Михаил Барановский - Зуб за зуб
– Анна.
– А с кем она здесь живет?
– Я что-то не пойму никак…
Сергей наступает на Настю. А Настя злится и отступает:
– Она – шлюха.
– А кто вы?
– Я? – Настя задумывается. – Мне кажется, я – обманутая жена.
– А кто вас обманул?
– Мне кажется, что я жена мужчины, который живет с вашей женщиной, с этой Анной.
– Откуда вы это знаете?
Неожиданно Сергей пинает стул, тот с грохотом падает.
– Извините, так что ваш муж?
Настя протягивает Сергею телефон:
– Подменили.
Сергей непонимающе смотрит на трубку.
– Кого подменили?
– Всех. Телефон, мужа…
– Кто ваш муж?
– В смысле?
– В прямом смысле. Кто ваш муж?
– Муж – стоматолог. Максим зовут.
– Твой муж – Максим? – Сергей ударом ноги обрушивает деревянные козлы. Настя оказывается загнанной в угол.
– Да. – Настя плачет.
Сергей принимается крушить все подряд. Все летит в разные стороны: штукатурка, доски, стулья, инструменты.
– Сука, сука! Я же говорил, что не хочу знать! Чтобы я ничего не знал! Чтобы было все чисто! Я же деньги платил! Я же ничего не жалел!
Сергей падает навзничь и лежит без звука. Настя с ужасом смотрит на бездыханное тело.
– Эй! Я пошла, до свидания… – Она пытается тихо выйти.
Для этого надо переступить через лежащего в позе «только через мой труп» Сергея. Настя уже осторожно заносит над ним ногу, но он неожиданно хватает ее, как в плохом фильме ужасов:
– Стой!
Настя с криком падает на пол. Она рыдает, лежа на полу рядом с Сергеем.
– Нервы, надо лечиться, – сквозь всхлипы произносит она.
– Да, надо. Вставай, пойдем…
Сергей поднимает ее и ведет на кухню. Лицо перемазано косметикой. Она пытается вытереть потекшую тушь мятым платком.
– Давай выпей. Что ты будешь пить? Водку будешь?
– Немного налейте, – шмыгает носом.
Они сидят на кухне. Бутылка водки перед ними отсчитывает время выпитыми рюмками. Настя разгорячена и агрессивна. Она шумит:
– Ты не понимаешь? Ты не понимаешь, что ли, что он мне муж?! А она тебе не жена. Кто она тебе?
– Она мне сука, – насупившись, бурчит Сергей.
– А он мне – муж родной. У меня его дети – Машка. Это же другое, он же не просто трахнулся с кем-то, с какой-то там…
– Сукой, – бубнит Сергей.
– Он специально обдумывал план, понимаешь? Он сам построил ложь всю эту. Понимаешь, я теперь живу в многокомнатной лжи с улучшенной планировкой, с евроремонтом… Скажи, что мне делать?
– Выпей, – от души рекомендует Сергей.
– Вот дура! Вот дура! – сокрушается Настя.
– Давай их убьем? – вдруг предлагает Сергей.
– Как? – конструктивно интересуется Настя.
– Выбирай. Как скажешь, так и убьем.
Первым на ум приходит утопить их в джакузи. Она отчетливо представляет, как последние пузыри воздуха вырываются изо рта ее мужа. Но тут же ей видится другая казнь. Два креста друг напротив друга на центральной площади, там, где в Новый год устанавливают главную елку города. На одном кресте – Максим, на другом – эта «сука». Хищные птицы острыми клювами рвут их грешную плоть. За всем этим наблюдают люди из окон общественного транспорта и просто прохожие, останавливаются зеваки. Какая-нибудь маленькая девочка может указать пальцем на Максима и спросить у своей мамы или бабушки: «Мама (или бабушка), а за что его распяли?» И тогда мама или бабушка ответит: «А за то, доченька (внученька), что он обманывал свою жену, которая воспитывала его дочь, заботилась о нем, готовила ему диетическую еду, когда у него обострялась язва… Она целыми днями убирала квартиру, делала ремонт, кормила украинских рабочих… А он тем временем развлекался и изменял своей жене с этой сукой, которая висит на другом кресте. Вот они и получили по заслугам. Так-то».
– Сережа, давай их распнем.
– Как это?
– А вот так, в центре города, на площади Ленина.
– Ты такая красивая, – говорит он, наливая.
– Правда?
– Правда.
– А он, понимаешь, уверен всю жизнь, что я никуда не денусь от него, что я все время под рукой, как вот спички, или как рюмка, или бутылка, или сигареты… Что я никому не нужна. А вот хрен.
– Правильно.
– Я его выгоню. А ты свою выгонишь?
– Я не могу, я лучше убью. Она мне дорого стоила. Я ей все дал, все. А она меня не пожалела. Я им всем нужен только ради денег, понимаешь, Настенька?
– Бедный Сережа.
– Я не бедный. Я далеко не бедный. Давай выпьем, чтоб им пусто было. Настенька, ты такая умная, как мама моя, Инна Федоровна… это мама моя.
– Сережа…
– Настенька! – Он нежно прикасается к ее мокрому от слез лицу.
– Ой, я пьяная совсем. Пьяная мать – горе семьи.
– Тсс! – Сергей прикладывает палец ко рту. – Сейчас станет легче!
Сергей, шатаясь, ходит по комнатам с огромной кувалдой, примеряясь чего бы разбить. Настя с ужасом наблюдает за ним. Вдруг он кричит как раненый зверь и со всей силы принимается крушить все вокруг. Пыль, щепки, звон разбитого стекла, грохот… Настя следит за происходящим с тихой мстительной улыбкой. Затем она вскакивает и с криком бросается к порядком подуставшему Сергею. Она принимает из его рук кувалду как эстафетную палочку и с новыми силами продолжает погром. Она обрушивается на новую мебель от Пидорчио, превращая ее в щепки, на стены, с которых снежной лавиной срывается штукатурка. Воздух наполняется пылью, режет глаза, дерет горло, но кажется, ничто не может остановить ее. В каждый удар она вкладывает всю свою силу, всю свою боль и обиду, и с каждым ударом ей становится легче и спокойнее.
* * *Уже поздняя ночь. Лифт не работает. Настя, перепачканная с ног до головы, тяжело поднимается по лестнице домой. Оказавшись на пороге собственной квартиры, она замирает, прислушиваясь к звукам за дверью, но слышит только биение собственного сердца. Потом, решившись, коротко и решительно звонит. Этажом ниже приоткрывается дверь, и из темной щели крупным тараканом проступает на свет лестничной площадки фрагмент соседа в трусах. Он злобно смотрит вверх и, когда дверь за Настей захлопывается, злобно шипит:
– Пьянь…
Все толпятся в коридоре.
– Настя, тебя что, изнасиловали? – всплескивает руками Антонина Павловна.
– У меня что, такой цветущий вид?
– Мамочка, мамочка… – обнимает ее Маша. – Мы так волновались!
Собака с интересом обнюхивает хозяйку.
– Ты решила меня доконать! – причитает Антонина Павловна. – Что с тобой?
– Все хорошо, мама.
– Что хорошего? Я всю ночь звоню по моргам. Я обзвонила все морги…
– В морге меня не было.
– А где ты была? Максим, скажите ей, вы же муж! Что вы молчите, ей-богу?
– Настя, что с тобой случилось? Где ты была? – покорно следует рекомендациям тещи Максим.
Настя молчит. Она демонстративно спокойно снимает обувь, раздевается и уходит в ванную, оставляя все вопросы без ответов.
Максим дожидается ее на кухне. Наконец она появляется.
– Где ты была? Я звонил тебе весь день.
– И что тебе ответили?
– Что ты временно недоступна.
– Правильно ответили.
Настя включает электрический чайник. Она стоит лицом к чайнику и спиной к Максиму, предполагая, что первым закипит чайник.
На кухне появляется Антонина Павловна:
– Максим, что происходит?
– Подождите вы! – вскипает он.
Теща молча уходит.
– Это был дурацкий звонок, но я хотел просто пошутить… Ты что, обиделась?
Максим подходит к Насте, пытаясь было обнять ее, но внезапно получает сильнейший удар в живот, точно в живительную чакру, в самую язву луковицы двенадцатиперстной кишки, в самое солнечное сплетение. Хотя ни в одной точке его организма сейчас не светит даже лучик солнца. Все во тьме, все во мраке. Со стоном он опускается на пол.
– Извини… Я не хотела сделать тебе больно. Знаешь, раньше я думала: как поступлю, если узнаю, что ты мне изменяешь? В молодости думала – убью, потом думала – сама умру, а сегодня…
Максим сидит на полу, опустив глаза. Настя поворачивается к нему лицом:
– Я все думаю: эти квартиры-близнецы… Зачем это? Это как бы ваше общее детище? Или это какая-то игра? Этот одинаковый ремонт вас как-то сближает? В этом есть что-то сексуальное? Да? Вместе начали, вместе кончили?
– Эй! Эй! – Максим встает.
Чайник за спиной жены пыхтит как паровоз. Самого чайника не видно, но пар от него клубится над Настиной головой, как будто это кипит ее возмущенный разум.
– Ты, смотри, простое вранье ты превратил в настоящий спектакль с декорациями. Ну ладно бы просто перепихнулись, и все…
– Что ты говоришь?
– Ах, извините. Так вот я говорю: ладно бы просто переспали – с кем не бывает… наверное. А вот это общее дело – там ремонт, здесь ремонт. Это уже не просто так – это общие интересы. Да?
– Какое это имеет значение?
– Большое. Я должна знать, прежде чем…
– Прежде чем что?
– Прежде чем я приму решение.
– Мне казалось, что решение мы должны принимать вместе.
![Владимир Юделевич - Сказка про манную кашу [сборник сказок]](/uploads/posts/books/205131/205131.jpg)
