Тацухико Такимото - Добро пожаловать в NHK!
Я дикий зверь!
Я волк!
Часть третья
Когда я вернулся к реальности, прошла неделя. Я впервые за несколько суток отодвинул мышку с клавиатурой и заглянул в уборную. В зеркале отражался невероятно опасный парень — то есть я. Щетина на лице, засаленные волосы, отсутствующий взгляд, отвисшая челюсть… изгой, безработный хикикомори, которого все стараются избегать, которого никто не захотел бы терпеть рядом… грязный, неряшливый, растрёпанный и кошмарный…
Перед зеркалом стоял лоликонщик.
— Ух, — я без сил опустился на пол.
Как я мог до такого дойти?
Пути назад больше не было. Я… я накачал картинок лолит со всего света. Но одних фотографий мне было мало. Я не брезговал и видео в форматах вроде MPEG или RealMovie. Мой тридцатигигабайтный диск был полон непристойных тел маленьких девочек, которых, по правде говоря, мне было жаль.
Я так больше не могу. Я просто не могу так жить дальше. Хикикомори–лоликонщик — это худшее, что есть на этом свете. Я даже не человек. Я монстр. Моя жизнь кончена. И не ходить мне больше при свете дня.
Да, я хикикомори, не спорю. Но я никогда не думал, что окажусь лоликонщиком. Мои вкусы были довольно традиционны, и по правде говоря, мне даже нравились женщины постарше. И всё же, теперь я…
— А–ааа… — рыдания вырвались из моей груди, и слёзы хлынули на пол. Это были слёзы раскаяния. Да, я признавал свои ошибки, и хотел стать другим человеком. Я хотел измениться. Но было уже слишком поздно.
С тех пор, как я начал нашёптывать вещи вроде «А Нозоми ничего», я знал, что качусь прямиком в ад. С тех пор, как я начал бормотать слова вроде «Киёми прекрасна. Даже для пятиклассницы она прекрасна», ад уже виднелся на горизонте. С тех пор, как я начал рассуждать «Ого, русские девочки суровы, да и американки творят ужасные вещи», ухмыляясь себе под нос, я знал, что ад был уготован мне со стопроцентной вероятностью.
Простите, простите, мне ужасно жаль, я совершенно не хотел всего этого. Я не думал, что всё так серьёзно. Поначалу я просто дурачился. Но теперь…
— Аргх!
Было больно. Очень больно. Болела грудь, её разрывало чувство вины. Я не хотел быть лоликонщиком или кем–то вроде. Но теперь, хотел я того или нет, я был первосортным лоликонщиком–хикикомори, самым ничтожным отребьем за всю человеческую историю.
Но всё же послушай: ты не прав. Ты заблуждаешься! Я не собираюсь запирать у себя в комнатке маленьких девочек, ничего такого! Я не намерен никого похищать! Ты ошибаешься. Не я виновен в этих грехах! Пожалуйста, выслушай меня! Верь мне! Не смотри на меня так! Не смотри на меня!
Но… красные портфельчики. И флейты. И невинные девочки, играющие в парке. Ах!
— Хочешь поиграть со старшим братиком?
— Я тебе конфетку дам.
— Просто задери юбочку.
— Давай сыграем в доктора.
— Вот тебе укольчик!
Мне конец, конец, конец! Провалиться мне под землю, умереть на месте, рассыпаться прахом и… Что за шум? Заткнитесь там…
— Сато! Ты ведь дома? Открой, пожалуйста! — звал кто–то издалека, — Сато! Ты жив там? Помер, что ли? Если жив, открой дверь, пожалуйста!
Кто–то ломился в двери моей квартиры. Однако у меня не было больше сил показываться людям. Оставьте меня в покое…
— Что, тебя и вправду нет? А я–то хотел одолжить тебе это восхитительное подпольное видео.
Я поднялся, вытер слёзы и открыл дверь.
Выслушав мой рассказ, Ямазаки нахмурился, и на лице его отразилось чистейшее отвращение:
— Ты заперся на целую неделю и всё время качал порно? Ты совершенно никчёмное существо.
— Вообще, это ты во всём виноват!
— Правильно, вали всё на меня, это ведь я виноват, что ты такой человек. А, Сато?
— И н–н–не совестно тебе так говорить, когда ты сам меня во всё это затащил?
— Я же сказал тебе, что это были просто прототипы для персонажа. Слушай, Сато, ты совсем сбрендил, если собрал тридцать гигабайт порнухи. Я даже приближаться к тебе не хочу. Не подходи, ты меня пугаешь!
— Г–грррр! — от злости я буквально покраснел. Кулаки мои дрожали.
— Н–ну, чтобы сменить тему, давай как следует обсудим наши планы по разработке игры. Я одолжу тебе эту кассету, идёт?
Выхватив плёнку из его рук, я ударил ей об колено и сломал пополам.
— Ч–ч–что ты творишь?… — запинаясь, начал Ямазаки.
В это мгновение я увидел единственный путь из мира лоликона.
Я взглянул на Ямазаки:
— Ямазаки.
— Что? За видео, пожалуйста, деньги верни.
— Лоликон бесчеловечен, он чудовищен.
Ямазаки молчал.
— Давай спасёмся, спасёмся вместе! Если мы не вырвемся прямо сейчас, мы будем лоликонщиками до самой смерти! Нельзя терять ни минуты!
Схватив Ямазаки за руку, я силой вытащил его из комнаты.
***Забежав в комнату Ямазаки за его цифровой камерой, мы вышли на улицу и поспешно зашагали по городу.
Стоял ранний майский полдень. Хотя в городе было тепло, людей на улицах было мало.
— Куда мы направляемся?
Не отвечая, я продолжал тащиться вперёд.
По пути я заскочил в универсам и купил одноразовую камеру, которую отдал Ямазаки. Затем я вновь поспешил к своей цели, с Ямазаки на буксире.
Было три часа дня. Самое подходящее время для моей задумки.
— Цифровая камера и одноразовый фотик? Что ты собираешься со всем этим делать? — спросил Ямазаки, тяжело дыша.
Когда мы добрались до места назначения, я ответил:
— Сними меня на фото.
— Зачем?
— Затем, что… ты знаешь, где мы находимся?
— Хм. Похоже на ворота какой–то начальной школы.
— Точно, это школа Икута, общественная начальная школа, в которую ходит где–то пятьсот учеников. А я собираюсь спрятаться в кустах около ворот. Ямазаки, ты тоже прячься. Давай быстрее!
— А?
— Скоро прозвенит звонок с уроков. Из этих ворот толпами повалят ученики.
— Ну да, и чего?
— Я буду делать снимки.
— Снимки ч–чего?
— Снимки младшеклассниц.
Он ничего не ответил.
— Я собираюсь делать чудесные фотографии прелестных маленьких девочек твоей новой цифровой камерой.
Молчание.
— Ты всё понял, Ямазаки? Я готовлюсь украдкой делать фото. Я спрячусь и буду снимать этих маленьких девочек в разгар весны. Может, даже «случайно» сделаю несколько снимков, где будут видны трусики. Это ничего. Если мы не будем шуметь, никто не заметит нас в этих кустах. Я буду фотографировать маленьких школьниц. Буду снимать, пока рука не отсохнет — но, конечно, только самых красивых девочек.
Зазвенел звонок. Через пару минут у этих ворот будут ученики.
— Ямазаки, ты снимай меня на одноразовый фотик. Сделай как можно больше фотографий со мной, отвратительным лоликонщиком, фотографирующим маленьких школьниц! Понимаешь? Это единственный способ вырваться из пут лоликона! Ясно тебе, о чём речь? Доходит? С одной стороны, это безобразная картина. Но с другой, на фотографии изображён ты сам. Нужно запечатлеть это мерзкое, жалкое, грязное своё обличье на плёнке. Мы вместе подготовим всё и объективно взглянем на нашу безобразность, низость и отвратительность. Тогда мы сможем отказаться от лоликона и вернуться к нормальной жизни.
Голоса маленьких девочек эхом доносились со ступенек у входа в школу. Я приготовил цифровую камеру. Уже скоро, скоро…
— Готов, Ямазаки?! Я снимаю. С минуты на минуту появятся первые девочки. И я тайком сфотографирую их! А ты снимай на плёнку меня! Договорились? Если ты всё понял, отвечай, Ямазаки.
— Ох, первая такая красивая! В белом платьице, чёрных колготках и тёмно–коричневых ботиночках, как она прекрасна! Моэ, моэ! Ты слышишь, Ямазаки?! Я щёлкаю затвором! Ты тоже щёлкай! Только без вспышки, а то нас заметят и сейчас же сдадут в полицию.
— Ах, этот трепет, этот экстаз, от которого закипает кровь и мурашки бегут по телу. Я сам не свой! Моё сердце колотится! Младшеклассницы нынче такие милые. Я спускаю затвор! Щёлк! Щёлк! Прекрасный кадр!
— Пусть эту восхитительную девочку, ученицу начальной школы — на вид, она учится в шестом классе, — пусть её зовут Сакурой. Милая Сакура обернулась в другую сторону, к друзьям, и я тут же щёлкнул её — не мог упустить такого великолепного диагонального ракурса под сорок пять градусов! Хе–хе–хе–хе, ты слушаешь, Ямазаки? Ты меня фотографировать не забываешь, Ямазаки? Поймай на плёнку всё до последней отвратительной мелочи, иначе я покажусь себе просто обычным извращенцем.
— Ого! Всё новые и новые ученицы выходят из здания. Взгляни на этих прелестных, полных жизни девчушек. А я их фоткаю, фоткаю, фоткаю! Дуй, весенний бриз, дуй! Задувай, внезапный ветер! И поднимай их юбочки!
