Георгий Эсаул - Маугли
Фифа меня спрашивает с интересом - не за меня ли дерутся, а в глазах у неё насмешка, потому что оглядела меня с ног до головы, как курицу ощипывала, и я поняла - она поставила низкую оценку мне; не могут из-за меня драться мужчины.
Мне что от её взглядов - промежность не замерзла, я ещё одну сигаретку стрельнула, сказала бы, что из-за меня дерутся, но тут подумала: "А нужно ли, чтобы из-за меня мужики нищие дрались в подворотне?
Порядочные мужчины так низко не катаются по земле, топорами не размахивают: у богатых Принцев всегда охрана, да и конь богатырский копытом врага в лоб двинет - закачается земля-матушка с папуасами.
Кокосы с пальм полетят от удара коня богатырского.
Коню богатырскому и кобылица нужна не слабая, чтобы спина не треснула, когда конь Принца на неё взгромоздится и заржет.
Смешную рожу я скорчила девице и говорю, а в слова яду подпускаю:
"Нет, не из-за меня дерутся, а, может быть, из-за тебя, потому что ты красивая, яркая - редкость в нашем районе, где девки за бутылку портвейна всю ночь пляшут перед дарителем.
Сейчас поднимутся, пыль с себя стряхнут и на тебя накинутся как на породистую индюшку.
Без денег съедят, ни копейки не заплатят, а платье порвут и туфли пропьют - не заметишь, как в одном только белье пойдешь, если оно на тебе надето.
Не из Парижа ли ты, где все девушки ходят из экономии без нижнего белья?"
"Нет, не из Парижа, а дальше. Думала, на теплых темпераментных мужчин посмотрю бесплатно; в Испании на бой быков билеты покупают, а у нас бесплатно мужчины дерутся, не быки - важнее! Но вижу, что даром даже на уличную потеху нельзя глядеть, если ты в красном платье, что так выгодно подчеркивает достоинства фигуры, а недостатков у меня нет, потому что в косметическом салоне тело моделировали на компьютере. Пошла я по своим делам, да теплая еще, потому что - живая!" - испугалась, пятится от меня, а потом туфли сняла, в сумочку закинула и побежала босиком, без стыда и без совести, как Любэ поют.
Я за дерущимися дальше не глядела, не интересно, потому что каждый день дерутся петухи.
Сегодня припоминаю, вроде ЭТОТ дрался за место около помойки.
- Плохо, очень плохо, что вы подумали обо мне, будто я дрался и по земле катался, как собака, - Маугли покачал головой, достал из-за пазухи каменный топор (бурые пятна крови Вальта придавали топору историческую ценность). - Я - волк! Волки не дерутся, волки выбирает жертву и убивают её, а способ не имеет значения, потому что главное в тайге - жизнь.
Если я встречаю соперника сильнее себя, то обхожу его стороной, хоть через ущелье прыгаю, хоть в муравейнике тело свое прячу, словно меня назначили главным волком тундры.
Зачем на геолога полезу, если у геолога ружье?
На тигра и на медведя не прыгну, - Маугли на миг замолчал, ждал реакции Михайло Потаповича на слова о медведе, не дождался, покрутил головой, мысленно похвалил оборотня за смекалку и засмеялся: - Сергей Иванович Абрамцев долго меня учил, вещал о чести, долге, благородстве, когда человек не думает о своей жизни, а ценой жизни защищает Родину, любимую девушку, семью.
Я поверил Сергею Ивановичу Абрамцеву - он мне: и папа, и мама - но Семен Михайлович Тополь мне наедине, в женском туалете сказал, что честь, совесть, благородство, долг - понятия для богатеньких и состоявшихся людей.
Сергей Михайлович Тополь более гибок в суждениях, чем Сергей Иванович Абрамцев, потому что - подчиненный.
Я же - волк, не человек, и не состоявшийся, не богатенький, поэтому моя задача - выжить, а, если доживу до старости, то всегда придумаю о чести, долге и благородстве - внукам расскажу, волчатам под корнями столетней сосны.
- Вижу, вижу, что герой с дырой! - девушка-волчица с нескрываемым презрением (Маугли не понимал смысла презрения) смотрела на Маугли. - Разгорячился, думаешь, что с собой возьмем, накормим и спать уложим в мою постель со мной?
А ты мне нужен разве?
Потешный парень: вместо того, чтобы врал о себе, придумывал положительное, так и наговаривает еще, словно зашел в открытую картину и убил инвалида войны, - девушка-волчица то в третьем лице говорила о Маугли, то к нему обращалась - салат снисходительности и брезгливости. - Серега передо мной выпендривался, кадрил, но кадрил своеобразно: рассказывал о своих похождениях, и всякий раз у него из разговора выходило, что он - лох.
И ты - лох, но не выпендриваешься, может быть, потому, что не умеешь выпендриваться, словно тебе махорку под язык положили.
Я с Серегой на дело пошла, нарочно его взяла, чтобы потом посмеяться над храбрецом.
Зашли мы к старушке в квартиру, к пенсионерке, богатой, потому что жадничает, деньги в копилку складывает на корм свиньям.
Я по легенде - из Собеса, на гуманитарную помощь в ведомости записываю, как в камеру смертников.
Пенсионеры всегда клюют на дармовое, на гуманитарную помощь из Бразилии, особенно мясо броненосцев и диких обезьян у Российских пенсионеров в почте.
Старушка долго искала ручку (моя ручка, якобы перестала писать, но я нарочно беру использованный стержень), и за это время я собрала богатый урожай - деньги из шкатулки, столовое серебро.
Но где же Серега, что он нашел - сейф в туалете? Выходим мы из квартиры, наматываем круги по району, чтобы полицаи нас не замели, а от улик уже избавились, как девушки избавляются от прыщей молодости.
Я спросила Серегу - что он взял, а он с гордостью показывает три книги Тургенева в мягком переплете.
Сначала я подумала, что книги прижизненные, больших денег стоят, хотя и опасные, потому что трудно сбыть, все равно, как мясо мамонта не продашь в универсаме "Седьмой континент".
Но книги - самые обыкновенные, рупь им цена, а Серега взял, потому что Тургенева обожает.
Ну не мудак ли он после этого? - девушка-волчица искала поддержки у приемной матери и у Маугли, недоверчиво смотрела на уличного пса, который принюхивался к тележке с колбасами. - Озираемся по жизни, а наша жизнь - вечный детский дом с насильниками воспитателями и короткими стрижками.
Я ненавижу короткие стрижки, и они для меня - пытка, а стригли в детском доме нарочно коротко, якобы от вшей, а сейчас, где вшу найти в царстве мыла и порядка, будто каждую вшу кастрировали, а затем ей Левша в глаз золотой гвоздик вбил.
Директор нашего детского дома продавал нас, а награждал за работу конфетами; конфеты в ярких красных фольгах, приятные на вкус, но самое главное - награда.
Медаль солдата стоит по материалу дешево, но дорогая исторически - так и конфеты - дешевые, но выделяют тружеников, а скажу труд - постыдный, но тогда мы не знали, что постыдный, и выходит, что постыдность не что иное, как выдумка, как мораль общества, где без трусов считается постыдно, а в трусах - интеллигентно.
Животные разгуливают по улицам без трусов, и животных никто не журит и не укоряет за бесстыдство и бескультурие, бля, - девушка сплюнула по-матросски, кивнула Маугли, но не как старому знакомому а потому что - внимательный слушатель. - Ради моды, а в моде тогда - короткие стрижки, под мальчика у девочек, но мальчиков не стригли, потому что в моде у мальчиков длинные волосы - нас, девочек подстригали, как кусты - весной и осенью.
Когда мама меня удочерила, - девушка-волчица прислонила голову к левой трубообразной руке оборотня, - я на радостях выколола глаз нашему директору детского дома Антону Ивановичу - не со зла большого выколола, а в назидание и на память, как печать Апостола поставила на чело.
Перед тем я остро наточила карандаш "Конструктор", при этом помню - взяла "Конструктор" самый твердый, с любовью заострила кончик и в глаз ему, в глаз за то, что обманывал нас, недоплачивал, словно мы не рабыни, а - ломовые лошади.
Антон Иванович ослепление на один глаз принял более спокойно, чем я ожидала; схватился за вытекающий глаз, прислонил ладонь к глазнице, но не кричит, на помощь не призывает, а бегает по кабинету, как заводной заяц и повторяет:
"Поделом мне! Поделом!
Каждое дело оплачивается в соответствии с Небесным прейскурантом.
Не доплачивал я ребяткам за унижения, вот теперь все отдаю со штрафом - так перед праведником в Раю зачитывают список его мелких грехов. - Антон Иванович вдруг упал передо мной на колени, схватил за руки - я испугалась, думала, что он мне внутренности сейчас порвет за обиду, а слова его покаяния - отвлечение, но не вырвал мне матку, а шептал в горячке - кровь с желтой жижей вытекала из глаза, а он шепчет, словно гусей созывает к кормушке: - Помни, помни, моя воспитанница (Антон Иванович забывал имена детей), что дети - самое главное в жизни, и кожа у детей бархатная - для касания и физкультуры.
Я не знаю, какая кожа у вьетнамских детей и у африканских - в наш детский дом цветнокожие не поступают, а идут выше, в интернациональные детские дома, но белая кожа - бархат.
С коня, если с живого кожу снимают, то конь ревет трубой, и это ответ на все значимые вопросы военной жизни.
Если пойдешь в военное училище, детка, а сейчас модно, чтобы девушки в полицаи шли, в кадеты, в гусары, так отрицай даже намек на ослов, только кони, только кони.
