Роберт Левелин - Внезапное богатство
«Привет, Майлз, говорит Марио Лупо. Я в настоящий момент нахожусь на своем спутниковом телефоне. Перезвоните, пожалуйста».
За этим последовал очень длинный номер. Майлзу пришлось нажать кнопку повтора сообщения трижды, прежде чем он успел накарябать его полностью на своем «Палм Пайлоте». Он немедленно позвонил по этому номеру.
– Алло, – ответил голос с трудноопределимым акцентом.
– Это Майлз Моррис. Вы оставили мне сообщение.
– Майлз, да, очень хорошо, что вы позвонили. Если не ошибаюсь, вы богаты?
– Да.
– Вы сказали, что вы ничего не чувствуете?
– Да.
– И что вам нужно поговорить?
– Да.
– Что ж, это не совсем то, чем я занимаюсь.
Может быть, вы сможете найти психотерапевта в Лондоне?
– Но мне нужно кое-что еще. Я не знаю, что. Я не пойду к психотерапевту. Я не хочу разговаривать о своем детстве. От этого мне станет еще хуже. До недавнего времени мне удавалось обходиться без помощи, но теперь я начал ломать вещи. Кажется, я только что разворотил свою квартиру.
– Вам кажется, что вы это сделали? Я не понимаю.
– Ну, вещи были разбиты, очевидно, мною, но я не был взвинчен. Мой пульс оставался в норме. Я ничего не чувствую – как обычно. Я так зажат, что едва могу ходить, и мои плечи сжимаются так, что я похож на горбуна.
– Вы сердитесь? – спросил Марио.
– Я не знаю. Как вы это определяете?
– Вам больно?
– Мне кажется, я немного порезал стеклом большой палец.
– Я имею в виду, вы эмоционально страдаете?
– Я не знаю.
– Мы все вынуждены жить со своей болью, но, возможно, что вы не уживаетесь со своей.
– Может быть. Я знаю лишь, что мне ничего не помогает и что я зарабатываю слишком много, чтобы у меня были подобные проблемы. У меня не должно быть таких проблем, но я ничего не могу купить, чтобы избавиться от них. У меня есть все, о чем я только мог мечтать, но мне становится только хуже.
– Где вы сейчас?
– В Лондоне. А вы где, в Женеве? Я прилечу туда.
– Я в Ла-Мьюсе.
– Где это?
– Ла-Мьюс, на севере Франции, возле границ с Германией и Люксембургом. Я нахожусь в месте, называемом Шато-Хаттон, это около пятнадцати километров на юго-запад от Метца.
– Метц? – переспросил Майлз. – Я слышал о нем. Там находятся могилы погибших в Первой мировой войне.
– Почти верно, – отозвался Марио. – Они, вообще-то, не в самом Метце, но к нашему разговору это отношения не имеет. Как бы то ни было, здесь возникли осложнения, которые мне придется ликвидировать. В обычной ситуации я бы прилетел к вам, я путешествую по всему земному шару с визитами к своим клиентам, но обстоятельства вынуждают меня оставаться здесь некоторое время. Мне остается только пригласить вас сюда. Если вы будете на машине, вы сможете проехать…
– Я не вожу автомобиль. Я не передвигаюсь на машинах.
– Я понимаю. Хорошо, вы могли бы сесть на авиарейс до Люксембурга, а уже оттуда взять такси.
– Я не передвигаюсь на машинах. Такси относится к машинам. Как люди могут не понимать этого? Я езжу на байке.
– На мотобайке?
– Нет, на педальном. На велосипеде. Я не пользуюсь автомобилями и мотоциклами. Только поезда, самолеты и велосипед.
– Тогда я не знаю, что вам предложить, – ответил Марио с легкой тенью раздражения. – Если вы сможете добраться сюда, я уделю вам время. Мои гонорары немного превышают размеры гонораров большинства психотерапевтов. Решение остается за вами.
– Меня не беспокоят размеры гонорара, – сказал Майлз. Он вновь карябал что-то в своем «Палм Пайлоте»; прижатый плечом к уху телефон неудобно накренился. – Шато-Хаттон. В окрестностях Метца. Выезжаю немедленно.
Глава седьмая
Сказать, что сеанс травматической терапии Марио закончился катастрофически, было бы сильным преуменьшением. В утренние часы рев мощных двигателей нарушил покой спящей деревни, когда его клиенты стадом ломанулись из замка сразу же после того, как открылось, что Марно на самом деле вовсе не мертв. Несколько человек остались еще на сутки. Трое клиентов потребовали вернуть им деньги, а один пригрозил привлечением к уголовной ответственности.
– Мы приехали сюда, чтобы обрести мир и спокойствие в этом безумном мире, – возмущался Луиджи Мострано. – Я уже сейчас вынужден нанимать себе телохранителя. Нескольких моих друзей убили террористы в масках. Я не хочу переживать ничего подобного только для того, чтобы снять свою депрессию. Я вернусь домой и лягу спать на неделю. После этого готовьтесь к общению с моими адвокатами.
Марио обеспокоила такая реакция, которой он не хотел и не планировал, но он не зашел настолько далеко, насколько требовалось в деле травматической терапии для высшего света, чтобы все останавливать.
– Типичная первая реакция, неотъемлемая часть процесса излечения, – сказал он своему ассистенту за чашкой кофе. – Они вернутся, вот увидишь.
– Все равно это не улучшит вашу репутацию, – ответил Филипп, сыгравший роль Жан-Поля. – Я говорил вам, что это может ударить по вам. Вы могли знать, что некоторые из них отреагируют негативно.
– Единственное, чего я боялся, так это то, что ты приведешь сеанс к его логическому завершению и используешь боевые патроны. На меня это подействовало. Я никогда в жизни не был так напуган. Сейчас я себя чувствую так, словно заново родился.
– Очень рад за вас, – сухо сказал Филипп. – Что касается меня, то я не испытал большого удовольствия от того, что изображал из себя сумасшедшего с пистолетом – хотя мне понравилось брать на абордаж ту немецкую леди.
– Анну?
– Да, она очень красивая, правда?
– Я не могу об этом судить. Я вижу в ней только страдающего человека.
– Я вижу в ней женщину с прекрасным телом, в тонких бюстгальтере и трусиках. Немецкие женщины, во многих смыслах, самые сексуальные женщины на планете, – с воодушевлением сказал его помощник. – Я знаю о стереотипе, будто все они неуклюжие и угловатые, с волосатыми подмышками и руками, как у грузчиков в порту, но в Анне ничего этого нет. Чем она занимается?
– Она дизайнер автомобилей.
Филипп выглядел удивленным:
– Не одна из ваших VIP-клиентов, Марио.
– Да, это так. Анна руководит большой группой дизайнеров в «Фольксвагене». Она несет ответственность за работу огромного количества людей, и ее случай является классическим. Начав со скромной должности, Анна взобралась по корпоративной лестнице. Ходят легенды об ее успешных проектах. Новый «битл» – это ее идея, а также новый «гольф». Она должна была возглавить все направление научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ – практически неслыханный успех для тридцатитрехлетней женщины. И вдруг она ко всему потеряла интерес. Анна начала опаздывать на работу, все больше и больше времени тратить на сон. Она испробовала все: визиты к психотерапевтам, массажи, занятия в спортзалах, уединение в организации буддистов на выходные. От этого становилось только хуже.
– Поэтому она обратилась к вам, и уж тут наступил полный апокалипсис?
– Благодарю, Филипп, – ответил Марио с кривой ухмылкой.
Его помощник поднялся и подошел к плите, под подошвами его ботинок хрустели осколки фаянсовой посуды. Наливая себе еще кофе из дымящегося кофейника, он заметил, что стоит на прилипшей к ногам матерчатой салфетке. Кухню еще не убрали после бурно проведенной ночи. Комната была в чудовищном состоянии, и было ясно, что потребуется немало средств на ремонт и восстановление всех уничтоженных и поврежденных предметов.
– Я отнесу ей немного кофе, – сказал Филипп, разглядывая буфетную полку над раковиной мойки. Он открыл дверцу шкафа, в которую он «выстрелил» прошлой ночью. Контейнер с молотым кофе был все еще прикреплен к ней изнутри скотчем. Провода, тянувшиеся к маленькому пиротехническому заряду, который, на самом деле, и сделал отверстие в дверце, все еще болтались там.
Филипп улыбнулся.
– Впечатляет, а? – Он провел пальцами по выщербленной поверхности. – Конечно, если бы кто-нибудь пригляделся внимательно, то заметил бы, что щепки отлетели с внешней стороны, тогда как настоящая пуля оставила бы на внешней стороне маленькое входное отверстие и сильно бы разрушила внутреннюю поверхность. Но в горячке событий кому до этого было дело?
– То, как сыпался кофе, выглядело очень эффектно.
– Это было произведение искусства, – сказал Филипп, добавляя в кофе молоко.
– А сейчас, Филипп, я должен предупредить тебя: Анна находится в глубокой депрессии, она не та женщина, с которой можно заигрывать. Сейчас в своем излечении она проходит переломный период, с связи с этим я не хочу, чтобы ты пытался подкатить к ней с сексом.
– Я? – возмутился Филипп. – Как такие вещи могли прийти вам в голову?
– Я предположил на основании предыдущего опыта. Ты ведь переспал с шестнадцатью моими пациентками, не так ли?
– Нет, только с пятнадцатью. Вы знаете, я даже пальцем не притронулся к Герцогине?
