя работы прибавилось, поэтому с сегодняшнего дня твою зарплату увеличиваю вдвое.
– Спасибо. Такую приятную весть и обмыть не грех.
– Возражений нет. Только без женщин нам, мне, кажется, праздновать будет скучно.
– Понял, кого привезти? По своему вкусу?
Я позвонил Галине:
– Здравствуй ненаглядная, ты меня ещё не забыла?
– Привет! Где ты пропадал? Каждый день звонила.
– Был в командировке. Сегодня вернулся, решили с замом отдохнуть. Пригласи подружку посимпатичней и жди, мой зам, ты его наверняка знаешь, за вами приедет. Горю от нетерпения тебя увидеть. Соскучился. Услышав, что она довольная рассмеялась, положил трубку и объяснил Бойко, куда ехать. В мае – июне в Коми белые ночи. Вернее, ночей нет – так лёгкие сумерки. Книги можно сутками читать, не зажигая свет. Поэтому решили поехать на природу, посидеть у костра, истопить баню, попариться, искупаться в речке. В общем, как говорит сегодняшняя молодёжь, оттянуться на всю катушку, чтобы потом снова работать сутками. Через час Бойко вернулся. Привёз Галину и молодую, сероглазую, весёлую блондинку. Галя представила её: Марина – моя лучшая подруга. Разговорчивая Марина рассказывала о себе подробно, не смущаясь: С мужем развелась, зарплата маленькая, ребёнка нужно одевать, обувать и кормить. Соблазнов с каждым днём всё больше:» Марсы», «Сникерсы», жевательные резинки – глаза разбегаются, всё хочется попробовать, а денег не хватает. Нужен спонсор. Жить хочется сегодня, пока молодая, взять от жизни всё, что та может дать.
Пётр от этих слов был в восторге. Крутился около Марины, как мартовский кот, не сводя с неё восхищённых глаз. Выпив, стал уверять, что для такой девушки ему ничего не жалко. Она смеялась, делая вид, что верит. Они понравились друг другу. Не зря говорят: зверь на ловца бежит, выпили и пошли вместе париться. Напарившись, красные от жара деревенской парной кинулись охлаждаться в ледяную северную реку. Потом пошли мы с Галиной. Она оказалось умелой массажисткой, и отлично работала веником. За время пока мы не виделись, похудела и похорошела. Белотелая, крепко сбитая, она кружила мне голову ядрёной русской красотой. Напарившись, кинулись в обжигающе холодную воду быстрой речки. Бойко и Марина, обнявшись, снова ушли в парную. Похоже, каждый из них нашёл то, что искал. Напарившись вдоволь, сели ужинать у костра.
Сизые сумерки пугливо прятались от победно пляшущего пламени костра в густой кустарник у речки. В два часа ночи после короткой передышки солнце поднялось над тёмно зелёными елями, осушая созревшую на траве ягоду – росу. Противоестественно – солнечная ночь, создавала ощущение нереальности, фантастичности всему происходящему. Белые ночи – награда северянам за бедные светом, короткие зимние дни. Природа восстанавливает справедливость, удлиняя летние дни за счёт ночей. Но, даже, солнечной ночью хочется спать. Устали и мы. Бойко взялся отвезти Марину в Троицко – Печёрск, Мы с Галей остались у меня дома. Попили чай и легли спать. Когда я, утомлённый её ласками заснул, она была свежа и ясноглаза, как утренняя роса. Вот, что значит молодость, позавидовал я. Утром за завтраком выпили сухого вина, после обеда я отвёз её домой. Больше мы не виделись, Новые планы, дела, заботы и увлечения помешали нашим встречам.
Глава 6. Новые успехи
Я никогда не чувствовал склонности к торговле. Заниматься ею на закате лет, заставила необходимость. Торговал, но душа рвалась к производству. Скопив деньги, решил купить леспромхоз, в котором, когда то был директором. В годы Горбачёвской перестройки, директорам прибавили самостоятельности, дали возможность проявлять инициативу, предприимчивость. Одни из них стали воровать, создавать при предприятиях кооперативы и перекачивать в них бюджетные деньги. Другие, более консервативные, начали реконструировать, модернизировать производство, улучшать условия труда. Я был из их числа. За хвойные балансы, от которых область отказывалась, приобрёл в Финляндии, через внешнеторговую организацию – Ленфинторг, четыре ангара и два лесопильных станка «Кара», предназначенных для переработки тонкомерной древесины. У нас она спроса не имела, поэтому накапливалась на нижних складах, сжигалась тысячами кубометров. Мечтал организовать из этих отходов выпуск пиломатериалов европейского качества.
Управляющего трестом переработка тонкомера не волновала. Он уже перестроился, понял куда ветер дует, стал требовать финские промтовары, продукты и деньги. Я взяток давать не захотел, поэтому мы поругались. Вспылив, я написал заявление с просьбой уволить меня по собственному желанию. Уволился и занялся торговлей. Конечно, это было большой глупостью с моей стороны. Через год к власти пришёл Ельцин, началась шоковая терапия, леспромхоз захирел. Хорошо, что новый директор молодой, волевой, энергичный не дал его растащить ни рабочим, ни бандитам, ни тёмным дельцам из Москвы, шнырявшим по северу в поисках лёгкой наживы. Представители фирм – кидал, приезжали, трясли пачками долларов, щедро обещали, отгружали лес и исчезали. Денег на зарплату, солярку, бензин, оплату электроэнергии у предприятий не стало. За зиму леспромхоз с трудом заготовил лес, но раскряжевать его было не на что. Я встретился с директором Башметовым Виктором Тихоновичем. Сухощавый, темноволосый, с узким лицом и хитрыми восточными глазами, спокойный и рассудительный он всё понимал с полуслова.
Поговорив, мы быстро пришли к единому мнению: Нужно акционироваться. Составили учредительные документы. Провели общее собрание работников леспромхоза. За месяц создали акционерное общество ЗАО «Омралес». Пятьдесят один процент акций достался спонсору – оформленной на меня фирме, по десять процентов у нас с Башметовым, остальные у рабочих. К сожалению, люди обнищали за годы безденежья из – за не выплаты зарплат и увлечением дешёвой, палёной водки испортили рабочих. Я многих просто не узнавал. За годы вынужденного безделья и пьянки, люди сильно деградировали. Некоторые так и не смогли начать нормальную жизнь, войти в ритм и нормально работать. Мне их было жаль до слёз, но приходилось увольнять. Постепенно, рабочие продали мне свои акции, так я стал владельцем леспромхоза. Работы прибавилось. Много времени и сил потребовало восстановление дисциплины, подбор рабочих, ремонт техники, установка финских лесопильных станков. Вначале многие сомневались, что будет толк, посмеивались. Когда запустили финские станки, установку для пакетирования, торцовки и увязки пакетов лентой, скептики примолкли. Как любил повторять автор перестройки, процесс пошёл. На складе начали скапливаться пиломатериалы. Нужно было искать надёжного, платёжеспособного покупателя на качественную доску. К этому времени, деньги со всей страны собрались в Москве. Решил лететь в Москву.
Глава 7. Москва
В старой записной книжке разыскал телефон Бори Трутмана – в советские времена кандидата наук, доцента. Ныне – господина Бориса Исааковича Трутмана – москвича, акционера ликёроводочного завода. Позвонил ему и договорился о встрече у Павелецкого вокзала. Поезд прибыл в 9.30 минут. Время до встречи оставалось, решил позавтракать в кафе на привокзальной площади. Шумная Москва меня быстро утомляет, толпы вечно спешащих, толкающихся людей выводят из себя, злят. Нескончаемое мелькание машин и человеческих лиц оглушает. Невозможно идти не спеша, обязательно кто-нибудь толкнёт, нахамит, обругает. Встречные милиционеры то и дело требуют документы, беспризорники просят денег, цыганки просят позолотить ручку. Надоедает от них отбиваться. Я ждал Борю у стоянки автомобилей. Стоял, подставив лицо под теплые лучи, со всеми ласкового солнца. Оно отражаясь, сияло на полировке проезжающих мимо меня иномарок. Пунктуальный Трутман приехал, как договаривались, минута в минуту. Я интуитивно угадал его чёрный Фольксваген-Пассат, раньше, чем разглядел номер машины. Припарковавшись, Боря вышел из машины. Я крикнул, привлекая его внимание. Увидев, что он услышал, пошёл к машине. Время не изменило привычек друга. Джинсы топорщились на коленях, как жестяные, белая рубашка была расстёгнута на две пуговицы. Новым была толстая золотую цепь шее. За годы, раньше едва заметная лысина, разрослась на пол головы. Редкие, седые волосы остались только на висках и затылке. Ясные, удивительно добрые глаза с тёмными пушистыми ресницами не постарели, не поскучнели, светились искренней радостью. Мы обнялись.
– Ты сильно изменился, но я всё равно узнал тебя сразу – сказал он пожимая руку.
– А, я узнал твою машину, даже не разглядев номера. – похвастался я.
Боря недоверчиво посмотрел на меня:
– Помнится, в молодости ты внимательностью похвастаться не мог. Сколько раз, задумавшись проходил мимо. Приходилось окликать.
